7
Айлин нашли к полудню недалеко от деревни. Она лежала на траве лицом вниз; одежда девушки превратилась в лохмотья, волосы были спутаны, а все тело покрыто ссадинами и царапинами.
Ни одна из ран не была серьезной.
Когда Айлин перевернули и увидели её лицо, испугались даже бывалые охотники: в глазах девушки застыл ужас, рот был искажен в немом крике…
- Её что-то испугало до смерти, - пробормотал кузнец.
Остальные молчаливо с ним согласились.
…- Я бы сказал так, - Иеронимус закончил осмотр тела. - Она бежала по лесу сломя голову, бежала, пока хватило сил. Видишь эти царапины? Это ветки. В этих местах очень густой подлесок… а в волосах у неё запутались листья - это потому, что она несколько раз падала - отсюда, кстати, и синяки, - а потом поднималась и бежала опять. Но некто или нечто, преследовавшее Айлин, даже не притронулось к ней. Ну?
- Что ты хочешь от меня услышать? - хмуро спросил Эльмо. Селяне оставили Иеронимуса наедине с трупом, но пленный чародей вынужден был остаться и наблюдать за работой инквизитора.
- Обычно я всегда прошу совета у беспристрастного… человека, - спокойно отозвался Иеронимус. - Иногда я упускаю из вида важные детали, потому что их застят мелочи, кажущиеся мне существенными. Ну, у тебя есть свежие мысли?
- Только одна, - ухмыльнулся пленник. - Если она умерла от того, что бежала так долго…
- Её сердце разорвалось, - уточнил церковник.
- Да… так вот, если она от этого умерла, то почему жив её преследователь?
- Резонно, - Иеронимус обхватил рукой подбородок. - Да, ты прав…
- Может, никто её не преследовал? - предположил Эльмо. - Её сильно испугали, да, а все остальное она придумала сама. В ночном лесу перепуганной девушке такое может привидеться… и не только привидеться…
- Где же преследователь? - пробормотал инквизитор, пропуская мимо ушей последние слова. - Может, он был верхом? Нет, охотники бы нашли следы. Они сказали, там кроме неё никто не проходил… нет, если бы она просто испугалась ночного леса, то рано или поздно остановилась бы…
- Порча? - высказал новое предположение Эльмо.
- Я не чувствую, - ответил Иеронимус не очень уверенно.
- Лесные духи шалят?
- Хороши шалости, - инквизитор посуровел. - И в твоей стране такое случается?
- Изредка, - Эльмо пожал плечами. - Всякое бывает.
- Вот поэтому мы их и изгнали два века назад, - подытожил церковник. - Но духи все-таки могут иметь к этому отношение. Если вернуться к версии с колдуном, значит, кто-то наслал на неё наваждение…
- Значит… - Эльмо внимательно смотрел на Иеронимуса.
- …значит, ищем колдуна, - спокойно закончил инквизитор.
8
- Моя госпожа… - скрипач, стоявший у окна, низко поклонился.
- Ты грустен сегодня, - она попыталась заглянуть в его глаза, но юноша упорно отводил взгляд. - Боишься меня, Тамме? Я не кусаюсь.
- Что вы, моя госпожа, - он густо покраснел, но продолжал разглядывать что-то, по всей видимости, очень интересное за окном. - Вы так прекрасны, что смотреть на вас опасно, как на солнце - мне дороги мои глаза…
- Но руки дороже? - она лукаво улыбнулась.
Тамме молча кивнул.
- Тогда сыграй для меня.
Музыкант подчинился, хотя скрипка обжигала ему пальцы.
…из-за угла за ними наблюдала худенькая фигурка в темном плаще.
9.
Поначалу Эльмо, вынужденный везде следовать за Иеронимусом, прислушивался к рассказам сельчан, но вскоре потерял интерес. Его вновь обуяла черная меланхолия - как накануне вечером, в трактире, когда скрипач заиграл странную мелодию.
Они сидели за столом у камина. Старая Лисица сосредоточенно переставлял кувшины с места на место, делая вид, что ничего не слышит. Инквизитор в двадцатый раз внимал рассказу о том, как собравшиеся на празднество пили, ели, танцевали, а потом слушали заезжего музыканта.
Инквизитор слушал очень внимательно, и Эльмо не покидало ощущение, что Иеронимус видит во всех этих историях нечто, ускользающее от чародея.
…Роза, которая была слаба умом и с рождения не произнесла отчетливо ни одного слова, вдруг сказала скрипачу: "Сыграй мне!"
…Эмма, служанка, уронила кувшин и с плачем выбежала из трактира - больше её никто не видел.
…Айлин упросила музыканта сыграть для неё - это был единственный раз, когда он согласился.
Айлин уже не спасти…
Чародей вдруг остро осознал, что ему тоже осталось жить совсем недолго.
- Если эти поиски затянутся, я сойду с ума, - Эльмо не заметил, что думает вслух. - Хоть бы этот убийца быстрее нашелся…
- А я его уже нашел, - инквизитор усмехнулся, и Эльмо вздрогнул. - Разве ты ещё не понял ничего?
- Не понял и не хочу понимать, - чародей опустил голову. - Я устал. Если уж суждено всему заканчиваться, пусть это произойдет побыстрее.
Иеронимус вздохнул.
- Я знал, что твоя храбрость скоро перейдет в истерику, Птаха. Крепись…
- И кто же убийца? - безразлично спросил Эльмо. - Уж не скрипача ли ты подозреваешь? Нет, это не он…
- Отчего же? - в тени капюшона было трудно разглядеть выражение лица инквизитора. - Скажи, отчего?
- Разве мнение презренного колдуна что-то значит для служителя церкви? - чародей криво улыбнулся. - Если бы ты не лишил меня Силы, я бы тотчас распознал сородича среди этих людей.
Иеронимус покачал головой. Эльмо вдруг встревожился: что-то странное было в их разговоре, что-то неправильное.
- Ты забываешь, Птаха: колдовать может и человек, не обладающий Силой, а всего лишь знающий заклятия. Ваша Сила сродни не музыке, которой владеет лишь умелый, а пению - без сомнения, слушать истинного певца приятнее, но и безголосый может при случае спеть несложную песенку. Твоя помощь в этом деле мне не нужна, у меня есть свои способы. Но продолжай, мне интересно.
- Я понял ход твоих мыслей, - тревога Эльмо нарастала. - Скрипач - единственный чужак. Церкви, судя по всему, не боится. Играет так, что слушатели погружаются в транс. Что ещё? Ах, да. Каждая из пропавших девушек пыталась привлечь его внимание…
- И что из этого следует? - спросил Иеронимус.
- Ничего! - ответил чародей с внезапной злобой. - Он не колдун! Не колдун, потому что… не может человек, создающий такую прекрасную музыку, быть убийцей!
Если до этого их разговор казался чародею странным, то теперь произошла и вовсе немыслимая вещь: инквизитор расхохотался, да так, что Лисс от неожиданности выронил кувшин.
- Да ты сущий ребенок, Птаха! Хоть сам понял, что сказал?
- Он не мог этого сделать! - упрямо повторил Эльмо. - Я… я знаю. Я слушал его музыку…
- Я тоже.
- Да, но… она не предназначалась тебе! - Эльмо вонзил когти в ладони. - Не знаю, что ты собираешься сделать, Иеронимус, но прошу, не спеши!!
И мир перевернулся.
- Я попробую, - серьезно сказал инквизитор, кивая.
…Эльмо наконец-то понял, что показалось ему странным.
Они говорили на равных.
10
Изорский нобиль появился рядом с Клариссой, точно из-под земли, и взял её за руку.
- Почему ты избегаешь меня?
Пальцы Бертрама были холодны как лед, а в глазах плясали веселые чертики. Кларисса судорожно вздохнула и попыталась изобразить улыбку, но самообладание покинуло девушку…
- Ты боишься, - теперь он напоминал кота, завидевшего кувшин со сливками - блестящие глаза, довольная улыбка, разве что не мурлычет от радости. - Сегодня опять будет пир… но я хотел поговорить с тобой днем. Где ты была? Отчего тебя никто не видел? Я знаю, я спрашивал слуг…
- Слуги? - наконец-то она сумела выдавить из себя хоть слово. - Не… не знаю. У меня сегодня было много дел…
- Дела… - Бертрам тронул её волосы. - Какие могут быть дела у такой юной девушки?
Кларисса задрожала.
Помощь пришла неожиданно в лице Дамиетты. Девочка была на удивление серьезна и очень бледна.
- Тебя ищет отец, Клэр, - она обращалась к сестре, но пристально смотрела на Бертрама. - Поторопись.
Кларисса, с трудом сдержав вздох облегчения, ретировалась.
Дамиетта и Бертрам смотрели друг другу в глаза, не мигая.
11
В этот раз Клариссе не повезло: почетное место по правую руку от нобиля досталось Иеронимусу, и девушка очутилась между инквизитором и изорским нобилем. Впрочем, Бертрам на неё даже не смотрел, а церковник, напротив, был любезен и вовсе не столь чопорен, как накануне вечером.
Но больше всего Клариссу волновало не это.
- Почему ты раньше мне не сказала, что не любишь Бертрама? - спросила Дамиетта, хмурясь. - Теперь можешь не беспокоиться, всё будет хорошо.
Кларисса сумела только кивнуть - на большее у неё не хватило сил. И вскоре после этого чудовище-чародей, проходя мимо неё, еле слышно проговорил: "Он знает колдуна". Теперь Эльмо сидел на полу позади инквизитора; звериная физиономия непроницаема, взгляд устремлен в пустоту.
Пир шел своим чередом, но вчерашнее веселье куда-то подевалось. Кларисса видела, что гости испуганы и почти не разговаривают друг с другом, а если и встают, чтобы поздравить Эуфемию, то лица их выглядят не очень-то радостными.
"Все знают, - с ужасом поняла девушка. - Все ждут…"
В пиршественном зале было душно, словно перед грозой, и это чувствовала не только она.
Дамиетта вдруг заговорила, отрешенно глядя перед собой:
- Я как-то слышала историю о нобиле, у которого было семь жен.
За высоким столом стало тихо.
- Дитя, сейчас не время рассказывать сказки, - нервно заметила Эуфемия. - А слухи тем более.
Девочка удивленно подняла брови.