Глава 2
Теперь следовало, наконец, решить, что делать с Ворониным. Зама предыдущего командующего полагалось снять с должности и откомандировать в распоряжение штаба Причерноморского военного округа. Если командующий не справился, то считалось, что и начальник штаба тоже. Тем более что бывший командующий привёл его с собой, когда был назначен на должность.
Полагалось. Однако было одно "но". Когда назначается новый командующий, то он приводит с собой тех, кого знает, на кого может опереться. Это нормальное явление. Так легче осваиваться на новом месте. Но в его конкретном случае всё было по-другому. Генерал полгода провалялся в госпиталях, а на войне 6 месяцев - это огромный срок. На войне память короткая. Даже самые близкие сослуживцы, с которыми прошли огонь и воды, на вопрос об Иванове или Петрове через полгода отвечали: "Да. Служил тут такой" и напрягали память, чтобы вспомнить детали. Так было и с ним. После госпиталя генерал как бы оказался в вакууме. Он никого не знал в Москве, а прежние товарищи по службе в Закавказском военном округе получили новые назначения, новые ранения, а кое-кто и погиб. Приходилось начинать жизнь заново, в одиночку и на новом месте.
Когда он прилетел и спустился по трапу самолёта, к нему чётким шагом подошёл Воронин, отдал честь и представился. Генерал сухо поздоровался, и они, молча, прошли к ожидавшим на поле машинам. Воронин указал ему на первую, козырнул и пошёл ко второй. Первой мыслью Свирского была: "А где же машина с охраной?" Но тут он вспомнил, где он находился.
Когда они подъехали к гостинице, Воронин так же сухо объяснил, что генерала не ждали так скоро, поэтому не успели отремонтировать его дом, и Свирскому придётся пару дней пожить в гостинице. Откозырял и уехал. Он принял тон в общении, предложенный генералом.
До совещания он обращался к Воронину по некоторым вопросам и всегда получал чёткие и вразумительные ответы. Тот держался отстранённо, не пытался понравиться. Как опытный военный он понимал, что его ожидает, и был к этому готов. Но после совещания Свирский уже не был так уверен, что он должен сделать с замом. Если уж разгонять, то всю команду, которая явилась на совещание. Или почти всю. А с кем он останется?
Генерал откинулся в кресле и расслабился. После таблетки боль в ноге и в спине стала отпускать. Воздух в кабинете был сухой и тёплый. Как объяснил Воронин, ему отвели этот небольшой кабинет, так как его легче протопить. Здание, в котором находился штаб, строилось ещё в то время, когда не было проблем с газом, а значит с теплом.
Он ещё раз взял в руки личное дело Воронина. Воевал на Амуре, был ранен, награждён, опять воевал, переведён замом и начштаба в Одесский укрепрайон. Хорошие характеристики. Разведён, женился, сыну пять лет. Значит, пустил здесь корни. По возрасту - уже пора. Нормальная биография военного.
Выхода у Свирского не оставалось. Он взглянул в окно. Было уже темно, и по стеклу стекали струи дождя. Генерал нажал на кнопку селектора.
- Виктор Семёнович! Зайдите ко мне, пожалуйста!
Стук в дверь. Попросил разрешения войти и застыл в дверях.
- Садитесь, Виктор Семёнович!
По напряжённому лицу было видно, что приготовился выслушать решение о своей дальнейшей судьбе.
- Виктор Семёнович! - в третий раз повторил генерал. - Здесь есть поблизости какой-нибудь хороший ресторан, чтобы поужинать? Такой, где есть отдельный кабинет, чтобы не светиться.
Вопрос застал Воронина врасплох. Он раздумывал какое-то время прежде, чем ответить:
- Есть, конечно. В Одессе с этим никогда не было проблем. "У Самвела". Это недалеко.
- Опять Самвел, - усмехнулся генерал. - И на Кавказе Самвел, и здесь Самвел. Ну, что же. Пусть будет "У Самвела".
- Самого Самвела никто там не видел. Просто так называется с незапамятных времён. Я был там однажды с женой. Вполне прилично для военного времени.
Говорил Воронин спокойно, без подобострастия.
- Присоединитесь ко мне? - полуутвердительно сказал Свирский. - У вас нет никаких особых дел?
- Да, конечно. Дел нет.
Воронин понял и принял правила игры.
- Тогда спускайтесь! Поедем на моей машине.
- Сейчас. Только позвоню жене.
Больно кольнуло в мозгу. Ему звонить было не кому.
В машине они молчали. Генерал удивился количеству автомашин на улицах. Это в то время, когда бензин отпускался строго по карточкам! Возле ресторана тоже было оживлённо.
- От машины не отходить! - приказал Воронин водителю и охраннику, когда они вышли у ресторана.
Устроились они быстро и в отдельном кабинете. Было прохладно, но официантки тут же принесли два калорифера.
Воронин сразу же связался по коммуникатору с дежурным комендантом города и сообщил, где они находились.
- Вышлите патруль, чтобы регулярно объезжал район! - приказал он дежурному и положил коммуникатор рядом с собой на столе.
Генералу всё больше и больше нравился этот офицер, но он считал, что ещё рано принимать окончательное решение.
- Вроде бы здесь ещё тихо. Терактов не было? - поинтересовался Свирский.
- Здесь не террористы. Здесь автомобильные воры.
- Угоняют? И что они потом с ними делают?
Воронин пожал плечами.
- Не знаю. Но это - проблема в городе.
- А куда смотрит комендант?
- Куда он может смотреть? У него одна рота калек на весь город. Все находятся на строительстве объектов.
- Но раз все на строительстве, то кто же ворует?
- Полно дезертиров. Да и пенсионеры балуются.
Генерал сделал для себя мысленную отметку: обстановка в городе.
- Одесса всегда была торговым городом. Через неё снабжалась вся Украина, да и дальше шло в Молдову и в Белоруссию. А когда турки перекрыли проливы, город оказался не у дел. Многие уехали, а некоторые занялись другим промыслом.
- Пора что-то заказать, - переключился он на другую тему. - Есть мясо на тандыре.
Видя, что генерал не понимает, пояснил:
- Не знаю, как они это делают, но вкусно.
Они заказали, и генерал спросил о коньяке.
- Не отравят?
- Здесь нет. А в другом месте могут. А вам можно после болеутоляющего?
Он каким-то образом догадался, что Свирский сидел на таблетках.
- Немного можно.
Разговор поначалу не клеился, но коньяк и мясо помогли, и постепенно они разговорились о делах. Несомненно, после пяти лет работы Воронин разбирался в ситуации, и его судьба уже была почти решена, но вдруг Свирского насторожила одна фраза:
- Он был хорошим руководителем и мужественным человеком.
Слова относились к бывшему командующему. Свирский замер. Как можно так говорить о человеке, провалившем поручение?
- Он хорошо разбирался в людях, - закончил свою мысль Воронин.
Подобное утверждение было как-то не к месту. Причём здесь люди? Но генерал решил не продолжать эту тему. Со временем будет видно, каким тот был руководителем, и как он разбирался в людях. По опыту Свирский знал, что не следует делать поспешных выводов о людях и о самом Воронине тоже.
Когда они уже собирались уходить, генерал упомянул о своей завтрашней инспекции "Митрича". Воронин как-то криво усмехнулся и сказал:
- Человек он, конечно, сложный, но своё дело знает. Крепкий руководитель.
Свирский просто опешил. И это характеристика на военного? Полковника. "Крепкий руководитель". Он не свинофермой заведует. Он отвечает за оборону важнейшего рубежа обороны.
Пора было уходить. Генерал начал вставать, и резкая боль в спине заставила его на какой-то момент застыть в согнутом положении, но он заставил себя распрямиться. Воронин внимательно смотрел на него.
- У нас при штабе есть восстановительный центр, - начал он. - К нам ведь присылают много раненых. И там делают удивительные вещи. У них есть разные аппараты. Доска Евминова и другие. Я сам пользовался. Попробуйте походить к ним! Я уверен, там вам помогут.
"Спасибо за заботу! - со злостью подумал генерал. - К ним присылают раненых. Он думает, что и меня прислали, потому что я был ранен и нуждаюсь в реабилитации, а не за другие заслуги?"
Всю обратную дорогу они ехали молча.
Глава 3
С утра было пасмурно, однако дождь прекратился. Боль в ноге притупилась, но дорога на Дунайский рубеж изматывала, и начались проблемы со спиной. Свирский откинул голову на подушку заднего сидения и смотрел в потолок. Так было легче переносить дорогу с поворотами, торможениями и ухабами.
Той дороги, где он получил реактивный снаряд в бок БТРа, он не запомнил. Осталось в памяти, как выехал и всё. Дальше был провал. Только потом, в госпитале, к нему в палату зашёл, опираясь на костыль, молодой парень и представился сержантом таким-то. Генерал был слаб и не запомнил фамилии. Сержант-то и рассказал, что он вместе с генералом сидел на броне злополучного БТРа. Было жарко, но сидели в брониках и в касках, и всех разморило. Когда долбануло, то их обоих выкинуло взрывной волной, и они долго катились по склону горной дороги. Шарахнули не кумулятивным, а фугасным. Их вместе вытаскивали наверх, и сержант был в сознании. Потом везли на одном самолёте в Москву. Генерал этого тоже не помнил. Первые дни сержант помогал, как мог, рассказывая бесконечные истории из своей жизни. Генерал понимал, что сержанту поручили говорить с ним в качестве терапии мозга после травмы, и покорно слушал. Иногда по три раза в день одно и то же. Но вскоре того выписали и послали на дальнейшее излечение в родной Смоленск. Койки в госпитале были нужны для новых раненых.