* * *
Некрас спал до полудня следующего дня. Олята успел накормить змея (рыбу как всегда привезли рано утром), прибрать в большой конюшне, где обитал смок, и в маленькой, где в денниках стояли Дар и кобылка Некраса. Коней Олята вывел на луг пастись, спутав им ноги. Но не удержался, распутал Дара, оседлал его и несколько раз проскакал вокруг луга. Жеребчик шел ходко, чувствовалось, что с удовольствием - застоялся. Олята проскакал и на кобылке - для сравнения. Кобылка (Некрас ее никак не звал, а Олята окрестил Гнедой) бежала лениво, на ответ на понукания недовольно фыркала, и отрок с радостью заключил, что Дар лучше.
За этим занятием и застал его проснувшийся Некрас.
- Чей конь? - спросил, кивая на Дара.
- Мой!
Олята честно рассказал, как достался ему жеребчик и жалостно попросил не говорить воеводе.
- Сам увидит! - пожал плечами Некрас. - У Светояра глаз острый. Не отберет, не боись! Не такой человек… Нам второй конь надобен - не каждый раз случится, что воевода одолжит своего…
Святояр и в самом деле коня не отобрал. Он появился в Волчьем Логу спустя несколько дней и только зыркнул недовольно на Дара, щипавшего травку неподалеку от избы. Олята, боясь гнева гостя, старался угодить ему изо всех сил, подносил вареное да печеное (Оляна постаралась!), да подливал в кубок меду. Воевода по своему обычаю за едой все выспросил у Некраса, затем достал из сумы тяжелый мешок.
- Осьмнадцать гривен! Две ранее давал!
Некрас развязал мешок, подозвал Оляту и насыпал ему в пригоршню жменю тяжелых серебряных монет. Отрок онемел от неожиданности.
- Балуешь слугу! - заворчал Святояр. - Мало, что коня присвоил, так еще серебра гривну! За какие заслуги?
- Он разведал, что в Городце сено лежит, - спокойно ответил Некрас. - Твои люди до стен не добрели, а он внутри побывал. Убить могли! Как и тех…
- Малый еще, - уже тише, но все так же недовольно продолжил воевода. - Куда ему столько?
- Избу сожженную в веси заново поставить, орало купить, корову… Будет землю пахать, подать князю платить…
- Если так… - махнул рукой Святояр.
В ближайшее воскресенье Олята посадил сестру на жеребчика, и они поехали в Белгород - на торг. Там Олята сразу отправился в кожевенный ряд, где купил сестре красивые и прочные сапожки. Себе тоже выбрал сапоги - из воловьей кожи, высокие, с каблуками. Без каблука нога в стремени болтается, а у него теперь конь! Еще Олята купил сестре суконную шапочку, подбитую куньим мехом, отрез василькового сукна на свиту, затем повел к златокузнецам. Там, осмотрев выставленные в широком коробе драгоценности, приглядел серебряные серьги с бирюзой. Серьги были в виде полумесяца, подвешенного на цепочках, тот полумесяц и сиял голубыми камнями. Оляне серьги тоже приглянулись, но, услыхав цену (восемь ногат!), она только ахнула. Брат стал торговаться, но кузнец по злату уступил только одну монету.
- Дорого, Олята! - закрутила головой сестра. - Сам подумай!
- Ну и что! - не согласился Олята. - Подумаешь семь ногат… Еще выслужу!
- Верно! - сказал его кто-то сзади.
Двойняшки обернулись и увидели улыбающегося Некраса.
- Покажи!
Сотник взял у Оляты серьги, внимательно рассмотрел и вдруг ловко вдел в уши Оляны. Затем отступил на шаг и наклонил голову, оценивая.
- Невеста! Хоть сейчас сватов засылай!
Оляна вспыхнула.
- Плати! - велел сотник Оляте и повернулся к продавцу: - Мне тож серьги. Только золотые, и чтоб яхонты побольше…
"Это он Улыбе!" - догадался Олята.
Некрас быстро выбрал серьги, заплатил за них целую гривну, они пошли по торгу втроем.
- Мечи! Мечи! - раздалось неподалеку. - Острые, каленые - врагу на погибель, добру молодцу - на славу! Подходи! Выбирай!..
Некрас с Олятой, не сговариваясь, пошли на голос и оказались у воза, возле которого толпились вои. Воз был застлан сукном, поверх которого лежали мечи - кривые и прямые, с простыми рукоятями и отделанными серебром с камнями. Олята не удержался, схватил один.
- Ух! - только и сказал отрок, пальцем пробуя острие.
Некрас молча забрал у него меч, щелкнул раз-другой по клинку ногтем, затем положил его плашмя поверх шапки и попытался согнуть. Меч не поддался.
- Дрянь! - коротко заключил сотник, бросая меч обратно.
- Не гоже хаять добрую вещь! - укорил его продавец, кривоногий половец с бритой головой. - Не хочешь, не бери! Другие купцы найдутся…
- Я правду молвлю! - обиделся Некрас. - Железо в твоем мече сухое, мигом выщербится. Безоружных таким сечь можно, а вот коли на вое броня…
- И броню рассечет!
- Да? - сощурился Некрас. Оглядевшись, он взял с соседнего воза, где торговал кузнец, железный гвоздь-ухналь и положил его на край повозки половца. Одним движением вырвал саблю из ножен. Вои, толпившиеся у воза, расступились. Сабля описала сверкающий полукруг и с глухим ударом рассекла гвоздь пополам. Вои тут же окружили воз, с восхищенно рассматривая остатки гвоздя и ничуть не пострадавший клинок сабли.
- Теперь давай твоим! - весело скаля зубы, предложил Некрас. - Не останется щербины на мече - твоя правда, останется - моя…
Половец провел пальцами по лезвию некрасовой сабли и покачал головой:
- Твой меч три гривны стоит, а то все пять… Я по гривне отдаю. Чего же ты хочешь?
- Хитер! - засмеялся Некрас и отошел к соседнему возу, где брал гвоздь. Уплатил кузнецу белку за порчу и пошел к лошадям. Половец проводил его долгим взглядом.
- Кто это? - спросил он одного из воев, стоявших у его воза. - Ловко мечом управляется!
- Княжий сотник, Некрасом зовут.
Лицо продавца стало суровым.
- Побудь вместо меня! - велел он другому половцу, стоявшему поодаль. - Я отлучусь.
Бритый заспешил вслед Некрасу, но сотника догонять не стал. Следовал за ним в шагах двадцати-тридцати, стараясь не терять сотника и его слуг из виду. На выходе с торговой площади Некрас заметил женщину в рваной одежде и тремя детьми. Женщина, некогда очевидно красивая, стояла, понурив голову. Дети, мал мала меньше, окружали мать и жались к ней, словно цыплята к курице.
- Помоги, боярин! - тихо сказала женщина, поймав взгляд Некраса. - Дай хлеба детям. Со вчерашнего не ели.
- Откуда ты? - спросил Некрас, останавливаясь.
- Из Городца. Погорельцы.
Некрас потемнел лицом.
- Мне говорили, посад не сгорел!
- Мы в самом Городце жили, за стенами. Муж воем был у Ростислава, засекли его летось, а я с тремя осталась. Сотни Великого пришли, ругали нас, выгоняли на ночь в посад, чтоб сено их не запалили. Но его все равно запалили, и остались мы без крыши и совсем без ничего. Среди посадских родни у меня нет, я из дальней земли, приютить некому, пришла к князю милости просить. Зима скоро.
- Помог князь?
- Не доступиться до него, видела только тиуна. Тот сказал: как отстроят Городец - будет мне крыша. А пока живи, где хочешь, корми детей как хочешь… - женщина всхлипнула.
Некрас достал из кошеля жменю серебра, высыпал его в руку погорелицы.
- Спаси тебя бог, боярин! - нищенка бросилась целовать руку сотника. Тот сердито вырвал ее.
- Купи одежду и обувку - себе и детям, найми угол у кого-нибудь. За хлебом и другим харчем будешь приходить к Улыбе. Это третья изба справа за полуденными воротами, петух на воротах. Я заплачу ей, будет тебя кормить. Еще что потребуется, скажешь Улыбе - она передаст мне.
Нищенка вновь стала благодарить сотника, тот только махнул рукой и отошел. Вскочив на Гнедую, Некрас ускакал. Он не видел, какими глазами смотрели на него Оляна и ее брат, а те в свою очередь, не видели половца, который, затаившись у ближнего воза, все видел, но не слышал. После того, как Некрас тронул Гнедую, половец вышел из своего укрытия и заспешил к коновязи. Там он ловко вскочил на маленькую степную лошадку и заспешил следом за сотником. Половец был занят слежкой и не обратил внимания на нищенку, которая вздрогнула, увидев его, и побледнела…
7
В Волчьем Логу после сожжения Городца потекла размеренная жизнь. Двойняшки подымались на заре, Олята шел кормить смока и коней, убирал в конюшнях, Оляна топила печь, стряпала, стирала, прибиралась в доме. Некрас возвращался от Улыбы, когда солнце стояло высоко, седлал смока и улетал куда-то за лес. Олята догадывался, что сотник ежедневно летает, дабы змеей не застоялся, а также готовится к войне, обучая смока разным приемам. Возвращался Некрас к полудню, частенько промокший насквозь, хотя погода стояла ясная. Олята догадывался, что сотник сажает змея в реку и взлетает с нее, как то было близ Городца, а может даже ныряет в волны вместе со змеем. Оляте очень хотелось посмотреть, как это делают человек и змей, но просить сотника отрок не решался, а сам Некрас его не звал. Посмотреть, как человек учит змея, хотелось не только Оляте, Светояр как-то завел речь. Некрас отказал.
- Говори, что сослужити князю - сделаю! Как - моя забота! - сказал сотник сердито.
- Боишься, тайну выведаю? - хмыкнул Светояр.
- Боюсь, что выведает Великий. Ты же не один поедешь, с охраной. Та будет смотреть… Не умеют твои вои молчать!
- А чьи умеют? - вздохнул Святояр. - Но все равно тревожно. Вдруг ты с Великим сносишься? А? Ждут тебя лазутчики за рекой, вот ты к ним и летаешь…
- Я Ростиславу крест целовал! - обиделся Некрас. - Ты мне двадцать гривен отсыпал - где такую службу сыщешь?
- Князья друг другу крест целуют, а потом идут с войной, - хитровато сощурился Светояр. - Что до серебра, то нет такого человека, кого нельзя было бы перекупить.
- И тебя, воевода?
- Меня трудно - дорого стою. Дешевле убить.