И они ушли, оставив меня одного. От нечего делать я стал рассматривать теснящиеся на стенах картины. Судя по некоторой примитивности композиций и изображений, картины эти были старые, но очень эффектные, как у Пиросмани или Босха. В основном они изображали битвы в горах. И только одна - портрет. Бородатый, косматый, носатый воин с суровым взглядом. Совсем не блондин. Русый и кареглазый. Поверх кольчуги облачен в просторный белый налатник. Императорский ополченческий крест изображен в области сердца. В правой руке зажато древко копья. А на левой ладони он держит зеленую гору со снежной вершиной. Больше картина походила на старые русские иконы, нежели на портрет.
- Любуетесь на моего предка, флигель-адъютант? - раздался сзади бодрый голос.
- Здравия желаю, ваша светлость, - поздоровался я, обернувшись.
Маркграф стоял в дверях один. Никакой свиты. Кареглазый блондин с седыми "буденновскими" усами.
- Любой знатный род, какой бы он древний ни был, - продолжил свою речь маркграф, - когда-то начинался с человека, которого никто не знал. На картине, а этой доске больше пяти сотен лет, изображен первый рецкий маркграф Отон. Мой прямой предок. Единственный, кому в древности удалось разбить рецкое ополчение, после чего рецкие горцы признали его своим общим вождем, чтобы не было так обидно от проигрыша. Его, а не императора. Императору же, в войске которого оный Отон служил всего лишь сотником наёмных пикинёров, пришлось назначить рекомого Отона местным маркграфом с прямым вассалитетом. Хотя, как доносят до нас устные предания, монарх этого вовсе не хотел - у него были для такого высокого поста свои кандидатуры, из ближников. Не хотел… потому как происхождения этот сотник был самого что ни на есть подлого - крестьянского. Но в официальных хрониках его лживо выводят изначальным имперским рыцарем, хотя этого звания он не добился, даже став маркграфом Реции. Вы не будете против, если я стану называть вас просто по имени? Как видите, у нас с вами для такого простого общения одинаковые корни.
И задорно улыбается в усы.
- Почту за честь, ваша светлость, - откликнулся я, склонив голову.
- Вот и хорошо, - кивнул его светлость и вернул мое внимание к галерее. - Остальные картины изображают победы рецкого ополчения в разных битвах. Как вам известно, они под водительством потомков Отона не проиграли ни одной до появления дальнобойного огнестрельного оружия. А сейчас я бы предложил пройти на террасу, выходящую в мой маленький сад, где мы можем насладиться видом на горы и продегустировать зеленое вино прошлогоднего урожая с моих виноградников. Прошу за мной.
Мы прошли через анфиладу парадных комнат на большой балкон, с которого действительно открывался прелестный вид на горы. Там по приглашению принимающей стороны мы уселись около небольшого круглого столика в плетеные из рогоза кресла.
- Я очень рад, что вы приняли мое приглашение, - сказал хозяин замка, когда ливрейный слуга разлил по бокалам вино.
"То ли маркграф так прикалывается, - подумал я, - то ли ему от меня действительно что-то очень надо. Но послушаем для начала хозяина, а там будем посмотреть…"
Вино оказалось легким и очень неплохим на вкус, несмотря на свой необычный травянистый цвет.
- Прекрасная лоза, - похвалил я.
- Да… прекрасная… - повторил за мной маркграф, - но только всего год после урожая. Потом это вино грубеет, вытягивая из бочки больше древесных соков, чем того требуется. А в бутылках годовалая выдержка зеленого вина живет не более трех лет, превращаясь после этого срока в уксус. Увы… Но это не коммерческий сорт. Это для души. Себя побаловать да гостей угостить. К тому же с одного только склона горы такое вино получается, хотя вроде бы и сорт винограда одинаковый. Но… в других местах это просто неплохое белое вино, которое только в имперской столице продается тысячами бутылок.
Маркграф поставил бокал на стол и развел руками.
- Осмелюсь полюбопытствовать, ваша светлость, как я подозреваю, вы меня позвали не для того, чтобы угощать редким вином.
- Почему же… - возразил хозяин. - Принимать у себя дома первого героя этой войны, призванного в армию с моей земли, для меня честь. К тому же меня гложет любопытство, что такого в вас нашел Бисер, которого я знаю как весьма серьезного и здравомыслящего человека еще с Пажеского корпуса, где я командовал его учебным взводом.
- Не могу вот так вам сразу на это ответить, ваша светлость, сам многого не понимаю в причинах королевской ласки ко мне. Разве только то, что я спас от плена молочного брата его сына.
- А вот прибедняться, Савва, нехорошо. Никогда не умаляй себя сам… Это охотно сделают другие, - усмехнулся маркграф. - Причем с большим удовольствием. Человек по большому счету порядочная скотина. Его держит в рамках только мораль. Ослабнет в обществе градус морали, и все полетит в тартарары. Вот как вы думаете, какая проблема будет стоять перед нами после этой войны, уже превратившейся в бойню, в которой участвуют миллионы? Такого ведь еще никогда не было.
И смотрит на меня внимательно. Я бы даже сказал, заинтересованно.
- Слишком много людей на этой войне научатся легко убивать себе подобных, ваша светлость. Ценность человеческой жизни подвергнется инфляции. Одних только сошедших с ума пулеметчиков будут считать на сотни. А о послевоенном разгуле криминала я уже и не говорю.
- Сошедшие с ума пулеметчики? Я правильно расслышал?
- Все правильно, ваша светлость. Вы слышали о тактической новинке армии восточного царя - психической атаке?
- Не довелось.
- А вот мне в санатории рассказали. Дивизия идет в атаку чуть ли не парадным шагом. В плотной колонне. В красных кителях. Под барабанный бой и флейту. С развернутыми знаменами. Убитых в первых рядах моментально заменяют задние ряды, и такая видимость создается, что ты стреляешь, стреляешь, а все без толку. Кажется, что враг от пуль заговоренный. Двух пулеметчиков из полка отправили в дом умалишенных. А атаку еле-еле отбили в штыковую. Была бы нейтральная полоса метров на двести ýже… тот офицер, который мне это рассказывал, не брался прогнозировать удачной обороны.
- Да… занимательно… Но откуда царцы собираются при таких потерях брать пополнение?
- Пленный их офицер на этот вопрос ответил, что их бабы еще нарожают.
Маркграф задумался, отпил из бокала.
- Но это означает, что кадровую армию они перемелют за первый год войны. Не так ли?
- Похоже на то, ваша светлость. Но и наша армия стачивается, несмотря на то что стоит в глухой обороне на хороших позициях.
- А те, кто придет им на смену, - не обратил он внимания на вторую часть моего ответа в своих рассуждениях, - будут уже не так хорошо обучены и стойки. Опять-таки, Савва, во главе всего стоит мораль. Вы согласны?
- Согласен, ваша светлость. Только вот мораль в обществе саморегулируется самим обществом. Семьей в первую очередь. Насадить ее вряд ли получится. Легко насаждается только порок.
- Интересная мысль… Чай, кофе или есть особые предпочтения?
- Чай, если нетрудно.
- Слугам не трудно, - усмехнулся маркграф и хлопнул в ладоши.
Слуги внесли еще один столик, на который следующая ливрейная пара поставила двухведерный самовар красной меди. Явно не моего производства. Быстро мои бабки отбивают огемцы.
Намек я понял. Но решил подождать прямого предложения. Все равно припашут, так что нечего самому на левую работу напрашиваться.
С нашего стола убрали вино и бокалы, поставили чашки с блюдцами, сахарницу, мед в сотах и блюдо с микроскопическими пирожными - на один укус. Я так понял, они такие специально подают, чтобы не вести бесед с набитым ртом.
- Как вы, Савва, посмотрите на то, чтобы вступить в Рецкое политехническое общество в качестве члена-корреспондента?
Я чуть не поперхнулся великолепным чаем.
- Я-то, может быть, и положительно на это посмотрю, но все будет зависеть от мнения действительных членов общества. Не так ли, ваша светлость?
Поставил я чашку на стол.
- Вы проницательны, Савва. Даже если принять во внимание, что ваш покорный слуга является председателем этого общества и к моему мнению там прислушиваются, однако все мое преимущество, согласно Уставу, равняется двум голосам вместо одного на баллотировке. Но…
- Вот именно, ваша светлость, все упирается в "но"… У меня только неполное среднее образование.
- А год назад, насколько мне известно, у вас не было никакого образования. Вы даже писать и читать не умели. Так?
- Так, ваша светлость. Ваше досье на меня не врет.
- Это хорошо, что вы понимаете, что такое предложение не делается с бухты-барахты.
- Что от меня требуется, ваша светлость? - не стал я тянуть кота за хвост.
- Да всего лишь пустяк… - лукаво улыбнулся маркграф в свои большие усы. - Парочка зарегистрированных во Втуце патентов типа этого самовара. С условием, что производство будет развернуто здесь, у нас… вы же патриот Реции?
Я кивнул, а правитель продолжил:
- Оживление экономики. Рабочие места. Налоги… и все такое прочее…
- Я так понимаю, что это должно быть что-то, облегчающее людям быт. Потому как что-либо военное, согласно указу императора, я обязан продать государству по его цене.