- Мать Велламо! - простонала она. - За что же мне эта мука? Знать, что смерть близится… и не понять, откуда…
Айникки вдруг увидела такое, что мгновенно пробудило ее от грез. Вдоль пестрого камня пробежала трещина, и камень распался надвое, словно широко раскрыл рот. Надо ртом выскочили бугорки-глаза… Проклюнулись по сторонам тонкие лапки…
- Мать Велламо! - завопила Локка, норовя пасть ниц. - Пожалей детей Калева!
- Проклятие близко, - неожиданно приятным женским голосом сказала каменная лягушка. - А больше ничего не скажу.
Локка резко обернулась, и Айникки испуганно застыла под ее горящим взглядом.
- Она?!
Лягушачий рот сомкнулся, глаза закрылись, лапки подтянулись под живот, и камень снова стал камнем. А Локка продолжала сверлить девушку взглядом. И взгляд этот Айникки совсем не понравился.
- Что уставилась? - буркнула она.
- А-а-а, - протянула Локка, как будто постепенно прозревая. - Я ведь чуяла, что беда совсем рядом! Сказано было - от родного очага! Кого ж тут заподозрить, как не охотника, лесного бродягу? Оказалось - слишком просто…
- Ты на что это намекаешь?
- Не в Ильмо была причина, а в тебе - и в твоем нерожденном ребенке! В нем проклятая кровь Унтамо. Недаром боги покарали твоего отца, его помощника и соратника, и Марьятту, младшую дочь старого братоубийцы, не послав им сыновей!
- Что?! - изумилась Айникки. - При чем тут Унтамо?
- А ты не знаешь, какого рода твоя мать?
Айникки помотала головой. Локка воздела кверху узловатый палец.
- Все старики знают - но молчат. Чтобы забылось. Никто сейчас не хвалится своим участием в той позорной кровавой войне. Но ничто не остается безнаказанным!
Айникки подумала и пожала плечами:
- Резня Унтамо - дело давнее. Старушечьи сказки. Да хоть бы я была и от рода Унтамо - что с того? Пойди-ка к моему отцу и скажи, что все беды от того, что он взял в жены Марьятту. Да он тебя со двора прогонит, выставит перед всеми старой дурой. Я и так уже слышала, что тебя втихомолку называли полоумной - вечно врагов вынюхиваешь…
- Ты не понимаешь, девчонка, каково это - каждую ночь видеть в снах гибель рода! - рявкнула Локка. - Когда каждую ночь к тебе приходят предки и зовут к себе! Небось сама бы рехнулась. От вашей семьи гибель и придет. Вот он, корень зла, черное семя, что в тихой воде зреет. Вырвать его и выбросить за околицу!
Айникки вскочила с лавки:
- Всё, не желаю больше слушать! Я ухожу!
- Никуда ты не пойдешь.
Локка метнула в очаг горсть порошка. Новая волна сладкого дыма опутала Айникки, ее ноги подкосились, и она без сил упала на лавку. Глаза ее закрылись сами собой. А рядом все бубнила Локка:
- Я спасу род, хоть бы и против твоей воли. Вырежу плод из твоего чрева, сделаю его бесплодным, и проклятая кровь Унтамо уйдет из нашего мира. А там, глядишь, и несчастье обойдет нас стороной…
Бормотание отдалилось и умолкло. И больше ничего не осталось - только темнота и тишина.
"Где я?"
Айникки проснулась внезапно, словно ее окликнули. Тяжелое оцепенение прошло, голова была ясная и свежая. Она почувствовала, что улежит на спине на чем-то твердом. Ногам было холодно. Девушка приоткрыла глаза. Над головой чернел низкий потолок. Пахло травами и горячей водой. "Я лежу на столе, - сообразила она. - Кто снял с меня юбку?!" Айникки резко подняла голову - и увидела Локку. Знахарка стояла прямо напротив нее, держа в руке нечто вроде железной ложки на длинной черенке. И этой ложкой явно собиралась залезть ей между ног! Так вот как она вытравляет бабам нежеланный плод!
К счастью, полагаясь на сонное зелье, Локка не догадалась ее связать. Как только их глаза встретились, Айникки изо всех сил лягнула старуху пяткой в нос. Локка охнула и упала, зловещая ложка с лязгом покатилась по полу. Айникки вскочила со стола, кинулась прочь из избы.
Небо уже светлело на востоке - видно, она провела в доме Локки немало времени. Убедившись, что Локка не преследует ее, Айникки остановилась и, тяжело дыша, принялась поправлять одежду. Старуха сняла с нее юбку - спасибо, хоть рубашку оставила. "И куда я сейчас пойду? - подумала Айникки. - Явлюсь домой в одной рубашке, простоволосая, под утро… Да отец с меня шкуру спустит! Была не была, расскажу родителям всё: и про беременность, и про Локку - и все ее бредни передам…"
Айникки дошла до поворота, откуда уже виднелся в предрассветных сумерках ее дом - и остановилась. Ей вдруг подумалось, что она в самом деле на распутье - и от того, куда она сейчас свернет, зависит не только ее судьба.
Допустим, сделает она как задумала: пойдет, разбудит родителей и перескажет слова Локки - всё как есть. Отец, конечно, разгневается, но травить плод не позволит. Ильмо ему в доме и даром не нужен, а наследник, которого он с младенчества воспитает должным образом, - почему бы нет? Локку, конечно, и слушать не станет. Выставит на посмешище. А если упрямая знахарка открыто объявит, что проклятие - на их семье… О, тут Локке придется совсем плохо. Они и так уж давно не ладили. Отец часто говорил, что Локка забрала себе больно много власти. Это в самом деле было так: все ее побаивались, многие - поддерживали. И что начнется тогда? Самое страшное, что можно вообразить, - междоусобица, род расколется надвое. Если одолеют сторонники Локки, семья Антеро будет изгнана - в лучшем случае. А если, что более вероятно, победит отец? Без знахарки роду будет непросто. Кто передаст волю предков? Кто предупредит о грядущей опасности? Кто будет лечить травами и заговаривать болезни? И останутся они дальше жить без колдуньи, брошенные богами, под властью старосты - приспешника проклятого братоубийцы. Дожидаясь скорой и теперь уже неотвратимой гибели.
Но что делать? Можно ли спасти род Калева, не убивая нерожденное дитя? И Ильмо так далеко - ничем не поможет, даже советом…
"Вяйно!" - неожиданно вспомнила Айникки - и ей сразу полегчало. Недаром Ильмо, уходя в Похъёлу, советовал ей перебраться к нему жить. А она вот задержалась. После того памятного гадания и ухода Ильмо отец и мать совершенно переменились. Ни единого недоброго слова о суженом Айникки не слышала, одни похвалы его отваге и молодечеству. И о ней самой так заботились, так лелеяли, что она и подумала - зачем ей переезжать к старому колдуну, если дома стало так хорошо?
"Надо было послушать Ильмо, - подумала Айникки с запоздалым раскаянием. - Разнежилась под родительским крылышком… А живи я у Вяйно, небось кукла Ильматар не заговорила бы со мной!"
Айникки решительно отвернулась от отчего дома. На миг ей стало страшно. Вдруг Вяйно скажет ей то же самое, что Локка?
"Не скажет, - подумала она. - Он ведь пообещал Ильмо меня защитить. А потом, Вяйно знаменитый чародей! Что ему стоит снять проклятие с рода Калева?"
Небо над рекой начало розоветь. Скоро взойдет солнце… И с первыми его лучами Локка наверняка поспешит к Антеро. Значит, бежать надо прямо сейчас.
"Пусть лучше все они будут против меня, чем друг против друга", - решила Айникки и пошла прочь из Калева. Босая, простоволосая, в одной рубашке… А ночи были холодны, и перед рассветом на траве часто лежал иней. "Ничего, - утешила себя Айникки, ускоряя шаг. - Побегу быстрее, так и согреюсь".
И побежала.
Глава 5
Кто-то ходит вокруг
На следующее утро, отоспавшись после вчерашних страстей, Ильмо и его спутники отправились дальше. Тихое озеро, которым обернулась зачарованная топь, оказалось последним препятствием на их пути. Сразу за ним сырые мхи сменились черничниками, ельники - борами, растущими на пологих песчаных склонах. Начинались предгорья. Впереди вставали лесистые отроги длинной гряды, что отделяла Похъёлу от мира людей.
Несмотря на то что дорога вела в гору, путешественники шагали бодро, болтая и перебрасываясь шутками на ходу. После приключения на болоте их радовало всё - и солнце, пригревающее в полдень, и даже ночной холод. Еще бы - чудом спаслись от мерзкой смерти. Никто не сомневался, что, если бы не догадливость Ильмо, кикимора так или иначе погубила бы их.
…Придя в себя, Ильмо сразу же рассказал друзьям, о чем беседовал под землей с призраком девушки-туна.
- Вяйно ведь как-то упоминал, что только двое райденов добирались до самых Врат Похъёлы - он и Тиира. Но едва ли Вяйно стал бы пытать врагов. Тут-то я и догадался насчет Тииры. Что его имя на древнем языке значит "чайка", я уж потом вспомнил.
- И тут этот Тиира нам всем подгадил! - заключил Ахти.
- А мне вот что любопытно, - сказал Аке. - Границу мы перешли - значит, эти земли принадлежат Похъёле. Так почему же Лоухи не освободила эту девушку, если ее посмертие для тунов так ужасно?
- Может, она не знала, - ответил Йокахайнен. - А может, знала - но сочла, что зачарованная трясина на границе для нее полезнее, чем какая-то там девчонка, погибшая десятилетия, а может, и столетия назад. Это вполне в духе Лоухи. К тому же мертвая колдунья наверняка была не из ее клана…
- Эх, жалко, Вяйно с нами нет, - сказал Ильмо. - Мне бы очень хотелось узнать, как она ухитрилась разделить свою душу надвое и породить эту кикимору…
- О какой из душ ты говоришь? Есть лиль - Дыхание, а есть ис - Тень. Так говорят наши нойды. Лиль дана тебе от рождения как бы взаймы. После смерти она сразу покинет тебя и вселится в новорожденного ребенка, потому что ее притягивает юная жизнь. Ис же уходит от тебя во сне и в болезни, странствуя в образе полярной совы. Но после твоей смерти ис отправится вместе с тобой в Хорн - или, у вас, в Маналу, - где проживет еще столько же, сколько ты прожил на земле. А потом начнет перерождаться, таять, понемногу превращаясь в животное, потом в рыбу, потом в водяного жучка… и наконец - исчезнет совсем…