Вскоре после этого, его, казалось, разбудил рев возбужденной толпы. Приветствия, рукоплескания, крики одобрения, отражались эхом от стен большого деревянного зала, когда Ли, непонимающе моргая, стал хлопать вместе с остальными.
На сцене стоял Поляков в черном пальто, с тяжелой бородой и красными щеками, один его кулак лежал на трибуне, а другой он держал на сердце. Его глаза ярко сверкали, а деймон, очень похожий на ястреба, но Ли никогда раньше не видел такой породы, сидел на трибуне и поднимал крылья, пока они не раскрылись до конца.
Ли прошептал Эстер, завернутой в пальто:
- Сколько времени я спал?
- Не считала.
- Ну, черт возьми, что этот дипломат говорил?
- Не слушала.
Он украдкой взглянул на Ольгу и заметил, что ее спокойный любящий взгляд был недвижимо направлен на отца. Выражение лица Ольги не изменилось даже тогда, когда кандидат внезапно ударил по трибуне кулаком, заставив тем самым своего деймона взлететь и пролететь несколько кругов вокруг его головы, прежде чем расположиться на плече Полякова.
- Это должном возыметь эффект, - подумал Ли, но Эстер бормотала: - Как долго они репетируют это перед зеркалом?
- Друзья, - кричал Поляков. - Друзья и граждане, друзья и люди, мне не нужно предупреждать вас об этом коварном вторжении. Мне не нужно предупреждать вас, потому что каждая капля человеческой крови в ваших человеческих венах уже предупреждает вас инстинктивно, что не может быть никакой дружбы между людьми и медведями. И вы знаете точно, что я имею в виду, и вы знаете, почему я должен говорить именно так. Не может быть никакой дружбы, не должно быть никакой дружбы, и при моем правлении, я обещаю вам, положив руку на сердце, не будет никакой дружбы с этими жестокими и бесчеловечными...
Остальная часть предложения была потеряна, поскольку, должно быть, предназначалась именно для того, чтобы потонуть в шуме, криках и свисте, которые поглотили его, словно большая волна.
Поэт уже был на ногах, размахивая руками над головой от волнения, и кричал: "Да! Да! Да!"
С другой стороны от Ли дочь кандидата хлопала в ладоши как маленькая девочка, её жесткие пальцы были обращены в одном направлении, когда она соединяла ладони.
Казалось, что речь подошла к своему завершению, потому что Поляков и его люди покидали сцену, а другие начинали пробиваться вдоль рядов стульев, собирая пожертвования.
- Не давай этому ублюдку ни цента, - сказала Эстер.
- Даже если бы я и хотел этого, то не нашел бы денег, - пробормотал Ли.
- Разве это не великолепно? - восхищенно прокричал Сигурдссон.
- Это самая яркая ораторская речь, которую я когда-либо слышал, - ответил Ли. - Многое из этого застряло в голове, хотя я и не знаю местной ситуации, но он умеет убеждать, и это факт.
- Следуйте за мной, и я представлю вас. Господин Поляков будет рад познакомиться.
- О, нет, нет, - торопливо проговорил Ли. - Было бы неправильно отнимать время у человека, ведь я даже не смогу за него голосовать.
- Нисколько! На самом деле, я знаю, что он очень хочет встретиться с вами, - сказал Сигурдссон, понизив голос для большей конфиденциальности и крепко схватив аэронавта за рукав - У него есть для вас работа, - прошептал он.
Одновременно Ольга сжимала другой рукав Ли.
- Мистер Скорсби, действительно, поезжайте и встретьте папу! - сказала она. Её глаза были настолько велики и настолько искренни, ее губы настолько мягки, а помимо глаз и губ были ещё тонкие завитки волос и сладкое сердце, что Ли почти потерял рассудок и поцеловал ее тут же. Какое значение имело то, что её мозг был размером с виноградинку? Ведь это не мозг был у него в руках. У ее тела был свой собственный вид интеллекта, так же, как и у его, и эти тела могли многое сказать друг другу. Голова кружилась; он был полностью убежден.
- Ведите меня к нему, - уверенно сказал он.
В комнате за сценой находилась группа мужчин с бокалами и горящими сигарами в руках, а в центре этой группы стоял Поляков. Небольшая обшитая деревом комната была наполнена смехом и ревом поздравлений.
Как только Поляков увидел свою дочь, он покинул своих товарищей и схватил ее в объятия.
- Тебе понравилась речь отца, моя маленькая конфетка? - поинтересовался он.
- Это было замечательно, папа! Все были в восторге!
Ли огляделся. На столе около камина лежала модель странно выглядящего оружия - своего рода мобильное орудие на бронированном грузовике - и Ли было любопытно изучить его вблизи, но ближайший мужчина увидел пристальный взгляд аэронавта и стремительно накрыл модель куском сукна. Ли догадался, что это то самое оружие, о котором говорил Васильев и очень жалел о том, что так заинтересованно взглянул на него и даже не успел толком изучить его. В этот момент он снова почувствовал прикосновение руки поэта, повернулся и услышал слова Сигурдссона кандидату:
- Иван Дмитриевич, - сказал поэт, - Интересно, могу ли я представить вам мистера Скорсби из Техаса?
- О да, папа, - поддержала поэта Ольга. - Мистер Скорсби рассказывал мне об очень неприятных медведях, которые живут в его стране...
Поляков погладил дочь по щеке, вынул сигару изо рта, и пожал руку Ли в кости - ломающий захват. Ли почувствовал это и отплатил той же монетой, на том их соревнование и завершилось.
- Мистер Скорсби, - сказал Поляков, обнимая Ли за плечо и отводя его в сторону, - рад встрече, действительно рад. Мой хороший друг Сигурдссон рассказал мне все о вас. Вы - человек, которому сопутствует удача - я могу сказать это. Вы - человек действия - я вижу это. Вы - проницательный судья - я ощущаю это. И если я неправ, то прямо сейчас вы можете поправить меня. Действительно ли я прав?
- Во всех деталях, сэр, - ответил Ли. - Каково ваше предложение?
- Люди вроде меня, - объяснил кандидат, понизив голос, - время от времени оказывается в большой опасности. Этот город очень чувствителен к малейшему раздражению, мистер Скорсби, нестабильное и непредсказуемое место для каждого, кто разжигает страсти просто из интереса и, как ни прискорбно говорить это, из обиды и неприязни. Ах, да, в их числе, например, находятся некоторые личности, которые боятся и презирают мою принципиальную позицию по вопросу медведей. Я не должен говорить ничего больше, - добавил он, крепко высморкавшись. - Я уверен, вы понимаете, что я имею в виду. Я не буду забегать вперед, но есть те, кто может попытаться сместить меня, силой, если это будет необходимо. И я не боюсь встретить силу силой. У вас есть оружие, мистер Скорсби. Готовы ли вы использовать его?
- Вы подразумеваете, что хотите встретить их силу моей? - удивился Ли. - Рад слышать, что вы не боитесь сделать это, господин Поляков. Какую работу вы хотите мне предложить?
- Есть ситуация в гавани, которая срочно нуждается в решении, и я думаю, что вы - тот самый человек, который может разрешить её. Понимаете, есть вещи, которыми могут заняться официальные органы, и другие вещи, которые требуют работы специалиста менее публичного рода. Есть человек, который пытается сбежать с э... с предметом спорной собственности, и я хочу, чтобы кто-нибудь стоял на страже и, в случае необходимости, остановил его.
- Чья же это все-таки собственность?
- Как я и сказал, это оспаривается. Это не должно волновать вас. Все, что вы должны сделать - это удостоверится в том, что предмет остается на складе до того момента, пока адвокаты не сделают свою работу.
- Понятно. И сколько вы заплатите?
- Вы попали прямо в точку, мой друг. Позвольте мне предложить…
Но прежде чем Ли смог услышать то, что Поляков собирался предложить, Эстер судорожно ударила его в грудь и сказала: "Ли!"
Ли сразу же понял, что она имела в виду, он уже смотрел в ту же точку: за Полякова на высокого худощавого мужчину, отдыхавшего около камина, руки его были сложены, одна ноги опиралась ступней на стену позади. Он курил трубку, а его деймон, гремучая змея, обернулся вокруг шеи и свернулся в свободный узел. Выражение его лица было абсолютно недоступно, но черные глаза смотрели прямо на Ли.
- Я вижу, вы уже нашли подходящего человека, - сказал Ли.