Павел Корнев - Падший стр 7.

Шрифт
Фон

- Вашему брату к этому не привыкать, - сварливо отметил Емельян Никифорович, переворачивая хлеб. - Многие так и вовсе нормальным полагают сначала в газете человека грязью облить, а потом у него же на водку целковый занять.

На виске Соколова задергалась жилка, но он сдержался.

- У кого занимать-то? - криво ухмыльнулся репортер. - Творческий люд вечно без копейки сидит, это вам лучше меня известно.

- Известно, - подтвердил Красин и повернулся ко мне: - Лев Борисович, я в некотором роде литературный скаут.

- Рабовладелец, - вставил Соколов. - Писателей да поэтов поглавно и построчно скупает и перепродает. Проиграется бедолага в карты, а тут - Емельян Никифорович с людоедским предложением. Ну как ему отказать?

- Не преувеличивайте, - отмахнулся Красин, взял вымоченный в водке ломоть, разломил надвое и отправил в рот. - Ваше здоровье…

- Ваше! - Иван Прохорович отсалютовал ему стопкой и выпил водку.

Я отпил чая.

- Лев Борисович, вижу немой вопрос в ваших глазах, - усмехнулся Емельян Никифорович. - Я, видите ли, в некотором роде боюсь воды.

- Бешеный, - беззвучно рассмеялся Соколов, намекая на второе название бешенства - "водобоязнь".

- Совсем не пьете? - уточнил я.

- Совсем, - кивнул Красин, подцепил на вилку соленый груздь и отправил его в рот. Пожал плечами и принялся аккуратно нарезать на кусочки арбуз. - Привык уже, - спокойно произнес он после недолгого молчания. - Ем супы, восполняю недостаток влаги фруктами. Арбузы вот почти полностью из воды состоят. Но это - на закуску, а пару ломтей свежего съел - и хорошо.

Я не стал интересоваться обстоятельствами, приведшими к столь необычному выверту психики, спросил о другом:

- Но, Емельян Никифорович, что же тогда вы делали на озере?

Красин мрачно глянул на Соколова. Тот рассмеялся.

- Клин клином, граф! Клин клином! Это же элементарно! - объявил он. - Право слово, я был уверен, что прогулка по озеру легко избавит нашего дорогого Емельяна Никифоровича от его столь неудобной фобии. Вы даже не представляете, сколько усилий ушло, чтобы завлечь его на лодочную станцию!

- Карточный долг - это святое, - произнес Емельян Никифорович, с мрачной миной отправил в рот вторую часть пропитанного водкой ломтя и махнул рукой. - Наливай!

Я быстро расправился с ухой и отпил чая. Голод отступил, но лишь немного, поэтому, когда принесли жареную картошку, я постелил на колени салфетку и принялся набивать живот, абсолютно не интересуясь, насколько благовоспитанно это смотрится со стороны.

Бренчавшая уже какое-то время на первом этаже балалайка смолкла, заиграл оркестр. Отправлявший в себя рюмку за рюмкой Соколов быстро хмелел. Красин со своим смоченным в водке хлебом от него не отставал и, когда в очередной раз начали исполнять "Маруся отравилась", вдавил окурок папиросы в блюдце и решительно поднялся из-за стола.

- Закажу нашу, купеческую, - объявил он и зашагал к лестнице.

Я посмотрел на часы и поднялся следом, доставая бумажник.

- Пожалуй, мне пора.

На улице уже порядком стемнело, в ресторане включили главную люстру, но на втором этаже табачный дым продолжал плавать в легком полумраке, сюда свет особо не доставал.

- Стойте, граф! Стойте! - всполошился Соколов, который уже отчаялся всучить мне рюмку водки. - Сейчас вернется Емельян Никифорович, и мы покажем вам удивительное место, просто потрясающее!

- Не стоит, - отказался я и выложил на стол последнюю десятку.

Но уйти не успел. Внизу затянули: "Эх, полным-полна моя коробочка", и вернулся Емельян Никифорович.

- Собираетесь? - спросил он и кивнул: - Да и мы пойдем, пожалуй.

Мы расплатились и покинули ресторан. Новые знакомые намеревались продолжить вечер в одном чудесном, просто замечательном, как хором уверяли они, игорном заведении неподалеку, мне же идти никуда не хотелось. Голод отступил, вернулась ясность мысли. Я вдруг понял, что ничего толком не знаю о своих спутниках, а кутить всю ночь напролет со случайными людьми - занятие не самое благоразумное.

Всюду зажигали газовые фонари, но, когда мы свернули с боковой улочки на один из "радиальных" бульваров, тот оказался погружен в темноту, лишь ближе к площади разливалось меж домами сияние электрических ламп. Газовое освещение меняли на электрическое, старые светильники уже скрутили, а на их место повесили новые и даже протянули провода, но напряжение подать не успели. К одному из столбов была приставлена лестница, забравшийся на нее рабочий крепил под плафоном тарелку громкоговорителя. На дороге стояла самоходная коляска с открытым кузовом, где лежали инструменты, запасные динамики и скрученные газовые фонари; рядом курил шофер.

Мы дошли до освещенного тротуара, и там я окончательно решил, что не хочу ни в какой игорный дом. Следовало добраться до вокзала и справиться насчет билетов до Нового Вавилона, а не коротать ночь за игрой в карты.

Мне лишь требовался благовидный предлог ретироваться, и я получил его, когда мы проходили мимо варьете "Три лилии". Поначалу взгляд зацепился за броскую афишу с овалом белой физиономии мима и надписью: "Невероятный Орландо", но она недолго занимала меня. Куда интересней показался рисунок девушки в экзотическом полупрозрачном одеянии, в тюрбане и с закрытым восточным платком лицом, которую художник изобразил с немалых размеров удавом. На плакате с другой стороны входа мелькали задранные ноги, пышные юбки и цветастые наряды танцовщиц кордебалета.

- Господа! - остановился я. - Премного благодарен за спасение, но вынужден вас оставить. Честно признаюсь, не слишком уважаю карточные игры, лучше полюбуюсь на красоток.

Мои спутники переглянулись.

- Эх, молодость! - протянул Емельян Никифорович, доставая пачку папирос.

- Одни девицы на уме, - поддакнул ему Иван Прохорович.

Но ни отговаривать меня, ни менять свои планы товарищи не стали.

- Лев Борисович, не передумаете? - лишь обернулся Соколов, когда я поднялся на крыльцо и остановился в надежде, что не придется даже заходить внутрь.

Я помахал на прощанье рукой и открыл тугую дверь. В коридоре царил полумрак, через перегородившую проход занавесь доносилась быстрая зажигательная мелодия.

- Вход пять франков! - объявил крепкого сложения швейцар с черной бородой до середины груди.

- Сколько? - опешил я. - С какой стати такие расценки, любезный?!

- Сегодня выступает Черная Лилия, - пояснил мужик. - Экзотическая и таинственная танцовщица со змеями, жрица Кали. Слышал о такой?

- Нет, - сознался я, но бумажник все же достал. Что-то в рисунке не дало развернуться и уйти, непонятно откуда возникло желание увидеть танец вживую. К тому же мои новые знакомые после сытной трапезы шагали очень уж неторопливо, еще не хватало столкнуться с ними на улице.

Пришлось достать из бумажника пять франков и вручить их швейцару.

- Милости просим, - ощерился тот неровной из-за сколотых и выбитых зубов улыбкой.

Наверняка был здесь еще и за вышибалу.

С необъяснимым любопытством - будто раньше в варьете не бывал! - я отодвинул занавесь и прошел в зал. Вдоль одной стены протянулась длинная стойка, за ней маячил высокий смуглый бармен в тюрбане - то ли настоящий индус, то ли крашеный по случаю представления местный работник. Все столы оказались заняты, фривольно одетые официантки разносили закуски и напитки. Часть зрителей выстроилась вдоль стен, к этим посетителям я и присоединился, вполглаза наблюдая за красотками из кордебалета, задиравшими на сцене стройные ножки и трясшими пышными белыми юбками.

Понемногу закралось подозрение, что швейцар облапошил меня как последнего простака, но воспоминание об искусном рисунке девушки со змеей успокоило и заставило не делать поспешных выводов.

В зале оказалось жарко, сильно пахло одеколоном и табачным дымом. В горле моментально пересохло, захотелось пить. И дело было не только в духоте и пересоленной картошке, поданной в русском ресторане. Как ни крути, фривольный танец дюжины симпатичных девиц не мог не найти вполне понятного отклика; мне даже захотелось улизнуть из заведения через черный ход. Но тут музыка смолкла и танцовщицы убежали за кулисы, а на смену им вышел нарумяненный конферансье в клетчатом пиджаке, ярко-синей сорочке и вульгарной бабочке - розовой, с перламутровыми блестками.

- Леди и джентльмены! - объявил он, неожиданно легко перекрыв разговоры зрителей. - Встречайте наших очаровательных и совсем-совсем неопасных мумий! Еще недавно они танцевали при дворе фараона, а теперь готовы ублажать ваш взор своим невероятным мастерством!

Конферансье неожиданно проворно соскочил со сцены, и сразу потускнел свет висевшей под потолком люстры. На фоне черного бархата занавеса возникли две белые фигуры. Оркестр заиграл незнакомую мелодию, и танцовщицы, с ног до головы замотанные в полосы бинтов, принялись в меру своего умения и понимания изображать египетский танец.

Зрители смотрели за ними, затаив дыхание. И немудрено! Никакой другой одежды, кроме намотанных в несколько слоев бинтов, на стройных девицах не было вовсе, в просветах ткани белела обнаженная кожа. Мне окончательно стало нехорошо.

К счастью, затем на сцену вышли исполнители степа, коих представили известными танцорами из Нового Света, но цвет их кожи объяснялся, скорее, ваксой, нежели естественной чернотой. Дальше выступал персидский глотатель огня, за ним - китайские акробаты, а следом - факир, укротитель змей.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Скачать книгу

Если нет возможности читать онлайн, скачайте книгу файлом для электронной книжки и читайте офлайн.

fb2.zip txt txt.zip rtf.zip a4.pdf a6.pdf mobi.prc epub ios.epub fb3

Популярные книги автора