* * *
Через несколько дней Тина Уткинс шла по той же тропинке в крепость. Ноги весело щекотала трава, а шмелиный хор затянул целую ораторию. Златовласка наклонилась и протянула к травинкам ладони, собираясь приласкать.
Теперь она многое умела, но открывала для себя еще больше. Преемница Лесной феи в последнее время почти не снимала свою корону. Она бродила по полям и лесам, осматривая свои будущие владения.
Вдруг девушка выпрямилась и подняла голову. Ее внимание привлекло слабое мерцание на камнях.
- Это ты, Брю?
- Кхе-кхе, - хрипло кашлянул сгусток света, - не хотел тебя отвлекать, да уж больно нужно мне с твоей наставницей поговорить. Ты уж, девочка, помоги старику!
Паромщика интересовала одна ворона, раздобывшая где-то тот самый медальон, который отбил у нее Пью Клюкл. Отыскать плутовку среди полчищ других ворон Брю никак не мог. Во-первых, он не понимал вороньего языка, а во-вторых, проклятые птицы чихать хотели на привидение.
Тина выполнила просьбу. Ворону нашли и призвали к ответу. После сиротских слезоточивых жалоб на жизнь и распроклятого архивариуса, любительница украшений обещала показать "симпатичную полянку в дальнем лесу".
Произведя разведку, загробный Брю обнаружил полузасыпанный вход в землянку. В заброшенном жилище было довольно просторно. Единственное оконце, затянутое паутиной, смотрело на поляну. У окна стоял стол, на полках и по углам - редкие пыльные склянки, какой-то мусор. Повсюду лежала прелая листва, и никаких книг. Но сомнений не было - это последнее убежище Кронлерона. А значит, "брошка", попавшая в руки архивариуса, была медальоном самого великого мага!
Вороной паромщик заинтересовался, когда ненароком услышал разговор Пью Клюкла и Кривого Кида. Клюкл жаловался на Гуго, отобравшего его законную добычу.
- А я ведь заметил, с Грейзмоглом что-то не то, морских блох ему рундук, - вздохнул Брю, рассказывая дома у Олли о своем расследовании. - Наверняка, это все медальон.
Олли удивился.
- Причем тут медальон?
- А при том. Ты знаешь, что Кронлерона, трап ему под ноги, его же волки загрызли?
- Волки?
- А почему, знаешь?
- Нет.
- Все эти медальоны, заглоти их карась. Волчий князь Варг и его волчица вместе с медальонами получили от мага вечную жизнь. Они триста лет повелевали стаей, которая оберегала покой чародея в в Моховитом Лесу. Думаю, он мог бы выбрать лес и подремучей, но ему, видно, хотелось быть в курсе Расширских событий…
- А медальоны?
- Ну, как… А ты разве ничего еще не замечал?
- Да вроде нет. Хотя, я с самого начала перестал мерзнуть. А потом… Потом как-то легко начал на все решаться. Меньше суетиться и переживать. Раньше, бывало, увидишь калеку - к горлу ком. А теперь и внимания на такие вещи не обращаешь.
- А как насчет сна?
- Спать плохо стал, мало, - сказав это, Олли зевнул.
- Вот-вот. С этого оно всегда и начинается, хорони его лещ.
- Да что оно, Брю?
Паромщик посмотрел на дверь, и она сама собой захлопнулась.
- Знаешь, парень, талисманы из звездного камня хоть и защищают, но если долго их носить, то характер начинает меняться, причем в худшую сторону. Душа, ущипни ее краб, как бы высыхает. И организм сбои дает. Как люди и гномы - не знаю, а вот у хойбов, скелет им на камбуз, так.
- А мы вроде как родственники…, - Олли продолжил мысль.
- Вот именно. Значит и у нас, гм… У вас, смертных, так же. Так что ты предупреди всех друзей, успокой старика.
Олли медленно снял с шеи медальон, зачем-то взвесил его на ладони и положил в карман.
- Хе-хе, парень, - выпустил пару колечек Брю, - он же все равно при тебе.
- Ах да! - Олли хлопнул себя по лбу и положил талисман в ящик комода. - Теперь ты доволен?
Брю кивнул и продолжил:
- Так вот, на зверей силы медальона действуют как-то не так. То есть все равно им плохо, но это не заметно. И звери не замечают, и их хозяева. Но злоба и ненависть у них где-то копится и, потом вдруг, выплескивается. Тут даже сурок опасен, не то, что волк. Про это Кронлерон как раз и не знал. Про себя-то он догадывался, вот и снимал медальон в последнее время. Тут Варг с волчицей его и подкараулили. В общем, полная полундра!
- Да…, - вздохнул Виндибур и покосился на ящик. - Вот тебе и потеря бдительности. Теперь мне многое ясно. И про Пита, и про Дерга… Слушай, а почему на Тину медальон не действует, да и на Болто с Нури тоже не очень?
- Мурс говорит, на каждого медальон влияет по-разному. Все зависит от чистоты помыслов и устремлений его владельца. И к тому же, чем чаще талисман защищает хозяина, чем больше "атак" отражает, тем сильнее вредит.
Брю замолчал, задумчиво выпустил очередное колечко и медленно проговорил:
- Есть еще одна закавыка с этими медальонами, потеряй их мурена. Да только я и сам еще в этом не совсем разобрался. Разберусь - тогда скажу.
Старый Брю думал о Последнем заклинании Кронлерона…
* * *
"Хрыч!" - сказало полено, когда папаша Уткинс расколол его надвое. Пожилой невысоклик подозрительно огляделся по сторонам и, пожав плечами, принялся за следующее.
Вонзив топор в свежий спил сучковатого полена, почтенный огородник ясно услышал слово "старый". Он нервно мотнул головой и, поднатужившись, хватил обухом о пенек. "Хрыч!" - со скрежетом грохнуло у него в мозгу.
Уткинс завертелся по двору в поисках насмешника. Теперь то из-под крыльца, то из-за сарая, то из ближайших кустов ухало, шептало и завывало на разные лады: "У-у-ткинс! Старый пене-е-ек! Почто-о-о ска-а-а-чешь?"
Обескураженный хозяин вконец разъярился и метнул топор на звук. Топор с треском врубился в дверь сарая. "Всего-то десять очков! - гулким басом констатировал сарай. - Хрычи начинают и проигрывают!"
От такой наглости папаша Уткинс взвизгнул, схватил стоящие рядом вилы и запустил их в цель не хуже опытного копейщика. Вилы, вибрируя, вонзились в балку над дверью.
"Великолепно! Двадцать одно!" - в тон Уткинсу заверещало строение, а над двором раздались продолжительные аплодисменты. Уткинс дико оглянулся - вокруг никого не было.
"Что теперь метать будем? Икру? - ехидно поинтересовался сарай. - А может, тачка подойдет?" Багровый и теряющий соображение невысоклик растерянно поглядел на тачку.
"Ну-ну, к чему так кипятиться? - примирительно проговорило окружающее пространство. - Просто старый друг зашел в гости. А ты его вместо чая садовым инструментом потчуешь, знатный гарпунщик! Да еще птичку чуть не пристукнул, разлюби тебя минога!"
Только тут папаша Уткинс заметил сидящего на крыше сарая и опасливо косящегося в его сторону Брюгая.
- Ква-ква… Квакл?! - только и выдохнул огородник, рассеянно садясь прямо в тачку. - Ах ты, негодяй загробны-бны-бны… А-а-а!
Закончить фразу Уткинс не успел - под тяжестью седока тачка устремилась вниз к воротам.
* * *
Был полдень - вполне подходящее время, для того чтобы навестить соседей и позаимствовать у них что-нибудь полезное, например, двуручную пилу. Старина Модл, как раз и собиравшийся это сделать, а заодно и покалякать о чем-нибудь с Уткинсом за чаем, степенно подошел к его калитке и взялся за кольцо. "Что-то шумно сегодня у них, - подумал посетитель, - никак Лило, проказник, опять чего-нибудь сотворил. Может, в другой раз зайти?" Но в другой раз почтенный Модл осмелился заглянуть только через год.
"Ба-бах!" - калитка, распахнувшись со страшным грохотом, подбросила соседа словно мяч. Он потом долго не мог сообразить, как оказался в навозной куче с другой стороны забора. Но больше всего старого Модла потряс вид Уткинса, едущего в тачке со скоростью, превышающей бег молодого пони.
Уткинс громко кричал, а за ним, держась за ручку трехколесной повозки, летел призрак, завывая что-то и жутко хохоча. Вполне естественно, что Уткинс с Модлом не поздоровался: он был серьезно занят. Зато покойный паромщик Брю Квакл, прозрачный, как лунный свет, внезапно обернулся, вытаращился на Модла и показал ему язык. Почтенный невысоклик, сидящий в куче жидкого навоза, от удивления и ужаса едва не откусил свой собственный.