Съезд с главной дороги был обозначен знаком остановки и небольшой парковкой для грузовиков, видавшей лучшие времена. Холодная морось превращала это место в унылую дыру, лишенную иных признаков жизни, кроме неоновой вывески, то и дело вспыхивавшей рекламой местного дешевого пива.
Мы свернули направо и покатили по двухрядной асфальтовой дороге. На горизонте показались деревца, от которых нас отделяло бурое болото.
– Саммит, - сказал я.
У въезда в Саммит висел железный прямоугольник с названием городка и цифрой "277" - числом жителей. Теперь их осталось 276. Мы проехали по главной улице - единственной мощеной улице городка, свернули у бильярдной налево, далее по гравию и грязи проехали еще два квартала и вновь сделали левый поворот.
Сэм обитал в видавшем виды двухэтажном домике. На зеленой крыше красовались черные прорехи.
Мои братья были уже на месте. Их машины стояли на лужайке; рядом дымились железные бочки: сжигали всякий хлам, вынесенный из дома. Воздух был насыщен влагой и горьким дымом.
Я распахнул дверь. Мы прошли через прихожую и заглянули в кухню, где нас едва не сбила с ног волна жара и запах пыли. Мы с Роз закашлялись. Мой брат Боб сидел в большом продавленном кресле возле зашторенного окна. При нашем появлении бородач Боб широко улыбнулся:
– Мы бы открыли окно, да уж больно холодно снаружи. И впрямь, здесь, на высоте двух тысяч футов над уровнем моря, в самой высокой точке между Миссури и Миссисипи, задержалась зима. Снаружи раздался звук мотора.
– Только не это! - застонал Стив. Он стоял у кухонного стола с бутылкой пива в руке. - Снова он?
Боб осклабился. Я зажмурился. Неужели опять? Стоило мне пересечь границу Дакоты, и она впивалась в меня мертвой хваткой.
Роз подошла к мужу. Рядом с этим гигантом она казалась крошкой. Громадина Стив страдальчески качал головой. Роз недоуменно переводила взгляд с одного брата на другого.
Шум мотора стал надсадным.
– Он! - Стив обреченно махнул рукой.
Боб, не переставая скалиться, заметно напрягся. Я затравленно огляделся. Требовалось оперативно покинуть дом, но так, чтобы братья потом не покарали меня за малодушие. Однако дверь была всего одна, да и времени на бегство не осталось. Мотор смолк.
– Что происходит? - шепотом спросила Роз и от волнения прижалась к мужу. Я покачал головой, Стив плотно зажмурился, скорчил рожу, снова открыл глаза. Боб сполз в кресле.
Слабый стук в дверь, скрип петель - и перед нами возник Индеец: среднего роста, с длинными сальными волосами, заплетенными в косичку. Кожа у него была медного оттенка, в черных глазах не осталось жизни. Одет он был в зеленую куртку военного образца, драную и в сальных пятнах, и джинсы.
– Как делишки?
– Отлично, - отозвался Боб и, неопределенно махнув рукой, осведомился, косясь на Роз: - Выкатил свой лимузин?
– Ага, выкатил, - ответил Индеец хриплым басом. Речь его была дробной, как щепки из-под топора.
– А трактор?
– Тот еще не готов. Стоит у дома в двух кварталах отсюда. - Он хрипло засмеялся. - Сэм был мне другом. Мы с ним кореша. Он что-нибудь мне завещал?
– Не знаю, - ответил Стив и соврал при этом. Кому, как не ему, душеприказчику, знать завещание? Просто он не хотел точить лясы с пьяным Индейцем. - Спроси у адвоката.
– Сэм был мне другом, - повторил Индеец и вынул из кармана сигарету. Как он ее ни выпрямлял, сигарета норовила переломиться надвое. Он обвел помещение мутным взглядом и, увидев меня, сказал:
– А, это ты, бугай?
– Здорово, Индеец, - покорно отозвался я.
– Никто не против, если я закурю? - осведомился Индеец. Ему было на нас наплевать, вопрос был чистой формальностью. Он зажег сигарету. Боб перестал ухмыляться.
– У нас нет пепельниц, Индеец, - угрожающе проговорил он. Индеец помахал в дыму рукой, как бы отметая недовольство Боба.
– Не беда. - Он вытащил из кармана куртки зеленую рабочую перчатку, затвердевшую от масла и жира, надел ее на левую руку и стряхнул пепел в ладонь. - Я и говорю: Сэм был мне другом. Он чего-нибудь мне завещал?
Теперь негодовал Стив, а Боб прикрыл глаза. Роз потянула меня за рукав. Я наклонился к ней.
– У него накрашены ногти. Розовый лак! А к куртке пришиты боевые патроны калибра 0,22. Зачем ему это?
Я пожал плечами и выпрямился. Индеец докурил сигарету и сунул тлеющий окурок в задний карман штанов. Потом он сгреб весь пепел на ладони в горку и потер руки. Пепел оказался на полу.
Боб встал. В нем было больше шести футов роста и все двести футов веса, одни мышцы. Но по сравнению со Стивом и со мной он выглядел коротышкой. Мы образовали перед Индейцем живую стену. Роз спряталась за нами.
Взгляд Индейца был туманен.
– Я и говорю, Сэм был мне другом…
– Знаем, Индеец, знаем.
Он сделал шаг назад, мы продвинулись на шаг вперед. Не прикасаясь к нему, мы вытесняли его из дома.
– Вы с Тэдди Уэйфордом все еще устраиваете гонки на лимузинах? - спросил у него Боб. Таким образом он отвлекал его.
– Нет. У него тележка для гольфа, ему за мной не угнаться. - Еще два шага к двери. - Больно медленно ездит!
– Ты снял резец со своего лимузина, Индеец? - спросил я. Следующие два шага.
– Пришлось снять, - ответил Индеец, брызгая слюной. - С ним слишком шумно.
– Теперь он ездит еще быстрее?
– Медленнее. Не пойму, в чем дело. Если Тэдди поставит на свою тележку новый аккумулятор, я верну резец на место. Вот и дверь!
– Говорю, Сэм был мне другом. - Индеец поднял голову. - Думаете, он мне что-нибудь завещал?
– Пока, Индеец.
Он вывалился в дверь и оказался под дождем вперемежку со снегом. Роз наблюдала в окно, как он садится в свой лимузин и дергает заводной трос. Раздался натужный рев. Индеец укатил прочь.
– Самоходная газонокосилка, - бесстрастно доложила Роз. Боб улыбнулся.
– Это и есть его лимузин.
Индеец свернул за угол и скрылся за деревьями. Отвратительный звук стих. Зато зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Индейца.
– Слушай, бугай, я забыл кое-что тебе сказать. - Я еле разбирал слова из-за стука газонокосилки и помех мобильной связи. - Тут один зовет тебя в бильярдную.
– Кто такой?
– Убей Бог, не знаю. Только он не принадлежит ни к одному из кланов Саммита, а ребята выпили. Не знаю, кто это, но если хочешь, чтобы он остался цел, лучше беги туда.
– Ну спасибо, Индеец, что сразу выложил, - саркастически произнес я. Потом меня разобрало зло. - Нам ни к чему стычки с людьми с равнины, забравшимися сюда по ошибке. Посоветуй им всем успокоиться. Я мигом.
– А если чужак не из нашего клана?
– Скажи им, что я считаю его примкнувшим, пока сам не нагряну и не разберусь. Понял?
– Понял, - буркнул он. - Давай поживее. Трубка умолкла.
Бильярдная Сэма находилась на главной улице, как раз напротив банка, что я всегда расценивал как аллегорию божественной и одновременно низменной сути коммерции. За окном мигала красным и синим неоновая надпись. Я подошел, поскреб подошвами по стальной решетке у входа и быстро распахнул дверь.
Воспоминания ударили меня, как кувалда.
У стены справа стояла дюжина тяжелых дубовых кресел с высокими спинками и широкими подлокотниками, как у царских тронов. Древесина потемнела почти до черноты и истерлась от полувековой эксплуатации. Кресла были скованы одной цепью, да еще привинчены к полу, чтобы никто не превратил их в оружие для выяснения отношений. От обивки несло прокисшим пивом, самогоном и мебельным лаком.
Пол густо покрывали розовые опилки. У ножек двух бильярдных столов, громоздившихся в центре помещения, их слой достигал толщины двух дюймов. Столы были исцарапаны, кожаные чехлы луз потрескались, зеленое сукно залоснилось. В бильярд играли при свете двух люстр с абажурами и двух огромных ламп.
Стойка бара была главной гордостью и отрадой Сэма. Тридцать футов сплошной древесины выглядели так, словно здесь обошлись одним-единственным бревном. Бронзовая подножка у основания была неизменно надраена до блеска. Стена позади стойки представляла собой огромное зеркало, отражавшее горлышки полупустых бутылок.
За стойкой располагался Чак. Он работал у Сэма барменом, сколько я себя помнил, но старше не становился. Сейчас он держал в руках дубинку, сверкающую, словно его собственная лысина, и поглядывал в дальний угол. На его физиономии была запечатлена скука. Глянув мельком на меня, он указал подбородком на компанию в углу.
Там я увидел Индейца, сидевшего за столиком, с бутылкой пива в руке и улыбочкой на физиономии. При виде меня он перестал скалиться и напустил на себя серьезность.
Посол Мэйн противостоял пьяной троице, состоявшей из двух мужчин и женщины. Откинув капюшон, он готовился к прыжку. Приглядевшись, я увидел, как он выпускает и снова втягивает когти.
В правой руке у пьяной женщины был нож с выкидным лезвием. Она перебросила свое оружие в левую руку и сделала выпад. Мэйн отразил удар, небрежно отшвырнул выбитый у противницы нож и толкнул ее в плечо. Пьянчужка покачнулась, отлетела в сторону, однако устояла на ногах. Ее упрямый взгляд упал на бутылку с длинным горлышком, к которой присосался Индеец. Тот предусмотрительно отъехал от женщины вместе со стулом.
– Брось, Голубка. - Индеец спрятал бутылку за спину. - В этом баре не бьют бутылки. Ты же знаешь правила Сэма. К тому же я еще не допил…
– Это что еще такое? - гаркнул я, как сержант на плацу.
Все замерли. Я позаимствовал у Чака дубинку и, постукивая ею по ладони, двинулся по направлению к дерущимся. Индеец резво вскочил и занял место за моей спиной.