Оба даже не стали подходить близко - глянули метров с
трех, и тот, что с автоматом, покачал головой:
- Точно. Жмурик. Ну и зачем ты его, мужик, зарезал?
- Да ладно тебе, Колян, - сказал напарник. - Еще инфаркт
мужика дернет... - он подошел ближе, сел на корточки, коснулся
белой руки. Обернулся, не вставая. - Вы его, гражданин хороший,
конечно, не резали. А если и резали, так не сейчас рука уже
захолодела, кровь подсохла, и была эта разборка часов пять назад,
абы не шесть... Колян, кричи в матюгальничек... Стоп! Иди-ка сюда!
- он поманил Ситникова. - Все равно быть свидетелем по всей форме,
так что смотри во все глаза. Что у него под правой рукой? Ситников
присмотрелся:
- Пистолет...
Там и в самом деле лежал маленький пистолет, но совсем
другой, куда там кандидатовой игрушке. Пистолет как-то так
отсвечивал черным матовым блеском, убедительно и серьезно, что
даже несведущему человеку сразу становилось ясно: он настоящий и
боевой...
- ППК? - сказал тот, что без автомата.
- Ага, - сказал напарник. - Или "Эрма", там же моделей до
хрена, под вид "Вальтерочка"... А карманы-то вывернуты, и вокруг
на земле купюры, очень даже крупные... Значит, что? На заказное
напоролись?
- Я в газете читал, что заказное - это когда из пистолета с
глушителем... - заикнулся было Ситников, чтобы только не стоять
столбом и не чувствовать себя раздавленным напрочь.
- Это можно и авторучкой, - задумчиво сказал омоновец с
автоматом. - Если знать, куда эту авторучку вогнать... Так-то вот,
Сусанин... - он внимательно оглядел Ситникова и отступил на шаг. -
Эй, эй, ты хоть отвернись, а то на собственную собачку рыганешь!
Ситников едва успел отвернуться и от них, и от Гранда. Все,
что нашлось в желудке, рванулось наружу, пачкая рот кислым.
За спиной у него уже трещала рация:
- Я пятый, пятый. Северо-Восточный, шестнадцатый квадрат. Где
лесочек. У нас "холодный", серьезный "холодный"...
Глава 2
Самый безобидный
...Толпа смыкалась вокруг, как многотонная неотвратимая волна
прибоя, люди карабкались на леса вокруг недостроенных самолетов.
Профессионально отточенное за все эти годы чувство опасности
готово было перелиться в панический ужас, а Брежнев вышагивал как
ни в чем не бывало, отмахиваясь от склонявшихся к его уху то
генерала Рябенко, то других "прикрепленных".
Прошли под крылом. Над головой топот, шарканье, топот рабочие
продвигались по платформам следом за ними, а те, что вокруг,
подступили совсем близко, и Данил, ухватившись за руки напарников,
едва сдерживал напор, с ненавистью глядя в эти ошалевшие от
любопытства, возбужденные, ни в чем не виноватые лица. Ремень
кобуры пополз с плеча, комкая полу пиджака, съехавший пиджак
запеленал руку, Данил попытался резко дернуть плечом вверх, но
Северцев тянул его в ту же сторону, влево, и ничего не выходило...
Пронзительный скрежет! Рухнула площадка, протянувшаяся во всю
длину самолета! Крики, оханье... Вывернув голову, Данил увидел,
как Медведев и с ним человек пять местных, напрягаясь что было
мочи, удерживают площадку на весу, а люди, скользя по доскам,
падают им прямо на головы.