Тщательно отрегулированная распознающая схема проигнорировала монету, как игнорировала случайных животных, забегавших в этот чёрный портал. Но присутствия человеческого мозга было достаточно для приведения в действие реле. На мгновение экран, через который прошёл Пейтон, наполнился энергией, а затем вновь потух.
Пейтону показалось, что он слишком долго не может найти точку опоры, но не это удивило его больше всего. Гораздо удивительней был мгновенный переход от темноты к внезапному свету, от гнетущей тропической жары - к знобящему холоду. Перемена произошла так внезапно, что он задохнулся. Ощущение дискомфорта заставило его обернуться в поисках арки, через которую он зашёл.
Но её не было. Её там никогда не было. Он стоял на высоком металлическом возвышении в центре большой круглой комнаты с дюжиной арок по окружности. Он мог пройти в любую - если бы только они не находились на расстоянии сорока ярдов от него.
На мгновение Пейтона охватила паника. Он почувствовал, как бешено забилось сердце, а ноги онемели. Одинокий, он присел на помост и попытался оценить ситуацию логически.
4. СИМВОЛ МАКА
Что-то мгновенно переместило его от чёрного входа в центр комнаты. Этому могло быть только два объяснения, оба в достаточной степени фантастичные. Либо внутри Комарры что-то не так с пространством, либо его строители владели тайной перемещения материи.
С тех пор как люди научились передавать звук и изображение с помощью закодированных радиоволн, они мечтали о возможности передачи материи. Пейтон взглянул на платформу, на которой стоял. В ней вполне могло скрываться электронное оборудование. Да и на потолке очень примечательная выпуклость.
Но как бы там ни было, трудно представить лучшее средство для отваживания нежеланных гостей. Он поспешно соскочил с помоста. Это место не из тех, где стоит задерживаться.
Досадно было сознавать, что без этого устройства ему отсюда не выбраться, но он решил думать и беспокоиться о чём-нибудь одном. Когда разведывательная экспедиция в Комарру будет завершена, он завладеет этой и всеми другими её тайнами.
В сущности, он не был самонадеянным. Между Пейтоном и создателями города лежали пять столетий поиска и исследований. В городе можно было найти много нового, но ничего, что невозможно понять. Выбрав наугад один из выходов, Пейтон приступил к изучению города.
Машины следили за ним, ожидая своего часа. Созданные для одной цели, они слепо следовали ей. Давным-давно они даровали покой и забвение утомлённым умам их создателей. Они готовы были подарить их каждому входящему в Комарру.
Препарирование человеческой души со всеми её надеждами, мечтами и страхами было нелёгкой задачей. Синтезаторы ещё долго не начнут работать. До тех пор, пока не будет готов более щедрый приём, гостя станут развлекать.
Неуловимый гость доставил маленькому роботу немало хлопот, прежде чем тот всё-таки нашёл его, ибо Пейтон, изучая город, быстро перемещался из помещения в помещение. Наконец машина застыла в центре маленькой круглой комнаты, оборудованной магнитными переключателями и освещённой яркой люминесцентной лампой.
Согласно показаниям приборов, Пейтон находился всего в нескольких футах, но четыре линзовых глаза робота не отмечали его присутствия. Сбитый с толку робот стоял неподвижно, нарушая тишину негромким урчанием моторов и периодическим фырканьем реле.
Пейтон с интересом наблюдал за машиной, стоя на узеньком помосте в десяти футах от земли. Перед ним находился металлический цилиндр на платформе с маленькими колёсиками. Все колёса были ведущими. Цилиндр был абсолютно гладким, без каких-либо конечностей, и только кольцо линзовых глаз и решётки на месте систем звуковой речи нарушали его первозданную целостность.
Было забавно наблюдать за растерянностью машины - её жестяные мозги раздирала противоречивая информация. Робот знал, что Пейтон должен находиться в комнате, но его "зрение" свидетельствовало об обратном. Он принялся кружить по комнате. Пейтон сжалился и спустился с помоста. Машина тотчас же остановилась и выдала формулу приветствия.
- Меня зовут Эй-пять, я отведу вас, куда пожелаете. Пожалуйста, отдавайте мне приказания в стандартных для робота выражениях.
Пейтон был порядком разочарован. Это был самый обыкновенный робот. В городе, построенном Тордарсеном, он рассчитывал встретить что-нибудь поинтереснее. Однако машина, если правильно её использовать, может оказаться очень полезной.
- Спасибо, - сказал Пейтон, осознавая бесполезность подобной благодарности. - Отведи меня, пожалуйста, в жилые кварталы.
Хотя Пейтон был уверен, что город полностью автоматизирован, он рассчитывал найти в нём союзников - людей. Они могли помочь ему, в крайнем случае - хотя бы не оказать сопротивления.
Без единого слова маленькая машина развернулась на колёсиках и выкатилась из комнаты. Коридор, по которому она вела гостя, заканчивался красивой дверью, открыть которую обычным способом было невозможно. Но Эй-пять знал секрет. При их приближении толстая металлическая плита тихо скользнула вбок. Робот вкатился в тесную комнатку, похожую на коробку.
Пейтон подумал, что снова очутился в передатчике материи, но помещение оказалось обычным лифтом. Судя по времени, лифт поднялся почти на вершину города. Когда дверь отворилась, Пейтону показалось, что он попал в другой мир.
Коридоры нижних этажей были тусклыми, однообразными, чисто утилитарными. Здесь же Пейтон обнаружил просторные холлы и залы, обставленные весьма роскошно. Двадцать шестое столетие было временем вычурных декораций, ярких красок, сложной игры цветов, глубоко презираемых в более поздние века. Но Декаденты превзошли и собственное время. Оформляя Комарру, они использовали ресурсы не только искусства, но и психологии.
За всю жизнь нельзя было пересмотреть всей живописи, резьбы, всех фресок и гобеленов, которые до сих пор оставались яркими, как в первый день создания. Было ужасно несправедливо, что такое поразительное место заброшено, пустынно, скрыто от мира. Пептон, как ребёнок, бегал от одного чуда к другому, утратив весь свой научный пыл.
Здесь были работы гения, возможно, величайшего за всё время существования мира. Но этот непревзойдённый гений был болен духом, он отчаялся и разуверился. И тут Пейтон понял, почему создателей Комарры прозвали Декадентами.
Искусство Декадентов одновременно привлекало и отталкивало. В нём не было зла, оно существовало просто вне морали. Пожалуй, основной его настрой - усталость и разочарование. Через некоторое время Пейтон, который никогда не отличался чрезмерной восприимчивостью к искусству, почувствовал душевную тоску. Но он не мог оторваться от созерцания этих шедевров.
Наконец Пейтон обернулся к роботу:
- Кто-нибудь живёт здесь сейчас?
- Да.
- И где же они?
- Спят.
Почему-то это показалось совершенно естественным. Пейтон безумно устал и в последний час попросту боролся со сном. Что-то неодолимо тянуло его ко сну, практически принуждало. Изучением тайн Комарры он займётся завтра. Времени достаточно. Сейчас он хотел только спать.
Он машинально последовал за роботом, который вывел его из анфилады залов в длинный коридор. Вдоль стен тянулись металлические двери, украшенные смутно знакомым символом, но Пейтон никак не мог его вспомнить. Сонное сознание ещё вяло пыталось решить эту задачу, когда машина остановилась перед одной из дверей, тут же скользнувшей в сторону.
Роскошно застланное ложе в полутёмной комнате неудержимо манило к себе. Уже ничего не сознавая, Пейтон поплёлся к нему. Когда он почти погрузился в сон, тёплое ощущение удовлетворённости согрело его душу. Он узнал символ на двери, хотя его мозг слишком устал, чтобы понять его значение.
Это был мак.
В действиях города не было злобы и вероломства. Он был безликим исполнителем задачи, для которой предназначался. Все, кто входил в Комарру, охотно принимали её дары. Этот гость был первым в истории города, кто отверг их.
Интеграторы стояли наготове уже давно. Но беспокойное, пытливое сознание ускользало от них. Они могли подождать, как ждали на протяжении последних пяти веков.
И вот по мере того, как Пейтон погружался в сон, защита этого странно упрямого сознания стала рушиться. Глубоко внизу, в сердце Комарры, включились реле, и синтезированный интеграторами сложный комплекс электронных импульсов медленными потоками начал приливать и отливать через вакуумные трубки. Та форма сознания, которая была Ричардом Пейтоном III, перестала существовать.
Пейтон заснул мгновенно. На какое-то время он отключился полностью. Но вскоре к нему стали возвращаться неясные обрывки сознания, а потом он начал грезить.
Странно, но это был его любимый сон, реальный, как никогда прежде. Всю жизнь Пейтон любил море. Однажды со смотровой площадки дальнелета он увидел острова Тихого океана невероятной красоты. Он так и не побывал на них, но часто мечтал жить на каком-нибудь отдалённом, тихом, мирном острове, не заботясь ни о будущем, ни о судьбах мира.
Эта мечта знакома почти всем в тот или иной период жизни. Пейтон был достаточно разумен, чтобы понять: через два месяца такой жизни он просто спятит от скуки и вернётся. Но в снах мало рассудка - и он снова лежал под покачивающимися пальмами, волны прибоя разбивались о рифы, а солнце отражалось в лазурной воде, как в зеркале.
Видение было настолько ярким и правдоподобным, что даже в забытье Пейтон подумал: сон не может быть таким реальным. И тут всё кончилось. Так резко, словно оборвалось, и этот "обрыв" привёл его в чувство.