Давали "Афоню". Зал был полон. Не приди мы заранее, билетов не купили бы. Свет погас, фильм начался. Зал то и дело разражался хохотом, Лиля тоже смеялась. Мне было грустно. Разумом человека из другого времени я видел то, что не замечали здесь: сдвиг ценностей. Формально в СССР сегодня герой - человек труда. Производитель материальных благ и ее защитник. Рабочий, инженер, ученый, офицер… Но на деле - тот, кто распределяет товары и услуги. Начальник, торгаш или тот же сантехник. Данелия, как художник, показал правду, пусть в форме комедии. Не удивительно, что скоро массы захотят перемен. И они их получат. Только вот не обрадуются…
- Понравилось? - спросила Лиля, когда мы вышли из кинотеатра.
- Хороший фильм! - кивнул я. - Жизненный.
Здесь это высшая оценка. Лиля притихла. Мы шли, она задумчиво поглядывала на меня. "Примеряет к нам историю Кати и Афони, - догадался я. - У тех свидание тоже кончилось постелью".
- Откуда ты знаешь балет?
Я мысленно вздохнул. Ожидалось.
- После школы я приехал в Минск. Здесь жил мой сосед по улице - учился в театрально-художественном институте. Старше меня на четыре года, большой любитель балета. Одному на спектакли ему ходить было скучно, брал меня с собой…
Так и было. Только сосед учился в военном училище. А сейчас совру.
- У него завелись знакомства в труппе. Несколько раз мы попадали на посиделки за кулисами. Пили вино, болтали… Вернее, болтали актеры, а я слушал. Писателю нужно уметь слушать. И запоминать.
- Значит, с балериной у тебя ничего не было?
- Они мной не интересовались. Работяга…
- Дуры!
- Точно.
Я посмотрел в сторону. Мы шли мимо кафе.
- Зайдем? Есть хочется.
- Там дорого! - помотала головой Лиля. - Дома поедим. И так сколько денег потратили!
Хозяйственная. Мои деньги бережет…
На вокзале мы съели по беляшу. Толстая тетка доставала их из обитого жестью ящика. Сколько видел таких продавщиц - и ни одной худой. Наверное, работа влияет… Беляши оказались теплыми и жирными. Мы вытерли пальцы о бумагу, в которую их вложили, и пошли к остановке. Не доезжая до общежития, вышли к гастроному. В этот раз ассортимент был скуден. Ни "Докторской", ни "Тминной", одна "Любительская". Но последнюю я не люблю - она с салом. Чем же мое чудо пшеничное накормить? В молочном отделе продавали сметану на разлив. Расфасованной здесь нет. Приноси баночку, и тебе нальют… Присмотревшись, я увидел рядом с весами прозрачные полиэтиленовые пакеты. Продавец фасовала в них сыр.
- Можно налить сметаны в пакет? - я указал пальцем.
- Порвется, - ответила продавец и добавила. - Наверное.
- Возьмите два и вставьте один в другой.
Она пожала плечами и сделала.
- Двести граммов.
Взгляд продавщицы выразил удивление. Ну, да. Тара обойдется в десятую часть стоимости продукта. Здесь это расточительство.
- И "Российского" триста граммов…
Я выбил чеки, уложил сыр и сметану в сумочку. Добавил пачку пельменей и бутылку марочного "Каберне". Лиля следовала за мной, но в процесс не вмешивалась. Похоже, оценивала жениха.
В общежитии я поручил Лиле строгать салат, а сам отправился на кухню. В своем времени я читал воспоминания об СССР. Авторы дружно хвалили советские продукты. Дескать, натуральные компоненты, вкус - неземной. Так-то оно так, но пельмени здесь - бр-р-р… При варке тесто расходится, начинка вываливается. Есть это неприятно. Так что будем жарить. Но с умом.
Я плеснул масла на чугунную сковороду, раскалил и высыпал в нее пельмени. Они зашипели и вскоре зарумянились. Я перевернул их лопаткой, залил сметаной и уменьшил огонь. Пусть доходят. Забежав в комнату, помог Лиле нарезать сыр и сервировать стол. Расставил тарелки, бокалы для вина. У нас с Колей они есть. К нам ведь девушки в гости ходят.
Я вернулся на кухню. От сковороды шел неземной дух. Готово. Я сглотнул и взялся за ручку. В комнате плюхнул сковороду на подставку, лопаткой разложил угощение по тарелкам. Открыл вино и разлил по бокалам.
- За наше случайное знакомство!
Лиля рассмеялась, мы чокнулись. Молодец, девочка, чувство юмора у нее есть. Мы выпили и набросились на еду. Некоторое время в комнате было тихо - оба жевали. Время от времени я подливал в бокалы. Терпкое "Каберне" хорошо оттеняло вкус жаренных в сметане пельменей. Мы и не заметили, как прикончили их все.
- Вкусно! - сказала Лиля, кладя вилку. - Почему у тебя так? Вроде обычные пельмени, а не оторваться.
- Талантливый человек талантлив во всем, - сказал я. - У тебя будет замечательный муж. Цени!
- Хвастун! - сказала она.
- Себя не похвалишь, от других не дождешься, - заметил я.
- Когда мы поженимся?
Правильный вопрос, своевременный.
- Думаю, не сейчас, - сказал я. - Твои родители не поймут. Сочтут нас легкомысленными. Не успели познакомиться - и сразу в ЗАГС.
Она кивнула. Молодец!
- После свадьбы нам придется искать квартиру. Женатых из общежития выселяют. Понадобятся деньги. А мы получаем мало…
Лицо ее погрустнело.
- Так что придется подождать. Месяцев шесть.
- Через полгода у нас будут деньги?
Лицо ее выражало скепсис.
- Вот! - я взял с койки папку с рукописью. - Это стоит полторы тысячи рублей.
- Сколько?!!
- Здесь шесть авторских листов. Примерно. За каждый - 250 рублей. Могут заплатить и по 300.
- Сережа…
- Этого хватит, чтобы оплатить съемную квартиру за пару лет. Дальше - посмотрим. Кстати… - Я развязал тесемки, достал титульную страницу с названием. Фамилии автора пока не значилось. Я взял ручку и вписал над названием "Сергей Девойно". Протянул Лиле. Лицо ее выразило изумление.
- Почему?
- При регистрации брака возьму твою фамилию. Она древняя и красивая. Так что пусть привыкают.
От неожиданности она не нашлась, что сказать. Не удивительно. Здесь не принято переходить на фамилию жен, даже если сам Педик. Не удивляйтесь, в своем времени я знал человека с такой фамилией. Женатого, между прочим. И он всем объяснял, что Педик - это не то, что думают. У фамилии другие корни. Так-то оно так, но… Самец - тоже не муж самки. В белорусском языке моя фамилия означает "самостоятельный", "самодостаточный". Но объяснять это каждому?
- Сережа!..
Лист падает на пол, а на моих коленях оказывается упругое девичье тело. Целуемся - раз, другой… Рука сама ложится к ней на колено и ползет вверх.
- Я разрешу тебе все, - шепчет она. - Кроме…
- Понял! - отвечаю таким же шепотом. - Фата и все такое.
Горячие губы залепляют мне рот…
Через пару часов я уверился, что не разбираюсь в девственницах. В католических - тем более. Мне действительно разрешили ВСЕ. Ну, кроме… Набравшись наглости, я предложил Лиле попробовать кое-что из арсенала двадцать первого века. Лиля подозрительно сощурилась: откуда знаю? "Видел в порнографическом журнале", - признался я. Она кивнула. Парни - они такие, тянутся, к чему не нужно. Однако любопытство пересилило. Словом, мы попробовали. Неопытность партнеров не сказалась на результате. На нас накатило любовное безумие. Когда последняя судорога сотрясла наши тела, Лиля переместилась мне грудь и заглянула в глаза.
- После свадьбы будем так делать?
- Как скажешь, - сказал я.
- Скажу! - пообещала она. - Мне понравилось.
Лицо ее приняло мечтательное выражение. М-да… Правку рукописей мне придется отрабатывать. Ну и пусть. Не кирпичи таскать… Я чмокнул ее в носик, затем - в губы. Мне тут же ответили. Мы занимались этим, пока я не почувствовал, что готов к подвигам. Предложение закрепить навыки восприняли на "ура"…