Я вернулась назад, к парадному входу, и направилась в другую сторону. Сначала я попала в такую же небольшую комнату отдыха с диванчиками, только она была зеленой, а потом очутилась в большом проходном зале с четырьмя дверями. И - о чудо! - до меня донеслись голоса. Пройдя две двери, я остановилась у третьей, из-за которой журчала французская речь, и уже тронула дверную ручку в форме головы льва, собираясь войти, как до меня донесся отчетливый голос дворецкого.
- Мадам, вы поступаете необдуманно. Вы знаете, как к мадемуазель Жанне относятся в обществе.
Я замерла и приникла к двери.
- Вздор! - пылко перебила Вероник. - Она замечательная девушка.
- Она - кровная наследница Жана Лакруа, - напомнил Бернар. - И мне ли вам говорить, что с этим наследством не все так просто…
- Она - родная внучка Александра Перье, - парировала Вероник. - И она не может быть такой, как о ней говорят. Все эти домыслы - чепуха!
- Мадам подвергает себя и свою репутацию старейшины большой опасности, покровительствуя этой мадемуазель, - гнул свою линию дворецкий. - Это весьма опрометчиво, особенно сейчас, когда ваше положение и без того довольно шатко. Такое чувство, мадам, - с горечью заметил он, - что вы совсем не дорожите своим местом в Совете старейшин.
- Бернар, - вспылила Вероник, - если ты не прекратишь, я подыщу себе нового дворецкого.
Воцарилась тишина, был слышен только стук приборов, которые, видимо, раскладывал на столе старый слуга. Я уже собралась войти, как прозвучал звенящий от обиды голос дворецкого:
- Вот увидите, мадам, вы еще пожалеете, что предоставили ей свой кров. И тогда поймете, что месье Сартр был прав.
Интересно, это еще кто такой? Сартр, Сартр… Что-то знакомое. Не то певец, не то актер, не то манекенщик.
Сердитые шаги застучали по направлению к выходу, я вспыхнула и метнулась к соседней двери, чтобы не быть застигнутой врасплох. На счастье, дверь подалась, и я влетела в зал, оказавшийся картинной галереей. Люстры здесь не горели, но за счет индивидуальной подсветки картины на стенах были ярко освещены и выглядели, словно окна.
Я с любопытством шагнула к ближайшей, которая показалась мне знакомой. Постерами с рекламой телевизора, на экране которого застыли, прильнув друг к другу, нарисованные мужчина и женщина, была обклеена вся Москва. Только на рекламных плакатах фон изображения был солнечно-золотым, и мужчина с женщиной представали нежными возлюбленными, слившимися в поцелуе. Картина, перед которой я стояла, при всем внешнем сходстве и технике рисунка была совсем иной. Фон был непроницаемо- черным, две фигуры выступали из мрака словно выхваченные уличным фонарем. И это уже были не возлюбленные, прильнувшие друг к другу в порыве нежности. Художник, искусно копировавший манеру знаменитого предшественника, изобразил вампира и его жертву. Мужчина хищно навис над беззащитной шеей женщины, безвольно склонившей голову. И если от картины с рекламных плакатов исходили свет и любовь, от этой сквозило тоской и безысходностью. Не было никаких сомнений в том, что в следующее мгновение вампир погрузит зубы в женскую шею и не пощадит свою жертву…
Мне стало не по себе, и я отпрянула к следующему полотну. В бархатно-синем ночном небе между искорками звезд над спящим деревянным городом парили мужчина и женщина. Женщина словно лежала в небе, а мужчина бережно удерживал ее в руках. И все бы ничего, если бы за спиной каждого из возлюбленных не были распростерты крылья летучей мыши. Вампиры, хозяева ночи, парящие в ночном небе невидимыми для обитателей деревянных домишек. Ночные хищники в поисках жертвы…
Попятившись назад, я уткнулась в стену и, повернувшись, вздрогнула от лукавого взгляда Моны Лизы, смотревшей прямо на меня. На первый взгляд картина была точной копией, но, приглядевшись, я заметила, что в уголке приподнятых в загадочной улыбке губ виден краешек клыка. Да что же это за галерея такая?
- Жанна, - окликнул меня голос незаметно вошедшей Вероник, - это ты! Я услышала шум и уж решила, что в дом прокрались воры!
- Привет, Вероник! Прости, что напугала. Я искала тебя или Бернара и заблудилась, - сочинила я. - Вот, попала сюда и увлеклась. Извини, если зашла, куда не следовало.
- Ну что ты! - успокоила меня хозяйка. - Эта галерея - гордость Парижского Клуба, ее всем гостям в обязательном порядке показывают. А ты всего лишь пару шагов не дошла до столовой, где Бернар меня пытался накормить овсянкой по классическому английскому рецепту.
- Он же француз! - удивилась я.
- Да, - Вероник скорчила гримасу, - но на днях у меня гостил один английский писатель родом из девятнадцатого века. И Бернар у него выпытал этот рецепт. Отменная гадость! Я так мечтала, чтобы ты появилась и меня спасла! - Она молитвенно сложила руки.
- Извини, что опоздала, - улыбнулась я.
- Ну и как тебе наш филиал Лувра? - Вероник повела рукой в воздухе.
- Впечатляет, - призналась я. - У вас очень талантливые имитаторы. Переписать известные полотна так, словно их исправил сам мастер, - редкий дар.
- Имитаторы? - с обидой в голосе возразила Вероник. - Жанна, все картины - подлинники. Это Климт. - Она указала на вариацию картины с рекламы телевизоров. - Это, - кивок в сторону полотна с крылатыми вампирами, - Шагал. Там, - взмах руки в глубь галереи, - Пикассо, Боттичелли, Моне, Сезанн, Рубенс, Рерих, Врубель.
- Не может быть! - ахнула я. - Они все были вампирами?
- Мало кто, - качнула головой Вероник. - Но в разное время они столкнулись с кем-то из нас и, под впечатлением, написали эти картины. Какие-то из них потом послужили основой для шедевров, которые сейчас знает весь мир. Переписав их в светлых тонах, одни, как Климт и Шагал, стремились избавиться от тягостных воспоминаний встречи с нашими соплеменниками. Но большинство картин так и осталось неизвестными - мы забрали их раньше, чем их увидела публика. Все они там, в глубине. У входа висят самые знаменитые.
- Забрали? - уточнила я с недоверием.
- Какие-то выкупили, какие-то похитили, какие-то отобрали силой, - пояснила Вероник. - Ты же понимаешь, лучше нам себя не афишировать перед широкой публикой.
- Но ведь художники знали, - возразила я.
- Да кто бы поверил их словам? А вот их работы были весьма убедительны, как и все гениальное, поэтому картины надо было изъять. Ну что, составишь мне компанию за столом?
Я с радостью покинула полумрак галереи, вошла вслед за Вероник в ярко освещенную, оформленную в терракотовых тонах столовую и на миг зажмурилась от бьющего в глаза света.
- Слишком ярко? - виновато спросила вампирша. - Бернар все время отчитывает меня, что я вставила чересчур мощные лампы. Но я так люблю солнечный свет, а по понятным причинам бывать на солнце не могу, поэтому здесь постаралась…
- Все в порядке, Вероник, - остановила я ее. - Я тоже люблю солнце.
Хозяйка мне благодарно улыбнулась, а Бернар сердито громыхнул подносом, ставя передо мной тарелку овсянки.
- Кажется, я ему не по душе, - заметила я, когда он удалился.
- Ну что ты! - поспешила разуверить меня Вероник. - Бернар сам по себе бука, зато за домом следит - не придерешься. Знала бы ты, сколько парижских вампиров пытались переманить его к себе, но он верен этому дому, и это заслуживает уважения.
Я с сомнением подцепила ложку пышной овсянки, щедро сдобренной сливочным маслом. Надеюсь, милому Бернару не придет в голову отравить нежелательную гостью, чтобы спасти репутацию беззаботной хозяйки? Да и страшно интересно, что же за слухи бродят вокруг меня среди местных, отчего Вероник может пострадать? Однако от нее самой я ответа не добьюсь - это к бабке не ходи. Мексиканка ни за что не захочет меня огорчать и примется уверять, что все местные вампиры только и мечтают со мной познакомиться и уже заочно меня обожают.
- Все просто мечтают с тобой познакомиться! У меня телефон ни на минуту не умолкает, - в подтверждение моих слов прощебетала она. - Так что сегодня мы устраиваем бал в твою честь!
Только не это! Я вспомнила свою дебютную вечеринку в Москве: все вампиры настороженно таращились на меня, пытаясь понять, что за темную лошадку к ним занесло. А бонусом к застолью шла развлекательная программа с участием прославленных вампиров-фокусников, гимнастов, певцов и музыкантов. Пир завершился настоящей чумой: гимнастку-китаянку убили в женском туалете, а мне "посчастливилось" обнаружить труп.
- А как же месье нотариус? - спросила я. - Он говорил, что сегодня мы должны встретиться по делам.
- О! Он только что звонил и сказал, что возникли какие-то трудности. Он еще позвонит позже. Вы увидитесь с ним завтра, а сегодня - бал!
Глядя в сияющие глаза Вероник, было понятно, что отсидеться в гостевой комнате мне не удастся. Что ж, посмотрю, какие они, парижские вампиры. И попробую выяснить, с чего вдруг они меня так невзлюбили. Может, я перешла кому-то дорогу в завещании богатого наследства? Но Вероник на мой вопрос уверенно ответила, что живых кровных преемников у Жана, кроме меня, нет.
- А мертвых? - Я чуть кашей не поперхнулась.
- Дело давнее, - беззаботно отозвалась хозяйка. - До Пражского договора Жан инициировал вампиров, но все они быстро сходили с ума и погибали. Ой, прости, Жанна! - виновато воскликнула она, глядя на меня.
- Ничего. - Я сглотнула овсянку, ставшую в горле комом. - Я уже привыкла.
Вспомнилось, как бывшая Гончая Лаки хотела убить меня только потому, что Жан поделился со мной своей кровью и сделал вампиром. Лаки тогда упомянула свою родственницу, жившую сотней лет раньше. Ее тоже сделал вампиром Жан, и спокойная девушка, известная своим милосердием и добротой, под действием крови Жана превратилась в сумасшедшую убийцу и была растерзана толпой людей, мстивших за своих близких.