Петер не мог не улыбнуться – настолько образ, нарисованный невестой, отличался от оригинала.
– Это не так, Ирена, – сказал он спокойно. – Да, в моей жизни действительно появилась женщина. Но это совсем не то, что ты думаешь. Она… – Он поморщился, не в силах выразить словами то, что вертелось у него на языке. – Я, как бы тебе сказать… не ее мужчина. И вообще… Я начинаю сомневаться, что могу кого-то полюбить, – мучительно скривившись, выпалил он. Но тут же поправился: – Поверь, если бы я собрался найти подругу жизни, то выбрал бы только тебя!
Эти слова заставили щечки Ирены обрести свой прежний нежно-розовый цвет. Но Петер прекрасно понимал, что фальшивит. Нет, никогда эта женщина не смогла бы завладеть его сердцем или хотя бы пробудить в нем страсть. Она была для этого слишком горда, слишком честолюбива и… слишком рассудительна.
Что же касается постели… Петер задумчиво обвел глазами свою холостяцкую обитель, на некоторое время ставшую им пристанищем. Была ли это любовь? Ведь в первый раз все произошло так быстро, так обыденно. Петер вспомнил, как, открыв глаза, Ирена вскочила с измятой постели и убежала в ванную, как будто торопясь смыть с себя следы его ласк. Тогда он решил, что все дело в ее стыдливости. Но то же самое повторилось и в следующий раз. И потом, через неделю…
Бедняжка Ирена оказалась просто помешана на чистоте! Большую часть времени, которое они проводили вместе, она занималась тем, что мылась.
Как бы то ни было, но связь их продолжалась, с каждым месяцем обретая самый прочный фундамент любых человеческих отношений – привычку. Должно быть, именно поэтому Петер, вернувшись из Вены, сделал Ирене предложение. Впрочем, для такого шага была и еще одна веская причина – в семье Адлеров из поколения в поколение культивировалась истинно тевтонская порядочность, и поэтому каждому мужчине, соблазнившему девушку своего круга, надлежало узаконить эти отношения узами брака. И, как истинный Адлер, Петер не мог противиться «голосу предков», – хотя его связь с Иреной была тайной для окружающих, а все помыслы и желания оставались там, в Вене, по улицам которой летала в своих прозрачных одеждах кареглазая и чернокудрая колдунья Илона…
Именно чувство долга помешало ему принять предложение прекрасной мадьярки и сделать то, чего ему, честно говоря, хотелось больше всего на свете. И вместо того, чтобы очертя голову броситься в омут этих магнетических глаз, он просто-напросто сбежал из Вены.
Приехав домой, он сразу же посетил дом барона Дитцегофа и сделал Ирене предложение. А затем мужественно попытался забыть о том, чем жил все это время…
Но это оказалось невозможно, немыслимо. В конце концов, Петеру пришлось признаться самому себе, что он уже не может быть вместе с Иреной. Отныне он хотел только одну женщину на свете…
– Значит, это всего лишь секс, да? – выпалила Ирена.
Он посмотрел на нее и тут же отвел глаза.
– Возможно. Но я бы назвал это другим словом. Наваждение.
– Наваждение? – Ирена тяжело вздохнула. – Ну что ж. Вряд ли найдется на свете хотя бы одна женщина, которой не приходилось бы время от времени закрывать глаза на проделки мужа. – Она выдавила из себя некое подобие улыбки, и Петер поморщился, услышав слово «проделки». – Не сердись, дорогой. Поверь, я желаю тебе только добра, но… Тебя преследует желание, ты мечтаешь переспать с хорошенькой женщиной? Что ж, поезжай к ней, удовлетвори свою страсть… и поскорее выброси все это из головы! Возвращайся назад, к своей Ирене…
Она шагнула вперед, протягивая руки. Но милая улыбка всепрощения на ее прелестном личике никак не сочеталась с холодным и расчетливым выражением голубых глаз.
Петер чуть не вздрогнул, когда она попыталась обнять его. Он инстинктивно сделал шаг назад, и ей пришлось опустить руки.
– Я не сторонник сделок в любви, – тихо, но твердо сказал он. – И если женюсь, то буду хранить верность жене и ожидать от нее того же!
– Ну конечно, – проворковала Ирена. – Но я ведь еще не твоя жена? А теперь даже и не невеста. Не лишай же меня надежды, разреши хотя бы дождаться твоего возвращения. Если ты и тогда не захочешь жениться на мне, то я отступлю.
Петер обреченно вздохнул.
– А если твои надежды не сбудутся?
– Что ж поделаешь, значит, не судьба. Ты лучший из мужчин, и ты мне нужен. Не сочти это за лесть, дорогой. Любой другой, переспав с женщиной, не чувствовал бы за собой никаких обязательств. А ты – человек чести. Неужели ты сомневаешься в моей любви?
Не сомневался бы, подумал Петер, если бы не мои деньги. Но вслух ничего не сказал.
Когда Ирена наконец ушла, он вздохнул полной грудью, легко и свободно, и нетерпеливо вытащил из верхнего ящика стола отчет частного детектива из Вены, полученный за десять минут до прихода невесты.
Некий господин Краузе сообщал, что «объект» недавно порвал отношения со своим последним возлюбленным и пока за ним не замечено никаких новых увлечений.
Да, хотя эта мадьярская ведьмочка и ведет себя в соответствии с современными нормами нравственного поведения, она вовсе не развратница. У нее редко бывает больше одного любовника в год, и в этот период она всегда остается верной своему избраннику.
Петер с облегченным вздохом откинулся на спинку стула – со времени последнего донесения детектива прошло две недели, а Илона все еще свободна! Значит, у него есть шанс. Он знал, что понравился ей, и теперь был готов стать ее любовником.
Его бросило в жар при одной только этой мысли. Боже, он еще никого и никогда так не хотел, как эту женщину!
Илона Орошвар… Это имя звучало как мелодия венгерского чардаша. Он вспомнил, что кто-то из гостей назвал ее сладкой, разумеется, в шутку… А она обращалась к мужчинам: «Дорогой…»