* * *
Похоже, что на сей раз он продвинулся очень далеко в будущее – изменился не только климат, но и рельеф. Склон стал более пологим и сглаженным, скальные выходы исчезли. Лес казался почти родным, даже попадались деревья с листьями точь-в-точь, как в реальности Николая или в его собственном мире. Вар-ка подумал, что теперь здесь, наверное, в году бывает холодный период, и, значит, туземцы голыми не ходят.
Присутствие поблизости людей он почувствовал примерно на середине спуска и без труда нашел их: две девушки и старуха, одетые почти одинаково. На них что-то вроде коротких юбок из шкур, запястья и шеи украшают амулеты из камней и ракушек. На ногах мягкая обувь, похожая на сапожки до середины голени. Волосы темные, но не черные – у молодых заплетены в несколько косичек, у старухи собраны в хвост на затылке, из которого торчат разноцветные перья.
"Дамы что-то ищут в траве на краю поляны: цветочки, что ли, собирают? – размышлял Вар-ка. – А молодые, кажется, ничего… Но что же с одеждой-то делать? По идее нужно опять изобразить себе юбку из куска шкуры, но кто знает, как у них тут ходят мужики? Штаны могут оказаться лишь диковинкой, а юбка на мужчине – грубейшим нарушением этикета!" В конце концов, он решил избавиться только от рубашки, а штаны оставить пока на себе.
Женщины заметили пришельца не сразу. Они стояли к нему спиной и были очень заняты: старуха что-то властно и раздраженно бубнила, а молодые напряженно слушали, боясь пошевелиться.
Вар-ка растянул губы в улыбке, сконцентрировал во взгляде и голосе всю оставшуюся у него любовь к людям и произнес по-русски:
– Здравствуйте, милые дамы!
Ровно полсекунды шока, потом дружный вопль, и девиц не стало – только мелькнули в кустах загорелые спины. А вот старуха бежать и не пыталась: как-то так хитро передернулась, замерла и уставилась на пришельца. Кому как, а Вар-ка все это было очень понятно: тетка не чувствует себя потенциальной добычей и не желает бояться. Возникло нечто, и она готова дать отпор: в руке у нее какое-то оружие, но она им не пугает противника, а наоборот – прикрывает, прячет, чтобы не сразу заметил.
Вар-ка с трудом отвел глаза и, продолжая улыбаться, отступил на два шага. В правой руке туземки была зажата игла. Или, скорее всего, шип какого-то растения длиной сантиметров двадцать. Она шевельнула кистью, и игла исчезла в складках шкуры, изображающей мини-юбку.
– Гану ора ту ааку-ли?! – хрипло и властно произнесла женщина.
Вар-ка перевел интуитивно, но явно без ошибки: "Какого …?!" И, продолжая улыбаться, начал "колдовать":
– Не надо так сердиться, девушка! Такая красивая, обаятельная и такая злая! Ну, зачем же так? Я хороший: теплый, пушистый и мягкий. Вы очаровали меня, и я рискнул подойти познакомиться. Я – Вар-ка! А вы кто?
Она ответила длинной фразой, в которой не было доброжелательности, но и прежней волны агрессивности – тоже. Вар-ка напрягся изо всех сил и, кажется, что-то понял. Примерно так: она не то, она не такая – он обманывает, и, вообще, шел бы он куда подальше!
Это был явный успех, и он, конечно, никуда не пошел, а медленно опустился на корточки и, непринужденно жестикулируя (пусть видит пустые руки!), понес всякую ерунду на разных языках: плевать на текст, лишь бы она заговорила, лишь бы стала отвечать.
И контакт получился! Даже как-то подозрительно легко получился: минут через десять Вар-ка уже не понимал, кто кого приручает. Может, зря он подсыпал в свои заклинания столько эротики? Как-то она так поглядывает… Но ему же нужен местный язык, а она не уходит: ей, похоже, самой интересно. Вот только что именно?
Более внимательный осмотр показал, что туземка, пожалуй, еще не старуха, но, вероятно, собирается скоро ею стать. Росту в ней метра полтора, тощая – ребра проступают, а на руках мышцы, как у тренированного подростка. Кожа местами дряблая, но довольно светлая, волосы заметны только на ногах. На грудь лучше не смотреть – хочется подарить ее хозяйке лифчик. От ключиц до корней волос сплошное красно-сине-желтое цветовое пятно, которое, похоже, не смывается, это – татуировка! В профиль видно, что лоб широкий, нос с высокой переносицей, подбородок волевой. В общем, красотка!
Еще минут через десять Вар-ка рискнул произнести фразу на ее языке. А чуть позже женщина аккуратно собрала в кожаную торбу рассыпанные травки-цветочки и почти ласково каркнула:
– Пошли!
Двигалась она по лесу в своих мокасинах как-то удивительно грациозно и ловко. Вар-ка шел за ней и казался сам себе неповоротливым увальнем. При этом женщина не переставая бурчала себе под нос какую-то бытовую чушь: о молодежи, которая от рук отбилась, о воинах, которые все тупицы и раздолбаи, о девках, которые ничего не понимают, не хотят учиться и чуть что писаются от страха, и так далее. Вар-ка вслушивался, вбирал в себя ее речь и даже не пытался спрашивать, куда и зачем они идут.
А шли они довольно долго: спускались по склону, переходили ручьи, опять поднимались, пару раз выходили на тропу, но быстро с нее сворачивали. Ориентироваться было трудно – обзора под деревьями почти никакого, но женщина шла уверенно, и Вар-ка махнул рукой на географию: "Потом разберемся!"
В конце концов после длинного подъема наискосок по склону они оказались на небольшой открытой площадке. Вид отсюда открывался замечательный: впереди расстилалась равнина, покрытая зеленовато-желтой травой с небольшими пятнами леса. По равнине к горизонту текла небольшая речка. Вдали ее низкие берега заросли лесом, а здесь, ближе к горам, русло пряталось в каньоне, который становился все глубже и глубже. Водораздел, где они находились, ниже превращался в пологий, заросший травой вал, как бы срезанный стенкой каньона.
Расклад по рельефу Вар-ка понравился: равнина, река, перевал – самое место для охоты на копытных. Если они двигаются вдоль реки, то здесь их и нужно караулить. Вот только то, что происходит внизу – метрах в восьмидесяти по прямой, – совсем не походило на охотничью засаду.
Здесь же, на площадке, открытой всем ветрам, находилось кострище, огороженное крупными камнями, и нечто вроде маленького шалаша или вигвама, накрытого полотном из нескольких шкур, грубо сшитых полосками кожи. Женщина, в отличие от Вар-ка, глазеть по сторонам не стала, а сразу опустилась на колени и стала дуть в угли, которые казались совершенно безнадежными. Тем не менее вскоре запахло дымом, появился огонек.
– Скажи мне… Тай-лю, почему они там? Зачем?
Женщина поднялась с колен, подошла к краю и мельком глянула вниз.
– Все сидят! – буркнула она и добавила что-то длинное и явно неуважительное.
Вар-ка понял только упоминание о гнилых обломках упавших деревьев: "Старые пни, значит!" Между тем картинка внизу была интересной – прямо эпизод из фильма про Дикий Запад, хотя на индейцев эти ребята не похожи. Женщина вернулась к костру, а Вар-ка стал всматриваться.
На поляне расположились три группы воинов человек по восемь-десять в каждой: набедренные повязки, бусы, перья, копья, дубинки, даже, кажется, луки! Кто-то лежит, кто-то сидит, кто-то, явно скучая, ходит туда-сюда, но к соседней группе не приближается. В центре, на перегибе склона, прямо на траве вяло горит маленький костер, возле которого застыли три неподвижных фигуры. На них накидки из шкур, а на головах какие-то сложные сооружения из волос, растений и все тех же перьев. За спиной и чуть сбоку каждого из троих сидит воин. Эти нормальные полуголые и шевелятся, но навешано на них всякого добра явно больше, чем на остальных.
Женщина наладила костер, подошла и дернула Вар-ка за штаны сзади:
– Снимай! Мужчина так не должен!
– Погоди. Расскажи мне про них, расскажи! Мне очень интересно, мне очень важно! Расскажи!
– Зачем тебе?
– Ну… это… Я шпион! Да, я – шпион, расскажи мне про них!
– Ты – Вар-ка. Сам сказал: Вар-ка!
– Да, да, Вар-ка, но я шпион, и мне обязательно нужно знать!
Он прямо взмок на прохладном ветру, пытаясь внушить ей желание говорить: "Черт побери, она что, поддается, только когда хочет сама?!"
Женщина вернулась к костру, потрогала кособокую глиняную плошку с жидкостью и, вероятно, решила, что та еще не согрелась. Подошла:
– Ты странный шпи-он Вар-ка! Зачем? Ладно! Это говорят Хоирмы, Уртаи и Мартиху.
– Как? Как ты сказала?
– Не понимаешь? Ты что?!
– Не понимаю! Покажи, объясни! Ты такая красивая, такая умная, ты можешь хорошо объяснить, все показать!
– Ты врешь! – польщенно фыркнула женщина. – Смотри и слушай, глупый Вар-ка: Хоирмы – это…
Дальше пошла пантомима: хобот и бивни – слон или мамонт; короткие кривые рога, шерсть, копыта – бизон или буйвол; гордо поднятая голова, большие растопыренные рога – это, безусловно, олень или лось.
– Какая ты молодец, Тай-лю! Там разговаривают Слон, Бизон и Олень? Да? И давно они? А о чем?
Женщина, похоже, смирилась с неизбежным, или Вар-ка наконец пробил ее оборону:
– Эти старые пни сидят тут давно. Три дня сидят! Они мирятся. У них разговор. Всегда воевали, всегда убивали друг друга. Теперь говорят, теперь мирятся. Потом опять воевать будут! И детенышей учат, у……. – она произнесла что-то оскорбительно-непристойное.
– Почему ты злишься на них, Тай-лю?
– Я злюсь? Я не злюсь! Ты сказал – я добрая. Да, конечно!
– Они плохие? Они обидели тебя? Ай-я-яй, они обидели тебя!
– Они?! Меня?!
И она заговорила. И не просто заговорила: появился посыл, эмоциональная волна, желание, чтобы слушатель обязательно понял и проникся, – как раз то, что нужно!