Не задумываясь о возможной опасности, которой подвергаю себя, я подбежал к ним и попытался оторвать монстру голову.
Шоггот зарычал, как разъяренный лев, сгорбился и легко стряхнул меня, как надоедливое насекомое. От этого толчка я пролетел через всю комнату и ударился о стол.
Упав на колено, я вдруг почувствовал под ним что-то твердое и, наклонившись, увидел трость.
Тем временем борьба шоггота с Шенноном подходила к концу. Когда я все-таки поднялся на ноги и доковылял до них, молодой колдун уже почти не сопротивлялся. Его глаза помутнели, и в тех местах, где до него дотрагивались руки чудовища, кожа была обожжена, как от кислоты. Раскрытая пасть монстра тянулась к его горлу.
Я поднял шпагу, напряг свои парализованные мышцы и изо всех сил метнул ее в шоггота, как копье! Казалось, тонкое лезвие превратилось в серебряную молнию и, внезапно ожив, помчалось со скоростью, в десять раз превышающей ту, с какой я бросил оружие. Шпага вонзилась прямо в грудь монстра, отбросив его от Шеннона. Шоггот закричал.
Неуверенными, нервными движениями он попытался схватить кристальный набалдашник шпаги, но тут же отдернул руки, словно притронулся к раскаленному железу, и начал распадаться прямо на наших глазах. Я не впервые видел смерть шоггота, но и на этот раз не мог не содрогнуться от ужасного зрелища. Дьявольские силы, которые поддерживали тело, созданное из протоплазмы, в определенной форме, казалось, неожиданно улетучились. И то, что еще минуту назад было шогготом, превратилось в серую клокочущую слизь, которая в одно мгновение сжалась.
Весь процесс распада длился не более чем полминуты. В какой-то момент, когда тело утратило упругость, шпага со звоном упала прямо в лужу серо-зеленой бурлящей кислоты, которая с шипением прожигала пол и при этом постепенно испарялась.
Тяжело дыша, я отвернулся, быстро проверил, жив ли Шеннон, и поспешил на помощь к Говарду. Когда я освободил Говарда от груды навалившихся на него книг и полок, он уже пришел в себя и мог двигаться. Я осторожно посадил его, прислонив спиной к стене, и ощупал кровоточащую рану на груди. Она была не так опасна, как мне показалось сначала: очень глубокая и явно болезненная, но не опасная для жизни.
- Все в порядке? - заботливо спросил я.
Говард застонал, коснулся рукой лба и тихо засмеялся.
- Да уж, - пробормотал он. - Конечно, все в порядке. Не смеши меня.
Он убрал руку, встал и на какое-то время застыл, как будто еще не был уверен, сможет ли удержаться на ногах без посторонней помощи. Затем, ссутулившись, он подошел к Шеннону и опустился на колени. Его пальцы дрожали, когда он переворачивал неподвижное тело молодого человека и расстегивал его рубашку.
- Что ты делаешь? - спросил я, сбитый с толку.
Говард ничего не ответил и начал ощупывать голое тело Шеннона сантиметр за сантиметром. Вначале я подумал, что он изучает его раны, но потом понял, что это не так. Говард искал что-то. Что-то определенное.
- Черт возьми, что ты делаешь? - спросил я.
Говард рассеянно взглянул на меня, сморщив лоб, и отмахнулся, давая понять, чтобы я не мешал ему. Он методично обследовал торс Шеннона, его руки, горло и в заключение даже стянул с него брюки, чтобы осмотреть бедра. После этого он опять перевернул молодого колдуна, оставив его в прежней позе, и поднялся с колен. Затем Говард принялся тушить маленькие островки огня, которые тлели по всей комнате.
Шеннон очнулся после того, как мы отнесли его в комнату и обработали раны. Как и у Говарда, они не представляли опасности для жизни, но были очень глубокими. Его явно лихорадило.
Но когда Шеннон открыл глаза и посмотрел на меня, взгляд его был ясный.
- Ты спас мне жизнь во второй раз, Джефф, - пробормотал он. - Я думаю, теперь я… твой большой должник.
- Вздор, - возразил я. - Если разобраться, то мы с тобой квиты. Ведь сегодня утром ты тоже спас мне жизнь.
Шеннон покачал головой. Движение было слабым, но настойчивым.
- Я знаю… Знаю, что произошло, - сказал он тихо. - Там, на реке… Ты поборол… колдуна. Он… он пришел за мной, Джефф. Он хотел меня… убить.
- Он? - вмешался Говард, прежде чем я нашелся что ответить. - Кто это был, Шеннон?
Шеннон молчал. До сих пор он, как мне показалось, даже не замечал присутствия Говарда.
- Ты можешь доверять ему, - уверенно произнес я. - Он мой хороший друг.
Шеннон обдумал мои слова и кивнул.
- Я думаю, что… должен сказать тебе правду, - пробормотал он. - Этот человек на реке… Ты помнишь то имя, которое я тебе называл?
- Имя вашего друга? - поспешно спросил Говард. - Этот Рейвен?
- Крэйвен, - тихо исправил его Шеннон. - Роберт Крэйвен. Я… соврал тебе, Джефф. Крэйвен мне не друг. Я… здесь для того, чтобы уничтожить его.
Его слова не удивили меня. Отнюдь. Ведь я давно уже догадался об этом.
- Уничтожить? - для верности переспросил Говард и выразительно посмотрел на меня. Его голос звучал сдавленно, а в глазах загорелся предупреждающий огонек.
- Он… колдун, - выдавил Шеннон и начал дрожать.
Я почувствовал, что он снова теряет сознание.
- Берегитесь… его, - прошептал Шеннон слабеющим голосом. - Человек, который был сегодня на реке, Джефф, это… Крэйвен. Человек с белой прядью. Он… знает, что я здесь. Он попытается… убить меня. Берегитесь… Роберта Крэйвена!
Силы оставили его. Он упал на спину, закрыл глаза и тут же заснул.
Долгое время мы сидели, не проронив ни слова, пока Говард не решился нарушить это гнетущее молчание. Вздохнув, он измученно приподнялся и как-то странно посмотрел на меня.
- Он принял твоего отца за тебя… а тебя - за своего друга, - сказал он тихо и таким тоном, от которого мне стало холодно. - Я думаю, у тебя проблемы, Роберт.
Книга вторая
Эта тихая ночь длилась бесконечно. А когда начало светать, лучи утреннего солнца показались слишком яркими и резкими. Лоури Темплес знал, что это будет плохой день - для него, для Джейн, для Инсмауса. Он молился всю ночь и просил Бога пощадить его. Но когда из соседней комнаты до него донесся первый тонкий крик новорожденного и через несколько минут он заглянул в глаза доктора Мейна, вышедшего из комнаты жены, стало ясно, что его молитвы не были услышаны. В очередной раз исполнилось проклятие, которое лежало на Инсмаусе вот уже несколько поколений…
Несмотря на это, Лоури встал, обошел вокруг стола, сгорбившись, словно от непосильной ноши, и потянулся к дверной ручке. Однако он не довел движение до конца, так как доктор встал на его пути и покачал головой. Мягко, но настойчиво, с тенью грусти в голосе он сказал:
- Нет, Лоури, не надо. - Доктор Мейн говорил очень тихо, и по его уставшему лицу было видно, что этот человек давно достиг предела своих сил и возможностей. - Не заходи. По крайней мере… сейчас.
Лоури знал, что доктор Мейн прав: зачем мучить себя и Джейн еще больше? Это ничего не изменит: правда останется прежней, как ни старайся закрыть на нее глаза. Хотя иногда это помогает.
- Это мальчик, да? - прошептал он.
Мейн кивнул, не поднимая головы. Его лицо было бледным, а в глазах стоял ужас, который выдал Темплесу больше, чем если бы доктор пустился в объяснения. Лоури шумно сглотнул, чувствуя, как в горле начал расти твердый колючий ком.
- Все… так плохо? - отважился он продолжить разговор.
Мейн вздохнул, потом выпрямился, провел рукой по глазам и пронзительно посмотрел на Темплеса. Его ресницы дрожали.
- Он… будет жить, - наконец вымолвил он. - И насколько я могу судить, умственно мальчик здоров.
Лоури засмеялся, но смех его прозвучал как крик.
- Умственно? - с горечью повторил он. - Ну да. Вы имеете в виду, что он будет полностью нормальным здесь? - Он коснулся рукой лба и уставился на врача горящими глазами. - Конечно, он вырастет абсолютно нормальным и однажды научится думать, а позже и говорить. А потом, когда-нибудь, он будет стоять или сидеть передо мной, или что он там еще сможет, и спросит меня: "Папа, почему я не такой, как другие?" И что я должен буду ответить ему, когда он задаст мне этот вопрос? Что он расплатился за то, что сделал когда-то его пра-пра-прадед?
- Пожалуйста, Лоури, - мягко произнес Мейн. - Я… я понимаю тебя, поверь мне. Но ведь могло быть еще хуже.
Он попытался улыбнуться, подошел к Лоури и по-дружески положил ему руки на плечи.
Лоури резко отшатнулся и сбросил с себя руки Мейна.
- Хуже? - прохрипел он. - Вы ведь даже не знаете, о чем говорите, доктор! Это может становиться только хуже, но… это не означает, что… - Он запнулся, сжал кулаки от бессильной ярости и почувствовал, как из его глаз, обжигая лицо, потекли горячие слезы. Но он не стыдился этого. - У вас есть дети, доктор Мейн? - тихо спросил Лоури.
Мейн кивнул.
- Трое, - сказал он. - Девочка и два мальчика.
- И они здоровы?
Мейн не ответил, хотя, даже если бы он это и сделал, Лоури все равно не услышал бы его слов.
- Вы не знаете, что это такое, - продолжил он дрожащим голосом. - О да, вы понимаете меня, доктор, я вам охотно верю. Вы видели много таких детей, как мой сын, не правда ли? И все же вам этого не понять… Вам не понять, как чувствует себя человек, которого это коснулось. И никто не может осознать этого, если его не коснулась эта беда. - Голос Лоури задрожал еще сильнее, и он вдруг начал трястись всем телом. - Я не хочу больше терпеть, доктор, - прохрипел он. - Я… я слишком долго мирился с этим. Пора покончить с безумием. Я…
- Успокойся, - мягко произнес Мейн.
Он открыл свой саквояж, порылся в нем и достал маленький футляр.