- Только из уважения к вашему возрасту я… - вскинулся Ульгем, однако я взяла его за плечо и крепко сжала, проделав когтями дырки в яркой ткани.
- Стоять, оба. Ульгем - да или нет?
- Да.
- Решено. Должность - корабельный врач. Задачи - охрана, конвой. Сегодня уже поздно, детали обсудим завтра с утра в "Прикупе на грош".
* * *
Ульгем, некогда Ульгем де Рьюманост, поведал нам на следующее утро, что действительно является лекарем, все необходимые грамоты и лицензии присутствуют, а обучался он уже здесь, в столице. Такие имена на форзацах, как Пиут Джанджи и Ганс Верншмидт, слышала даже я, так что доверить свое здоровье франтоватому мужчине не побоялась бы.
За третьей кружкой выяснилась и причина, по которой его изгнали из Рьюманоста. Хе-хе. Могли и казнить, в суровом владычестве на букву У мужеложство считается достаточно уважительной причиной для повешения за шею на специальной конструкции. Реакцию первого помощника и интенданта несложно предсказать.
- Тави, - предварительно отодвинув стул подальше от опасного Ульгема и поближе ко мне, прошептал Джад, - а он нам точно нужен?
- Заблокируют мне заклинания каким-то хитрым методом, к кому побежишь штопаться при первой царапине? - вопросом на вопрос ответила я, цедя слабое пиво.
- К нормальному доктору. Понимаешь, ага? Нормальному.
Откровенно говоря, я наслаждалась моментом. Где-то с месяц назад мне было в два голоса заявлено, что магическое исцеление, оказывается, ненадежное, обладает кучей побочных эффектов и плохо влияет на организм. И тут, когда находишь им компетентного лекаря…
Сам потомок графа сидел и ухмылялся. Эпатажность заявления, очевидно, стояла для него рангом выше, чем возможное неуважение. А посмотрите, какой эффект.
Сейтарр прокашлялся и рискнул заметить:
- Я бы не стал доверять человеку, не опробованному морем…
- Я служил под началом Петера Маверика, капитана галеона "Кестмарский призрак", тоже доктором, - безжалостно осадил его злой Ульгем. Сейтарр выдвинул контраргумент:
- Мы можем связаться с Кестмаром, запросить информацию. Я вот тоже могу заявиться в Телмьюн не пойми откуда, и сказать, что служил старпомом на "Буревестнике" или "Хвосте змеи".
- Маверик сейчас в Телмьюне, - парировал наш потенциальный лекарь. - Пошлите вестового да спросите.
Покончив с крепко просоленным рыбьим хвостом, я показательно зевнула, давая понять, что их препирания мелочны и не заслуживают отнятого времени, проговорив:
- Джад… знаешь, о чем говорит врачебная этика?
- О чем?
- Джад, хватит пялиться на мою иллюзию.
- Прости, Тави, но смотреть в глаза, которых не видно, очень утомительно. Так что я выбрал куда более приятное времяпровождение. Так о чем говорит твоя врачебная этика, что бы это ни было?
- Врачебная этика говорит о том, что между лекарем и страждущим запрещены любые отношения, кроме сострадания, выказываемого первым по отношению ко второму. Можешь считать это прямым запретом лицензионной комиссии по присвоению званий и классов на то, чтоб корабельный врач приставал к члену экипажа.
- Я и не собирался, - заметил Ульгем, терзая зубами особо жесткий кусок мяса. - Но всегда забавно посмотреть на храбрых мужчин, которые с помощью нескольких слов превращаются в идиотов, боящихся за свои филейные части.
- Тави, а он точно нам нужен?
Я закатила глаза к потолку.
* * *
Ульгем или просто Граф, как его окрестил Сейтарр, сменил рваную зеленую рубашку на синюю с металлическим отливом, но с тем же воротником в виде ярко-оранжевых языков пламени, а еще повязал на голову темно-синюю бандану. Я - в длинном "морском" плаще из плотной, водонепроницаемой ткани, Джад Стефенсон, на каком-то рынке выкупивший поношенную броню, переделанную из нескольких портупей, но обильно украшенную шипами, и наш интендант в простых черных брюках и бледно-желтом вязаном свитере. И вот стоим мы, такие красивые, у третьего дока, и наблюдаем, как у моего корабля суетятся какие-то люди в доспехах. Моего. Корабля.
- Что здесь происходит? - резко спросила я. Сейчас на мне личина Мари Стивенсон, дамы среднего возраста с резким, прокуренным голосом, любящей мужскую одежду и меховые воротники, в ней я обычно и хожу сюда. Очень помогает, иллюзиям милых девушек недостает искренности и грубости.
Один из латников обернулся, широкими шагами подошел ко мне и небрежно отдал честь:
- Штабсбоцман Второго флота Империи Краузе! Имеем полномочия реквизировать судно ввиду приведения флота в полную боеготовность!
- То есть как это вообще? - ошарашенно спросила я. - Частное судно не позволяется…
- Читайте, леди, - он протянул мне указ. Я пробежала глазами строки, где, помимо всего прочего, говорилось"…позволяется изымать у подданных, обладающих судами, однако не ведущих в данный момент торговой, исследовательской или прочей деятельности…". А еще подпись и печать императорской, мать ее, канцелярии.
- Ты посмотри, - шепнул Сейтарр, - уже и название присобачили.
Вдоль носа шхуны горделиво красовались позолоченные буквы "Гремящий". "Гремящий", блин. Я грязно выругалась и отвесила штабсбоцману хорошую оплеуху, сопроводив ее комментарием:
- Конечно, я не веду в данный момент никакой деятельности, придурки. Корабль не достроен!
- Мы завершим строительство в кратчайшие сроки, леди, - смиренно сказал он. Место моего нежного прикосновения отчаянно покраснело. - После маневров, кои, несомненно, завершатся успешно, барк будет передан вам обратно.
- А если для корабля выход в море будет последним?
- Вы получите расчетную компенсацию из императорской казны. Необходимо заранее, еще до временного изъятия, подать прошение на страховку. На случай военных действий.
Сложив два и два, я в бешенстве заорала:
- Какая еще, к чертям собачьим, страховка?! Барк, тьфу, ты, шхуна не была достроена, и как я подам прошение, если вы ее уже забрали?!
Ульгем потянулся за мечом, однако, заметив движение краем глаза, я остановила его:
- Не сейчас.
Черт, они поменяли парусную оснастку. Ну да, у флота людей - тысячи, могут себе позволить побольше рей и поменьше косых парусов. Хотя против ветра такая парусная схема никуда не годится. Хотя, по справедливости, против ветра никакая не годится. Теперь это действительно барк. Гафельную бизань оставили, но влепили на грот четыре прямых паруса. Ублюдки. И на фок-мачте тоже три вместо одного марселя сверху, поменьше, но также трапециевидных.
Я в бешенстве, не в силах больше выдавить ни слова, схватила Сейтарра за шиворот и скомандовала остальным двигаться за мной. Ошеломленный интендант бормотал:
- Это что ж… это как же так-то получается.
- Времена нынче…, неспокойные, - процедила я, едва сохраняя концентрацию для того, чтобы поддерживать иллюзию. Сзади пробасил Джад:
- Капитан, так дело оставлять нельзя.
- Я думаю, Джад, думаю! Спроси меня, как я их не сожгла заживо.
- Могло получиться, - заявил он. - Я видел, что ты вытворяла на экзамене стихийников.
- Это - открытое объявление войны, - хмуро заметил Граф. Я отпустила воротник Сейтарра, грозивший ежесекундно оторваться, и уставилась на него:
- У тебя есть хорошие, верные люди?
- Нет таких, - угрюмо качнул головой он.
- А пара мерзавцев, которые не прочь подзаработать?
- Всегда найдутся. Матави, что вы хотите сделать?
- Я… я не знаю. Но я думаю, что знаю. Сложно объяснить. Граф, как долго военный корабль может готовиться к отплытию?
Ульгем помялся, затем неохотно ответил:
- Если сегодня потратят весь день, завтра утром уже смогут отплыть. Верфь по эту сторону моста, так что путь к морю открыт.
- Все равно им нужно будет преодолеть еще почти тысячу миль вниз по Жемчужной, - резонно заметил Джад. - С севера там несколько преград, разводной мост у Морпина, а затем бухта Москалла, в которой тоже не все в порядке со спокойным передвижением. Начиная от Верхнего Морпина, бриг, скорее всего, сольется с какой-нибудь эскадрой, исходя из того, что я слышал о флотских маневрах.
- Значит, у нас есть только один день, - я обвела глазами затихших моряков, нынешних и будущих, - вернее, одна ночь.