В последнее время Гибберн уделял особое внимание вопросу о тонических средствах и добился в этой области больших успехов еще до открытия своего "Ускорителя". Благодаря ему медицина обогатилась по крайней мере тремя укрепляющими средствами, значение которых во врачебной практике огромно. Препарат, называющийся "Сироп "Б" д-ра Гибберна", спас больше человеческих жизней, чем любая спасательная лодка по всему морскому побережью.
- Но эти пустячки меня уже не удовлетворяют, - сказал он мне как-то около года назад. - Все они имеют лишь местное значение. Одни возбуждают сердце и внутренние органы, оставляя мозг в апатии; другие действуют на мозг, как шампанское, никак не влияя на солнечное сплетение. А я добиваюсь -и, чорт возьми, добьюсь! - такого средства, которое встряхнет вас всего с головы до пят и увеличит ваши силы в два… даже в три раза против нормы. Да! Вот чего я ищу!
- Это потребует чрезмерной затраты сил, - заметил я.
- Безусловно! Но питаться вы будете тоже в два-три раза больше. Подумайте только, что это значит! Представьте себе пузырек… ну, скажем, такой, - он взял со стола зеленый флакон, - и в этом бесценном пузырьке заключена возможность вдвое скорее думать, вдвое скорее двигаться, вдвое скорее работать.
- Неужели это достижимо?
- По-моему, да. А если нет, значит у меня пропал целый год. Вот различные препараты гипофосфатов. Они доказывают, что нечто подобное осуществимо… Пусть подействует только в полтора раза - и то хорошо!
- И то хорошо! - согласился я.
- Возьмем для примера какого-нибудь государственного деятеля. У него бездна дела, а с работой он не справляется.
- Я бы на его месте напоил этой штукой секретаря.
- И выиграли бы времени вдвое. Или возьмите себя: положим, вам надо закончить книгу…
- Я обычно проклинаю тот день, когда начал ее.
- Или вы врач. Заняты по горло, а вам надо сесть и обдумать диагноз… Или адвокат… Или готовитесь к экзаменам…
- Таким людям прямой расчет платить по гинее за каждую каплю вашего лекарства, если не больше! - воскликнул я.
- Или, скажем, дуэль, - продолжал Гибберн. - Когда все зависит от того, кто первый спустит курок.
- Или фехтование, - подхватил я.
- Словом, вы видите, что это средство универсальное, а вреда от него никакого. Разве что оно на бесконечно малую степень приблизит вас к старости. Но зато ведь вы и проживете вдвое по сравнению с другими.
- А все-таки на дуэли это будет нечестно по отношению к противнику, - в раздумье сказал я.
- Это как решат секунданты, - ответил Гибберн.
Но меня снова начали одолевать сомнения.
- И вы уверены, что такое снадобье можно изобрести?
- Абсолютно уверен, - сказал Гибберн, выглянув в окно, за которым что-то пронеслось с грохотом. - Изобрели же автомобиль! Собственно говоря… - Он умолк и, многозначительно улыбнувшись, постучал по столу зеленым пузырьком. - Собственно говоря, я такой состав знаю… кое-что уже сделано…
По той нервной усмешке, с какой Гибберн произнес эти слова, я понял, до чего ему дорого его открытие. О своих опытах он обычно заговаривал только тогда, когда они близились к концу.
- Весьма возможно, что мой препарат повысит наши силы даже больше чем вдвое…
- Это будет грандиозно! - сказал я не очень уверенно.
- Да, это будет грандиозно.
Но мне кажется, тогда он еще не понимал всей грандиозности своего открытия.
Мы часто возвращались к этой теме, и с каждым разом Гибберн говорил о "Новейшем ускорителе" - так был назван его препарат - все с большей и большей уверенностью. Иногда он размышлял вслух о неожиданных физиологических последствиях, которые может вызвать "Новейший ускоритель", и при этом слегка омрачался; потом вдруг с нескрываемым корыстолюбием принимался обсуждать со мной денежную сторону дела.
- Это великое открытие, - говорил Гибберн. - Я много даю миру и считаю себя вправе ждать от него щедрого воздаяния. Наука своим чередом, но, по-моему, мне должны дать монополию на мое снадобье хотя бы лет на десять. В конце концов, почему все самое лучшее в жизни достается каким-то мелким торгашам!
Мой интерес к новому изобретению не ослабевал. Я всегда отличался некоторой склонностью к метафизике. Меня увлекали загадки времени и пространства, и теперь я начинал верить, что открытие Гибберна будет способствовать ускорению темпов нашей жизни. Предположим, что какой-нибудь человек станет принимать эти капли регулярно: жизнь его будет насыщена до предела, но в одиннадцать лет он уже достигнет совершеннолетия, в двадцать пять начнет увядать, а к тридцати годам превратится в дряхлого старца.
Магия аптекарских капель всегда повергала меня в изумление. Они могут сделать человека безумным, могут и успокоить; могут наделить его невероятной силой и бодростью или же превратить в безвольную тряпку. И вот к арсеналу пузырьков, всегда готовых к услугам врачей, теперь прибавилось еще одно чудо.
Но подобные мысли мало интересовали Гибберна, так как он был поглощен технической стороной своего изобретения.
Седьмого или восьмого августа Гибберн сообщил мне, что судьбу его работ решит последняя дистилляция, а десятого все было уже закончено, и "Новейший ускоритель" стал осязаемой реальностью. Я шел в Фолькстон, кажется в парикмахерскую, а Гибберн опешил ко мне поделиться своей радостью. Глаза у него блестели, лицо раскраснелось, и я уже тогда заметил в нем несвойственную ему раньше стремительность движений.
- Готово!-крикнул он и, схватив меня за руку, заговорил быстро-быстро:-Совсем готово. Идемте ко мне, посмотрите сами.
- Неужели правда?
- Правда! Это что-то невероятное! Идемте ко мне.
- И действует… вдвое?
- Больше, гораздо больше! Мне даже страшно. Пойдемте! Попробуйте его сами! Это чудо, настоящее чудо!
Он схватил меня за руку и потащил за собой с такой стремительностью, что мне пришлось нестись вверх по дороге чуть ли не вскачь. Навстречу ехал небольшой шарабан, и все сидевшие в нем единодушно принялись пялить на нас глаза, как умеют пялить глаза только седоки шарабанов.
Стоял один из тех ясных и жарких дней, которыми так богато лето в Фолькстоне, когда каждая краска, каждый контур кажутся необычайно яркими и четкими. Был и легкий ветерок, но разве он мог освежить меня?
Наконец я взмолился о пощаде.
- Неужели я бегу? - удивился Гибберн и перешел с рыси на быстрый шаг.
- Вы, наверное, попробовали свое снадобье? - еле выговорил я.
- Нет, - сказал он. - Я только выпил воды из мензурки, самую капельку… но мензурка была отмыта начисто. Вчера вечером я действительно принял небольшую дозу "Ускорителя". Но ведь с тех пор прошло столько времени!
- И он ускоряет… вдвое? - спросил я, весь в поту подбегая к его дому.
- В тысячу раз, во много тысяч раз! - выкрикнул Гибберн, распахивая настежь резную дубовую калитку своего садика.
- Фью! - свистнул я и последовал за ним.
- Я даже не могу установить, во сколько раз, - продолжал он, вынимая из кармана ключ.
- И вы…
- Это бросает новый свет на физиологию нервной системы и переворачивает вверх ногами теорию зрительных ощущений!… Одному небу известно, во сколько тысяч раз. Мы исследуем это после, а сейчас надо попробовать капли.
- Попробовать капли? - переспросил я, идя за ним по коридору.
- Обязательно! - сказал Гибберн уже в кабинете. - Вот они, в этом маленьком зеленом пузырьке! Если только вы не боитесь.
Я человек по природе осторожный и рисковать люблю больше на словах. Мне действительно было страшно, но ведь гордость в карман не сунешь!
- Ну что ж, - нерешительно начал я. - Вы говорите, что уже пробовали их?
- Да, пробовал, - ответил Гибберн. - По-моему, они мне не повредили.
Я опустился в кресло.
- Ну хорошо, давайте! На худой конец мне не придется итти в парикмахерскую, а это, по-моему, самая тяжелая обязанность цивилизованного человека. Как их принимают?
- С водой, - сказал Гибберн, хватаясь за графин.
Он остановился у письменного стола и внимательно посмотрел на меня. В его тоне сразу появились профессиональные нотки.
- Ведь это не обычные капли.
Я махнул рукой.
- Предупреждаю вас: перед тем, как принять их, зажмурьтесь и минуты через две осторожно откройте глаза. Наше зрение зависит от длины воздушных волн, а отнюдь не от их количества, но если глаза у вас будут открыты, то ваша сетчатка получит шок, сопровождающийся головокружением. Так не забудьте зажмуриться!
- Слушаюсь, - сказал я. - Не забуду.
- Во-вторых, сохраняйте полное спокойствие. Не вздумайте ерзать в кресле. Так можно сильно ушибиться. Помните, что ваш организм начнет работать во много тысяч раз быстрее обычного. Сердце, легкие, мускулы, мозг - решительно все. Вам и в голову это не придет; ощущения останутся прежние, но все вокруг вас сразу замедлит ход.
- Господи! - сказал я. - Значит…
- Сейчас вы увидите, - сказал он, беря мензурку и окидывая взглядом стол. - Стаканы, вода. Все готово! Для первого раза нальем немного. - Драгоценная жидкость забулькала, переливаясь из зеленого пузырька в мензурку. - Не забудьте, чтб я вам говорил, - сказал Гибберн и опрокинул мензурку в стакан с ловкостью итальянского лакея, наливающего виски. - Зажмурьте глаза как можно крепче и соблюдайте полное спокойствие в течение двух минут. Я скажу, когда можно будет открыть.
Он добавил в каждый стакан по одному делению воды.
- Да, вот что! Не вздумайте ставить стакан на стол. Держите его в руке, а рукой обопритесь на колено. Так… правильно… А теперь…
Он поднял свой стакан.
- За "Новейший ускоритель"! - сказал я.