Дорога до Измаила казалась бесконечной, и, когда генерал прибыл на место, он был измучен и раздражён. Полковник Онушко, "Митрич", приветствовал, как тому казалось, по уставу, и от подобного приветствия раздражение только усилилось. Генерал мечтал только о том, чтобы размять спину и чтобы подчинённые не заметили его состояния. Поэтому, когда прошли в здание штабы, он не сидел, а стоял у карты района, пока полковник докладывал о ситуации с возведением оборонительных сооружений. А ситуация была просто катастрофической. Это была дырявая оборона.
Ничего не оставалось делать, как ткнуть пальцем на точку на карте, которую он хотел посетить, чтобы на месте убедиться, как идут работы. Опять была дорога, но вконец разбитая, и генерал пожалел, что выбрался в такую даль.
Да. Работы велись, но было видно, что ни техники, ни людей недостаточно, чтобы завершить их в срок.
- Что здесь происходит?
Онушко пожал плечами, глядя куда-то на другой берег Дуная.
- Вы можете мне объяснить, куда подевались люди и техника?
Генерал показал ему бумагу, которую держал в руках.
- Работают на других оборонительных объектах.
- Почему?
- Потому что я не могу держать здесь столько людей. Холодно. Я разместил по домам местных жителей столько строителей, сколько смог, и они работают вместе с местными. Если бы я пригнал сюда всех, которые в плане, то пришлось бы им жить в палатках, и у меня бы за неделю закончилась вся горючка, чтобы доставлять сюда снабжение и продовольствие, и строительство прекратилось бы. А так они кормятся, в основном, местными, и подвозить ничего, кроме материалов, не надо. Мы ведь сидим на голодном пайке. И с топливом, и с продовольствием, и со стройматериалами.
То, что он говорил, тянуло уже не на простое снятие с должности. Тут пахло трибуналом. Вместо того чтобы в соответствии с планом, концентрировать силы и средства в одном месте, заканчивать объект и переходить дальше, он распылял их по многочисленным стройкам, и сроки окончания всех их растягивались на неопределённое время. "Крепкий руководитель", мать его!
Они подошли к вырытым укреплениям. Генерал застыл на месте.
- Здесь песчаный грунт, - начал Онушко. - Всё осыпается. Вот и укрепляем, чем можем.
- Но вам поставили… - генерал стал рыться в бумагах, которые держал в руках.
- Поставки цемента не покрывают и половины наших потребностей. Древесины здесь нет вовсе. Вот и выкручиваемся, как можем.
Стенки укрытия миномётной батареи были укреплены мешками с песком, блоками ракушечника, а в некоторых местах переплетёнными ветками. Как плетни в деревнях на картинах девятнадцатого века.
- Освоили старую технологию, - с усмешкой сказал Онушко, увидев, что генерал уставился на чудо оборонительной техники.
"Ему смешно! А как насчёт того, чтобы стоять перед трибуналом?"
Но своё мнение и замечания полагалось высказывать после окончания инспекции, поэтому Свирский не сказал ничего вслух.
Потом была обратная дорога в штаб, доклад о состоянии строительства объектов на побережье. Генерал понял, что там картина была не лучше. Ехать было бессмысленно.
- На побережье нет воды, и песок нельзя использовать. В нём соль. Поэтому привозим из глубины. Туда и уходит вся солярка. На другие объекты не остаётся. - Вздохнул полковник. - Не хватает людей, техники. Ничего не хватает.
- Но у вас же людей… - генерал опять взялся за бумагу, чтобы уточнить.
- Половина из них - местные жители, а они в возрасте от пятидесяти и выше. Остальные воюют. И им нужно заботиться о собственных семьях. Хотя бы один день в неделю.
- Один день в неделю? - как эхо повторил Свирский. - Идёт война!
- По воскресеньям они работают у себя на полях и огородах. Иначе с голода помрут. У нас же только забирают, и ничего не дают взамен. Ну, зимой-то будет полегче. Будут работать 7 дней в неделю.
"Крепкий руководитель" делал, что хотел. Руководил по-своему. План ему был не указ.
"А ведь прошлый командующий знал об этом. И Воронин знал. - Впервые подумал Свирский. - Знали и ничего не делали. Почему?"
Генерал задумался, а что он сам должен делать с подобным подчинённым, и как изменить ход работ. Ответ придётся искать в собственном штабе.
- Обеденное время, - радостно возвестил полковник. - Прошу отведать, что бог послал.
Этого вовсе не хотелось, потому что Свирский ещё не знал, что он сделает с полковником за самоуправство. Но отказать нельзя! Традиция. Так повелось с незапамятных времён. Даже в самых тяжёлых условиях в Средней Азии и на Кавказе, когда прибывало начальство, на столе непонятно откуда появлялись вещи удивительные. И напитки тоже. Так полагалось на Руси.
Генерал уже успел незаметно проглотить таблетку, и боль понемногу отступила.
"Ладно! Попробую быстро управиться, чтобы долго не засиживаться".
Он понял, что ошибся, когда увидел стол.
- Разве всё это можно съесть?
- А что? Для пяти здоровых мужиков? Да, вмиг съедим! Всё домашнее. Здесь выросло. Экологически чистое. Удобрений мы уже лет пять не видели. На войне не до них. - Балагурил "крепкий руководитель".
Кроме них за стол сел подполковник-строитель, ещё один пехотный и заместитель Онушко, майор из местных, который был у него на снабжении и который организовал стол.
- Сколько вы здесь?
- Четыре года, - хором ответили подполковники.
Это было видно. Держались расслаблено. Никакого уважения к начальству. Отвыкли.
- Вовремя приехали, товарищ генерал, - совсем по-домашнему произнёс майор. - Как раз молоденькое винцо созрело. Только вчера открыли бочку.
Глиняный кувшинчик на столе Свирский приметил сразу, как вошёл.
- Только по одному стаканчику! - строго заметил он.
Генерал уже знал по Кавказу, как хорошо и незаметно пьётся вино из подобных бездонных глиняных кувшинчиков.
Как всегда в подобных случаях, разговор поначалу не клеился. Вино оказалось действительно превосходным, да и еда - отменная. Чем-то похожа на кавказскую, но не совсем. Спина и нога не беспокоили.
- Товарищ генерал! Вы не обижайтесь, что я спросил на совещании про империю. - Неожиданно вспомнил Онушко. - У нас тут разговор с товарищами вышел. Так мы и не поняли, где живём. На моей памяти в третьем государстве. Я ещё СССР помню.
"Далась ему эта империя!" - в сердцах подумал Свирский.
- Давайте так! Вот когда победим, тогда и разберемся. А сейчас: Союзное государство и всё. Вы здесь защищаете государство и самих себя и должны победить.
- А победим ли? - вдруг задумчиво сказал как бы про себя один из подполковников, молчавший раньше.
"Ого! Паникёрские настроения. Засиделись в тылу!"
- Победим! Не можем не победить. Вся армия настроена, чтобы победить. Нужно на Кавказе побывать, чтобы в этом убедиться.
- Я своё повоевал на Дальнем Востоке.
Подполковник понял намёк Свирского. У него на груди тоже была орденская планка.
- Вопрос: сколько можно воевать. И на скольких фронтах? А если ещё один откроется? Например, здесь.
Наступила тишина. Все глядели на Свирского. Подполковник был кадровым военным с боевым опытом. Он знал, сколько нужно войск для ведения полноценных боевых действия, и какие силы имелись в их распоряжении в укрепрайоне.
- Да. Новый фронт может открыться и на этом направлении. Нас могут атаковать в Крыму или в любой точке на побережье между Одессой и Азовом. Поэтому округ разделён на укрепрайоны, которые должны сдерживать противника до прихода основных сил.
Подполковник и сам это знал, но Свирский не мог дать ему полный ответ. Например, о том, что основные силы никогда не придут на их участок. Он с двух сторон ограничен полноводными реками - Дунаем и Днестром, а с юга морем. И только одна единственная дорога. Любой штабной работник знает: это - ловушка для основных сил. Поэтому и существовал совершенно секретный план, о котором им пока знать не полагалось, о немедленной эвакуации гражданского населения в случае возникновения военных действий. Закон армии: каждый знает в соответствии со своим уровнем. А их нынешний уровень не предполагал знакомство с подобными документами.
- Поэтому: строить, строить и строить, - завершил дискуссию генерал.
- Да, это мы сами понимаем. Строим и будем строить. - Вступил Онушко. - Но мы думаем о семьях. Мы же на переднем крае. Как они?
"А вот об этом мы позаботимся! - в очередной раз со злостью подумал генерал. - А вы в это время будете с оружием в руках сдерживать противника, пока мы будем закрепляться на другом берегу Днестра. Закон войны: жертвуют меньшим, чтобы спасти большее".
- А то тут странные вещи происходят, - не унимался полковник. - Слишком уж тихо стало.
Свирский насторожился. Полковник сделал перерыв, что-то обдумывая. Его зам воспользовался моментом, чтобы в очередной раз наполнить стаканы.
- На румынской стороне раньше было какое-то движение: люди, суда на реке ходили, транспорт по дорогам ездил. А сейчас как бы обезлюдел берег. Только сторожевые суда иногда пройдут и тишина. Даже рыбаки исчезли. Все это заметили.
"У них все заметили, а мой начальник разведки нет! Сунул мне спутниковые снимки и какие-то графики и с умным видом рассуждал о проценте достоверности этих данных. Полный придурок!"
- Ну, и ещё. У нас тут многие имеют корешей на том берегу.
"Корешей. Эх, полковник! Ну, как в пивной выражаешься".
- Ну, плавали иногда туда, а те сюда. Обменивались товарами.
"Контрабандой это называется. Да, ещё в военное время".
- Так вот те перестали плавать. Один наш ушёл туда и пропал. Другой поплыл и тоже сгинул. Люди насторожились.