Олята, поколебавшись, робко прилег, навка тут же пристроилась рядом. Обняв Оляту, она уткнулась носом в его плечо и ровно задышала. От странной гостьи пахло потом и немытым телом. Олята вдруг сообразил, что навки так не пахнут. Они же в реке живут, должны быть чистые! Олята осторожно отодвинулся от странной девицы, рука ее соскользнула с его плеча.
- Не ходи во двор, Василько! - пробормотала она. - Засекут! Они злые…
Олята замер, чуть дыша, и девица успокоилась. Скоро она стала мерно посапывать. Олята осторожно отполз в сторону, встал и пошел обратно. Некрас ничуть не удивился его появлению. Он вообще занимался странным делом: зажав меж ног глиняный горлач, ножом вертел в боку его дырку. Круглую рукоять острого ножа сотник пристроил меж ладоней, встречными движениями их он и вращал нож. Обожженная глина скрипела, но поддавалась. Олята удивился, почему сосуд не трескается от нажима, но, присмотревшись, разглядел: внутри горлач забит песком.
- Думал навка! - сказал Олята, присаживаясь рядом. - Испугался…
- Блаженная она, - сказал Некрас, не отрываясь от своего занятия. - Глаза ее видел? А рубаху? Живет в лесу, ест, что найдет, - сотник вздохнул.
- Почему она взяла меня?
- Кого-то напомнил. Брата или жениха. Или убили того, или сгинул, а она умом тронулась… - сотник провертел, наконец, свою дырку, высыпал из горлача песок и полюбовался на работу. В пузатых боках горлача темнели три дырки.
- Думал навка, - повторил Олята, все еще под впечатлением случившегося.
- Навок вообще не бывает!
- Да ну? - не согласился отрок.
- Сколько по лесам ходил, у реки ночевал - ни одну не видел. Выдумывают люди… Нож не потерял? - повернулся сотник к Оляте.
Тот покрутил головой.
- Тогда иди к берегу и нарежь ивовых веток. Тонких, для корзины.
Когда Олята принес ветки, перед сотником стояли два дырявых горлача. Взяв ветки, он ловко и очень быстро сплел небольшую корзину. Застелив ее дно оторванным от подола рубахи куском полотна (Олята только вздохнул, видя такое небрежение), Некрас горстями насыпал в корзину песка, встал.
- Седлай змея! Летим!
Прежде, чем они забрались в седла, Некрас палкой нагреб в горлачи жарких углей, выбирая те, что поболее, и поставил горлачи в корзину. Корзину передал Оляте, велев держать перед собой. Ничего не понимая, Олята привязался ремнями, сотник шлепнул змея по шее, и тот, переваливаясь с ноги на ногу, пошел к реке. "Будем переплывать? - удивился Олята. - Так на том берегу сторожа!" Однако смок, зайдя в воду, поплыл не поперек реки, а против течения. Двигался он все быстрее и быстрее.
- Береги угли! - сказал вдруг Некрас, поворачиваясь. Олята не успел сообразить, почему именно сейчас угли надо беречь, как змей расправил крылья и захлопал ими по воде. Олята склонился на корзиной, прикрывая телом горлачи от брызг и не видел, как смок разбежался и плавно взмыл над рекою. Неспешно помахивая крыльями, змей поднялся над лесом и полетел по-над берегом. Было уже за полночь, луна стояла высоко, и Олята вновь увидел внизу серебряный блеск воды, темную гребенку леса и луг, над которым они медленно плыли.
- Приготовься! - тихо сказал Некрас, не поворачиваясь. - Когда скажу - подашь мне корзину под правую руку. Сам возьмешь второй горлач. Будешь делать, что я.
Олята послушался. Держа корзину в руках, он напряженно ждал и скоро дождался.
- Давай! - шепнул Некрас.
Олята подал, сотник на ощупь выудил из корзинки горлач и крепко схватил его за толстую ручку. Отрок последовал его примеру. От этого движения пустая корзина выскользнула из его рук и полетела куда-то вниз. Олята проводил ее взглядом и увидел, как прямо на них надвигаются высокие темные стены.
- Бросай!
Некрас швырнул свой горлач в сторону, Олята немедленно сделал тоже. Оглянувшись, он видел, как оба горлача, кувыркаясь и разбрасывая по сторонам красные искры, летят вниз - прямо в темную массу, оставшуюся позади. В то же мгновение смок часто замахал крыльями, они стали подыматься. Над рекой Некрас развернул змея, и они полетели обратно. Некрас свесился влево, глядя вниз, отрок сделал то же, но ничего не увидел - все та же темная масса спящей крепости. Над лугом они опять развернулись к реке.
- Придется лететь к Светояру за горючим маслом, - вздохнул Некрас. - Не вышло…
- Гляди! - прервал его Олята.
Сотник глянул вправо - над крепостью поднимался багровый язык пламени. Затем выскочил еще один, следом еще… Небо над Городцом осветилось, в потоке горячего воздуха, летевшего ввысь, дрожали и расплывались звезды. Послышались крики, которые вскоре слились в один сплошной вой. Некрас с Олятой летели над посадом. Пламя, доев сено, перебросилось на стены Городца, улицы посада были ярко освещены. По ним двигались какие-то точки, присмотревшись, Олята понял - люди! Все бежали прочь от Городца, некоторые уже миновали посад и неслись по лугу. Все это промелькнуло в один миг - поджигатели были над рекой.
- Дай бог, посад не сгорит! - вздохнул Некрас. - Куда ж людям под зиму?..
Смок пересек реку. Олята в последний раз оглянулся. Городец пылал. Там, где еще сегодня утром стояла неприступная крепость, бушевал огонь, ярко освещая все на версту вокруг. Даже на хвосте смока отбивался багряный цвет.
- Так вам! - радостно прошептал Олята. - За батьков! За Забродье мое! Чтоб ты сгорел, Великий! Как этот Городец…
5
Взгляд Святослава был долгим и тяжелым. Сотник Жегало ежился, но глаз не опускал. Невысокий, крепко сбитый, Жегало был некрасив. Смуглое, скуластое лицо с глазами-щелочками, сам чернявый, борода клочковатая… "Половецких кровей, - думал Святослав, злобясь. - Мать покрыл кто-то из степняков. Набрали в войско выблядков, мать их! расхлебывай теперь! Ишь, стоит гоголем! Жегало… Выбрали имечко!"
- Ты велел сено в Городец тащить? - сурово спросил Святослав, с удовлетворением наблюдая, как корчит сотника от его вопроса.
- Я! - тихо ответил Жегало.
- На лугу места не было?
- Крали там сено! Днем привезут, а ночью волокут… Схоронят затем по лесам - не найти!
- Сторожа на что?!
- Луг большой. На одной стороне сторожа, на другой крадут. Каждую ночь.
- Значит, сторожу на каждую сторону! - раздраженно сказал Святослав, зная, что ответит сотник.
- Людей не было. Две сотни всего… На броде - сторожа, по берегам разъезды, сторожа в Городце, - стал перечислять сотник. - За Ростиславом смотрели крепко, что успеть, случись нападение, в Городце запереться и тебя упредить, великий князь. Но более всего приходилось отряжать воев за припасами. Не хотели смерды по доброй воле хлеб и сено давать - все у них забирали, подчистую. С вилами кидались. Кричали: "Все равно зимой подыхать!", - сотник облизал губы. - Ты велел припаса на большое войско заготовить. Не наши земли, княже!
"В наших тоже кидаются! Что из того, что смердов обобрали? Где теперь эти припасы?" - горько подумал Святослав, но вслух сказал другое:
- Понимал, что может загореться?
- Понимал…
- Что сделал?
- Отобрали у всех жильцов кресала, лучины, светцы, все дрова из Городца вывезли, чтоб в печах не палили. Ночевали жильцы в посаде, в городе оставалась только сторожа.
- Она и подожгла!
- Не могла! - Жегало снова облизал губы. - У нее тоже кресала отбирали, а тех, кто в ту ночь стоял, много лет знаю. Трое сгорели, десять обожглись…Головой за них ручаюсь!
"Головой и ответишь!" - хотел сказать Святослав, но вовремя остановился. Княжье слово не воробей, вылетит - думай потом, как поправить. Казнить сотника успеется, надо разобраться. Жегало, видно, этого тоже желал. Сотнику хотелось что-то сказать: крутился, пыжился, ожидая вопроса. Но Святослав не спешил. Пусть помучится, половецкая кровь!
- Жегало знает, кто Городец спалил! - пришел на выручку сотнику тысяцкий Горыня.
- Кто?
- Ростиславовичи!
- Это я и без тебя ведаю! - усмехнулся князь. - Всяк знает, кому Городец спалить свербело. Поведай, как смогли?
- Жар на сено сбросили! - торопливо выпалил Жегало. - Сверху…
- На птице прилетели?
- На смоке…
Святослав хотел выругаться, но удержался. Не те года, чтоб лаяться срамными словами. Половецкий выблядок задумал морочить голову. Казнь будет жестокой…
- Какой смок? О трех головах, пышущих пламенем? Значит, прилетел и спалил?..
Жегало, уловив издевку в голосе князя, понурился.
- Что молчишь?
- Одна у него голова… - тихо сказал сотник.
- Сам видел?
- Рында поведала…
- Что за Рында?
- Блаженная… В лесу живет. Как Городец сгорел, прибежала и хвалилась, что смока видела. А с ним двое были: отрок и вой при мече. Не наши…
- Блаженная… - князь колебался, решая, разразиться ему гневом и отдать спокойный приказ. Но снова вмешался Горыня.
- Кажи князю, что принес!
Жегало достал из сумки черный, закопченный горлач и протянул Святославу. Князь медлил, брезгуя взять грязную посудину, Горыня подскочил, схватил сам.
- Гляди, княже! На пепелище нашли. В таких горлачах хозяйки угли носят из дома в дом - печь разжигать. Но в тех гончар дырки делает, чтоб угли не гасли. В этом ножом сверлили. Не знали Ростиславовичи, что сено в Городце, прилетели, разведали, быстро подготовили горлачи, а затем сверху бросили. Один вой на забрале видел, как по небу летело нечто большое и черное, потом огоньки вниз посыпались…
- Ты веришь в смоков, тысяцкий?
- Дед мой их видел!