ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Чужой бог
Я (а зовут меня Алабом) скрылся под навесом и недовольно пробурчал:
- Ну, и погодка… Дождь, опять дождь! - и тоскливо глянул на безликую серую улицу, скрытую густой завесой дождя.
- Не подскажете, как пройти к реке Слид? - прервал мои рассеянно-печальные размышления чей-то спокойный голос. Я недовольно обернулся и смерил взглядом прислонившегося к стене высокого стройного мужчину с темными густыми волоса-ми и пронзительными черными глазами. Незнакомец был несомненно красив, и это вызвало бурю раздражения в моей душе. Сам-то я излишней привлекательностью не страдал. Очень высокий, худой, с узким подвижным лицом, задумчивыми карими глазами и длинноватыми и будто не расчесанными каштановыми прядями, - вот та-ким я был.
- Слид? - буркнул я наконец равнодушно. - А тут и идти нечего. Прямо вон то той улице, через Зал Музыки.
Мужчина кивнул и продолжил:
- А проводить не можете?
Я решил, что ослышался.
- Что?! В такой-то дождь?! - я невольно вздрогнул и поежился, искоса глянув на бушующую за пределами навеса непогоду.
- А что, это является смертельной опасностью?
В голосе незнакомца мне почудилась насмешка, я насупился и резонно заметил:
- А какой мне прок тащиться к реке? Да и вам зачем? Искупаться можно тут же, под дождиком.
- Ах, да, конечно, - иронично усмехнулся тот. Черные жгучие глаза смотрели на меня пристально и пытливо, мне сделалось не по себе от этого изучающего задум-чивого взгляда.
- Предсказывают, что Слид уничтожит мир, - внезапно проговорил незнакомец и резко спросил: - Ты веришь?
Я вздрогнул от неожиданности и молча покачал головой. Конечно, я слышал эти глупые рассказы, но если верить в каждое предсказание…
- А зря… - тихо проронил, словно обращаясь к самому себе, незнакомец. - Потому как это - ПРАВДА, - и, помолчав, добавил: - Ну, как, пойдешь со мной?
Позже я себя с досадой спрашивал: ну что, что заставило меня все-таки согла-ситься?!
Х Х Х
Мы торопливо шли по холодным промозглым улицам. Хотя, впрочем, торопился скрыться от дождя я, а мой новый знакомый неспешно брел, с каким-то странным выражением поглядывая по сторонам.
- Ну, же! - торопил я его и с тоской смотрел на мутную пелену неба, из которой низвергались ледяные потоки воды.
Улицы были безлики и пустынны. Переулки, переходы, одинаковые каменные строения, грязно-желтоватые, высокие и мрачные… Со всех сторон тянулись уны-лые стены, и непрекращающийся монотонный шум дождя лишь дополнял тоскли-вую картину. Впрочем, эти улицы я видел множество раз, и я не мог припомнить случая, когда бы мне (или хоть кому-то!) было тут весело. Но обычно я восприни-мал все как данность, и только теперь, идя рядом с этим странным человеком, ощу-тил горьковатый привкус одиночества.
Новый знакомый вызывал у меня чувство смутной тревоги. Я буквально физиче-ски ощущал исходящую от него внутреннюю силу и мощь, какую-то непередавае-мую словами волю и осознание чего-то, что я не мог бы назвать. Осознание собст-венной важности? Нет, нечто менее претенциозное, скорее даже более благород-ное… Его черные выразительные глаза, когда я ненароком заглянул в них, словно прожгли меня насквозь, и я, вздрогнув, отвернулся. Нет, этот взгляд нельзя было на-звать злым - может быть, слишком спокойным и, с другой стороны, пытливым: мол, что ты за существо-то такое? Тогда, глянув вглубь его черных глаз впервые, я не-вольно ощутил уважение к их странному обладателю, но симпатию - едва ли. Тре-вога - самое подходящее слово.
Но вот город уже заканчивается… Тут я тоже замедлил шаг, да и дождь здесь практически не шел.
- Может, дальше сам пойдешь? - остановившись, с надеждой спросил я. Он вски-нул густые черные брови:
- Ты не хочешь посмотреть на Слид?
Стараясь не глядеть ему в глаза, я поежился и нехотя пробурчал:
- Река-яд… Я не верю в это, конечно, - тут же поспешно добавил я и искоса взгля-нул на него. Он усмехнулся.
- Ладно, идем. Тебе боязно выходить из города? Ты, прав, Слид - малоприятная речка. Но ядовитые пары добрались и сюда. Видишь, как тут "весело".
- А раньше что, иначе было? - хмуро осведомился я. Сметная тревога отчего-то усилилась.
- Лучше, - твердо произнес он. - Но не в этом времени. В том, которого нет и те-перь уже и не было.
Я с изумлением глянул на него.
- Впрочем, я могу лишь интуитивно создавать образ того города, что существовал бы ранее, - все тем же отрешенно-спокойным голосом продолжал он. - Судить по твоей внутренней памяти.
И он уверенно зашагал вперед, а я, от недоумения не зная, что спросить, поплелся за ним.
- Кто ты? - вдруг выпалил я, когда мы подошли к пределу города.
- Чужой бог, - прозвучал серьезный ответ.
А я с ужасом осознал, что сказанное им - правда.
Х Х Х
Город кончился. Мы стояли перед подобием каменных ворот, и я медлил, не ре-шаясь идти дальше. Я был за пределами города всего пару раз, еще мальчишкой с другими такими же сорванцами. Там дальше - зал Музыки, а потом… Что потом - никто не знал. Или не говорил. Во всяком случае, мы даже в своей шалости не стали пресекать пределов Зала Музыки.
Город - он всегда мрачный, холодный, промозглый… В нем сыро и тоскливо. Зал Музыки ярок, там пахнет чем-то жгуче-сладким и слышатся причудливые мелодии, однако… Есть в нем нечто, заставляющее всех сторониться этого, казалось бы, чу-десного края. В нем есть речка Слид.
Я до сих пор помню эту реку. Довольно широкая, бурая, мутная, в ней бурлила какая-то неведомая мне жизнь. И запах… Въедливый тошнотворный запах, пресле-дующий тебя потом.
- Идем, - негромко проговорил мой спутник. Я вздрогнул, я не успел еще прийти в себя после его признания (или глупой шутки?!) и теперь посматривал в его сторону с тревогой и опаской.
Он смотрел на меня молча, серьезно. Стройный, подтянутый, высокий (но не вы-ше меня, а даже ниже), он был чересчур красив. Не выдержав его взгляда, я сердито отвернулся. Правда, трудно сказать, на кого я сердился - на него за невозмутимость или себя за нерешительность.
- Идем, - раздраженно и твердо сказал я и, приблизившись к воротам, прошел сквозь них. Легкая вибрирующая пелена, отделяющая Город от Зала Музыки, на миг пронзила меня всего, в голове раздался звон, и сильно застучало в висках…
Х Х Х
Разительное отличие, сразу бросающееся в глаза - яркий свет, наполняющий про-странство. Я зажмурился, привыкая к новому освещению, и, не открывая глаз, с на-слаждением вдохнул теплый, напоенный какими-то неведомыми городу ароматами, воздух. Расслабившись и даже чуть улыбаясь, я вот так и стоял пару мгновений, м не совершенно не хотелось двигаться и тем более открывать глаза. Наверное, пото-му что открой я глаза - и очарование этого края поблекнет перед мрачной, бурля-щей бурой рекой, которая (насколько я помнил) тянулась неподалеку от входа.
- Вот он какой, Зал музыки… - вывел меня из прострации задумчивый голос моего спутника. Я нехотя открыл глаза и, конечно, сразу же наткнулся взглядом на вид-неющуюся вдали коричневую мутную полосу. Я поморщился и резко отвернулся.
- Интересно, почему это место называют Залом Музыки? - осведомился я, чтобы развеять мрачные мысли, нагнанные рекой. При этом я критически оглядел просто-рный зеленый луг, пытаясь не замечать Слид.
- Я давно обнаружил в душе Льва тягу к музыке, - задумчиво отозвался мой новый знакомый. - Должно быть, звуки гармонии - это своеобразная грань между внеш-ним и внутренним, сознанием и подсознанием…
Я с изумлением уставился на него, ничего не понимая.
- Какой Лев? - с подозрением спросил я. Он рассеянно глянул на меня и, вдруг словно очнувшись, несколько натянуто рассмеялся.
- Да, так… Мысли вслух. Позже, наверно, я расскажу тебе кое-что. А пока… Пройдемся к Слиду?
Я поежился. Подобная перспектива не вызвала во мне воодушевления.
- Зачем? - деланно равнодушно отозвался я, искоса поглядывая не реку.
- Я покажу тебе кое-что, - загадочно улыбнулся он. Правда, улыбка тут же со-скользнула я его губ, и он чуть поморщился. - Впрочем, улыбаюсь я зря. Ничего приятного там нет. Но зрелище полезное. А потом поговорим.
Он произнес это спокойно и даже как-то жестко. От его слов мне сделалось не по себе, и я не нашел достойный ответ. Помолчал и смущенно спросил:
- Слушай, а как тебя хоть зовут? А, чужой бог?
Он слегка повернул голову и задумчиво закусил губу. Между густых бровей про-легла складка.
- Я еще не придумал, - с легким смешком признался знакомый незнакомец. Я не-доверчиво хмыкнул, но спорить не стал. Этот странный человек уже начал нравить-ся мне, хотя что-то в нем продолжало вызывать смутную тревогу.
- Хорошо, пусть будет Господин, - с издевкой произнес я вслух, пытаясь вернуть себе самоуверенность. Мой собеседник нахмурился. - Ты ведь мнишь себя божест-вом.
Он резко вскинул голову, и в глазах его вспыхнул гнев.
- Я - не господин! - резко бросил он, сузив глаза.
Я ухмыльнулся, довольный результатом (наконец-то пробил брешь в броне его спокойствия!):
- Нет уж, Наставник. Вы хоть и чужой бог, а все же Господин! - и, сказав это, я отчего-то ощутил непонятное мне самому удовлетворение.
Х Х Х
Около реки было душно, и в пространстве разливался едкий въедливый запах. Я закашлялся и, отвернувшись, сощурился, пытаясь преодолеть жжение в глазах.
- Смотри, - раздался позади меня голос Господина. Я нехотя обернулся. Мой друг (потому как с этого момента я считал его по меньшей мере добрым приятелем) сто-ял перед рекой, упершись левой рукой во влажную красноватую глину.