Сихали задумался: а не сбежал ли он в Африку от ответственности? Бросил ТОЗО на Дженкинса с Кузьмичом, а сам активно отдыхает… Хм. А тогда на что ему команда? Пусть тоже повкалывают! Плох тот руководитель, и генеральный в том числе, который всё делает сам. И вообще - он в отпуске!
- Есть идея, - бодро сказал Илья.
- Выкладывай.
- Завтра в море не выходить.
- А куда выходить?
- Съездим на озеро. Цондзома звал…
- Завтра ж всё равно выходной! - фыркнул Сихали.
- Тем более. Давай?
- Давай, - согласился Браун. - Программу мы выполнили и перевыполнили, пора и на травке поваляться. Вот только пикника не выйдет - на завтра потоп ожидается.
- То-очно… - протянул Илья. - ППВ же… Жалко! - огорчился он.
- Ничего не жалко, - возразил Тимофей. - Съездим, поднимемся на замыкающую башню, сядем и будем смотреть, как пустыню топит.
- Под шашлычок! - плотоядно сказал Харин.
- Так и я о том же!
- А Цондзому возьмём?
- Всех возьмём!
"Орка" плавно развернулась и тронулась на восток, незаметно пересекая бывшую линию берега. На приступке, обрыве пляжа, где серебрилось круглое солёное озерцо-пан, искрясь свежим белым стоком, стоял худой лев. Его морда была измазана кровью - хищник придерживал лапой убитого тюленя и отрывал от тушки куски посмачней.
- Такое только здесь увидишь! - хмыкнул Браун. - Встретились сборные Африки и Антарктиды…
- Победила команда Африки, - подхватил Илья.
Айс-терминал не меньше чем на четыре километра раздвигал горы и пески Каоковельда, а в глубину уходил метров на восемьсот. Такой "заливчик" годился для приемки даже крупного айсберга. Прибой гасился глубиной устья, и субмарину качало не сильно. Южная стена - отвесный обрыв с чёткой прорисью рассланцованных пород - отдалилась, выделяя каменный уступ причала. Усталая подлодка пришла домой.
На берегу генрука встречали оба Шурика, Белый и Рыжий, изрядно помятые да подранные, но по-прежнему настроенные на позитив.
- Привет генеральному руководству! - бодро поздоровался Белый.
- Привет, привет… - протянул Сихали, подозрительно присматриваясь. - Только не говори мне, что эти подпалины на куртке - от пепла сигарет.
- Во-первых, - ответил Шурик с достоинством, - я не курю. Во-вторых, это не куртка, а каэшка.
Тут подошли антаркты - Борис Сегаль и Димдимыч Купри.
Комиссар сжато и сухо передал генруку новости дня.
- Когда мы летели сюда, - через силу, словно заставляя себя, выговорил Купри, - Сегаль принял экстренную с "Востока"… Всех пятерых, и Флоридова, и Арнаутова, всех расстреляли прямо в палатах. И главврача… Главврачиню… тоже.
Над причалом повисло неловкое молчание. Даже Шурики нахохлились.
- Кермаса мы в санаториуме оставили, - добавил Сегаль, - на Кергелене. Побрили, чтобы никто не узнал, а то мало ли…
- Команду по СОП я дал, - проговорил комиссар, - эти… оперативно-розыскные мероприятия начаты, но… - Он угрюмо покачал головой. - У меня ни людей, ничего. Одно название…
Браун покусал губу, соображая, и сказал:
- Сделаем так. В АЗО двинем завтра. Сегодня моемся, кушаем, чистим зубки и ложимся баиньки, а с утра двигаем на озеро Этоша - мне нужно.
- Запускаем ППВ, - авторитетно заявил Харин.
- Запустят без нас, - парировал Сихали. - Я буду только контролировать график транспортировки.
- А мы? - У Белого вытянулось лицо.
- А вы изобразите бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
- Все встают, - заключил Рыжий.
11 декабря, 8 часов 20 минут.
Выехали пораньше, пока зной не прокалил пески. Была и другая причина - приблизительно в одиннадцать утра в Мирном должны были заработать излучатели-дингеры, и мегатонны талой влаги ринутся с тающих льдов Антарктиды, чтобы извергнуться над песками Африки. И это будет не дождь, не ливень, а исполинский водопад. "Так можно и ноги промочить!" - выразился Шурик Белый.
Комиссар Купри сперва отнекивался, желая предаться унынию и скорби, но как раз этого Сихали и хотел избежать. Короче говоря, "взяли всех".
Вездеход заняли у строителей - квадратную машину на шаровых шасси. Все расселись, и экскурсия началась.
Постепенно строения будущего айс-терминала остались позади, и вот уже только скалы да пески вокруг, камни, глянцевитые от коричневого "пустынного загара", и выбеленные солнцем холмы, словно облитые светлым цементным раствором.
Дороги как таковой не было. Вездеход пробирался ущельями, узкими долинками, забитыми глыбами камня и кое-где даже отмеченными хилыми деревцами. Долинки виляли, забирались вверх по склонам хребта и переваливали его.
А когда транспортёр выезжал к дюнам, трясло не меньше. Встречные ветра - с океана и с сухих русел - надували песок и точили гребни дюн до лезвийной остроты. Издали дюны казались вырезаными из гранита, вблизи вездеход садился брюхом на их верхушки.
- А хотите пустыню почувствовать? - предложил вдруг Цондзома, молодой терраформист из бушменов.
- Хотим! - сказал Шурик Белый и оглянулся на товарищей: - Хотим?
- Давай! - поддержали его товарищи.
Цондзома остановил вездеход и сказал:
- Выходим.
Все вышли. Бушмен пооглядывался и повёл экскурсантов за собой. Перевалив холм так, что его верхушка скрыла транспортёр, Цондзома пригласил всех сесть на камни, благо было раннее утро, и солнце лишь нагрело пустыню, не успев пока накалить её.
- Режим - тишина! - выговорил он команду подводников. - Слушайте. И погружайтесь.
Сихали прислушался, но ничего не донеслось до его ушей. В огромном небе постепенно выгорала утренняя синь, и унылый нескончаемый ветер свивал струйки песка на барханах, клонил цепкие веточки какого-то крайне неприхотливого растения.
А потом Тимофей погрузился. Он просто понял до конца и прочувствовал одну вещь - этот ветер, этот песок были всегда. И всегда будут. Шумное человечество с его цивилизациями запрыгнуло на ходу в поезд и когда-нибудь спрыгнет. И сгинет. Или изменится так, что предкам ни за что не узнать потомков. А ветер по-прежнему будет перевевать песок, напевая монотонный, тоскливый мотив - композицию на тему вечности…
- Этот ветер мы зовём "хуу-ууп-уа"… - тихо проговорил Цондзома.
- В этих местах можно людей лечить, - сказал Купри. - Хоть поймут, что такое покой…
- Ну что? - спросил, улыбаясь, бушмен. - Погрузились?
- С головой! - улыбнулся Браун. - Спасибо тебе.
- А скажи что-нибудь по-вашему, - попросил Рыжий.
Цондзома не удивился, а зацокал, засвистел, прищелкивая и похрипывая.
- А что это значит?
- Это значит: "Едемте, а то скоро жарко станет!"
- Поехали!
Все вернулись к вездеходу, словно шагнули из палеолита в родной "нановек".
Ехали долго, потом осторожно спустились на ложе будущего канала и помчались. Под мягкими шарами шасси стелился оплавленный сверху и пропечённый на два метра сыпучий грунт. Если план не подкорректируют, то уже через полгода здесь будет журчать вода - холодная, талая, чистая. Пей - не хочу!
А виды за окном менялись. Бело-жёлтые дюны метров до сорока вышиной, что песчаными волнами уходили от океана, курясь на гребнях, постепенно краснели и поднимались до трёхсот метров. Их уже и дюнами назвать было нельзя - настоящие горы песка закрывали мутный горизонт. Редко где их песчаные склоны прорывались серыми скалами, в расщелинах которых неведомо как укоренились деревья мопане со сросшимися, похожими на бабочек листьями.
Дорога почти незаметно пошла вниз, и за прозрачным колпаком вездехода показалась замыкающая башня - её блестящий коленчатый ствол, увенчанный стеклянной люлькой, возносился на высоту Эйфелевой. А вокруг расстилалась горячая саванна - красная земля в щетине высохших трав. В мареве дрожавшего воздуха блестело озеро Этоша-пан - большая лужа слабого рассола, сверкавшая на солнце полированным металлом. И тишина…
Обычно в зыбкой тени акаций-зонтиков прятались слоны, поодаль, за кудлатыми полосами колючего кустарника, пылили антилопы и зебры. Ныне же сухая саванна опустела - целую неделю егеря отгоняли зверьё за пределы зоны затопления. Операция "Ковчег".
Тимофей Браун покачал головой. Лишь теперь до него начало доходить, какого размаха достигли решаемые задачи. Полить пустыню, как грядку! Прополоскать, как выстиранное бельё! Каково? И, что самое интересное, решают эти задачи ТОЗО и АЗО - самые бедные территории планеты. Быть может, правы те неооптимисты, что утверждают примат океанцев и антарктов? Может, не в зонах освоения они проживают, а в зонах развития? Ведь даже в продвинутой Евразии работает всего двадцать процентов активного населения, а в ТОЗО - все сто! Или это не показатель? В том же Афросоюзе половина трудоспособных занята делом, а толку?..
…Вышли "экскурсанты" на топком бережку Этоши, истоптанном копытами и оттого смахивавшем на скотный двор. Цондзома отогнал пустой вездеход к башне, а Сихали и иже с ним пошли по Африке гулять.
- Жарко, - вынес вердикт Белый, - и грязно.
- Нету в тебе никакого романтизму, - вздохнул Сегаль.
- В Антарктиде ему холодно, тут ему жарко, - ворчал Рыжий. - Что ты всё время капризничаешь? Вон, бери пример с антарктов - они в Африку в одних шубейках прилетели, и ничего, не мёрзнут!