- В одной из квартир дома номер тридцать три по проспекту Художников обнаружен обезглавленный труп пожилого мужчины, - частила дикторша "особенным" - тревожно-равнодушным голосом, свойственным ведущим такого рода передач. – Хозяин квартиры длительное время находится в зарубежной командировке, связаться с ним пока не удалось. По словам соседей, квартиру снимал мужчина лет шестидесяти – шестидесяти пяти. Убитый жил уединенно, никто из соседей не был с ним знаком. Судя по беспорядку в квартире, убийцы что-то искали. Возможно, убийство было совершено с целью ограбления. Документов и денег при осмотре не обнаружено. Однако неясно, зачем преступнику понадобилась голова жертвы. По факту убийства возбуждено уголовное дело.
Тут камера, показывавшая то накрытое простыней тело, то перевернутую вверх дном квартиру, то бравых милиционеров, съехала в сторону, и в кадр попала бейсболка, лежащая на полу. Красная. С белой надписью на неизвестном языке.
В понедельник, разрулив пациентов по кабинетам, я посадила за стойку медсестру Вику и поцарапалась в кабинет Вальки Зайцева. Психиатр, который вообще пользуется в нашей клинике минимальным спросом, скучал в одиночестве, почитывая детектив в мягкой обложке.
- Пошептаться бы, - кашлянула я.
Валька посмотрел на часы:
- У меня пациент на десять назначен. Хватит получаса?
- Надеюсь.
- А кофейку?
Вздохнув, я пошла за чайником, кофе и печеньем, благо у стойки регистратуры никто не топтался. Пока чайник грелся, приступила к делу:
- Валь, только строго конфиденциально, ладно?
- Аск! Тайна Гиппократа. Излагай, - он погладил свою каштановую бороду, которая делала его похожим на Тургенева и была призвана придать хозяину солидности. Валька мой ровесник, но борода старит его лет на пять. Для врача, а тем более психиатра молодость – непростительный профессиональный недостаток.
- Валь, я, кажется, сбрендила, - выдавила я.
- И в чем это проявляется? – ничуть не удивился Валька.
- Я… разговариваю со своими кроссовками.
- Любопытно, но не оригинально. По-моему, Катюха, тебе пора замуж.
- И ты туда же?! – вскипела я одновременно с чайником. – Вы что, сговорились?
- С кем?
- С моими родственниками. Они спят и видят, как бы меня спровадить в загс.
- И правильно делают. Ты ведь одна живешь? В смысле, у тебя сейчас никого нет?
- Да. То есть нет. Никого.
- Ну вот. От одиночества люди дуреют и начинают разговаривать с кроссовками, микроволновками и унитазами. Вот мой рецепт: особь мужского пола и чем чаще, тем лучше. Воздержание вредно для молодого цветущего организма. Не хочешь замуж, заведи приходящего. Заодно гвозди забьет и кран починит, если сумеет. Никогда не поверю, что для тебя это проблема. Девка в самом соку, красивая и в меру умная. Не обижайся, это я любя. А если проблема, то и я могу помочь, а?
- Во-первых, мне будет неловко перед твоей Анной, во-вторых, я не признаю служебных романов. А в-третьих… Ты не понял. Вернее, я не так выразилась. Это не я разговариваю с кроссовками. Это они… разговаривают со мной.
- Любопытно, любопытно, - повторил Валька. – И… как?
- Что "как"? – не поняла я.
- Ну, как они с тобой разговаривают?
- Противным скрипучим голосом. Жалуются, что я не смотрю под ноги, когда иду по улице, и плохо о них забочусь.
- Извини за такой вопрос, - Валька понизил голос, - но ты не?..
- Нет. Я не пью и не принимаю наркотики.
- В роду шизиков, истериков, маньяков, алкоголиков не было?
- В обозримом прошлом – нет. Семейное предание не сохранило.
- Ладно. Послушай, а может, кто-то над тобой подшутил?
- Я тоже так думала. Но похоже, что нет.
Валька подумал, потеребил бороду.
- Знаешь, то, что ты сомневаешься, это уже неплохой знак. Натуральные психи обычно некритичны, они редко сомневаются, что с ними разговаривают именно тапочки. Может, ты просто переутомилась? Бывают такие кратковременные помутнения.
- Не знаю, - совершенно убито ответила я, с хлюпаньем допивая кофе.
- Давай сделаем так, - Валька снова посмотрел на часы. – Сейчас придет богатенький придурок, из которого мне предстоит выдоить побольше денежек за копеечный совет поменьше пить и красть. А в обед заходи, я подумаю, что с тобой можно сделать.
Обед у меня, таким образом, пропал – я беседовала с Валькой, который задал мне массу вопросов, большая часть которых, на мой взгляд, была просто глупейшей.
- Ну что, голуба, - закончив допрос, Валька откинулся на спинку стула и принялся задумчиво грызть ручку. – На первом этапе я ничего криминального не наблюл. Конечно, разговор с кроссовками – это не есть нормально, но обычно шизофрения одними только голосами никогда не ограничивается. Да и старовата ты уже, первые звоночки шизофрении обычно раньше начинаются. Надо еще кой-какое обследование пройти, чтобы исключить органику. Но к нашим врачам не ходи, не советую. Зачем тебе лишние разговоры. Поедешь на Васькин остров, там на Среднем проспекте есть хорошая клиника. Главврач – мой знакомый. Скажешь, что от меня, и тебе все сделают, я ему позвоню. Значит так, анализы крови и мочи на гормоны, энцефалограмма, томография мозга. Учти, все это достаточно дорого, сама понимаешь. Потянешь?
- Постараюсь. Кое-что в чулке есть.
- Если что, помогу. Результаты принесешь мне. Да, к невропатологу можешь и к нашему сходить. Пожалуйся на бессонницу или мигрень.
К невропатологу я забежала тут же. Но и это ничего не дало.
- Ты до безобразия нормальна, - пожала плечами пышная во всех отношениях Инна Андреевна, постукав меня везде молоточком и попросив зажмуриться и высунуть язык. – Пальцы от мелкой работы не немеют, нет? Глаз не дергается? Давление не скачет? Тогда живи и радуйся. А от бессонницы мятку завари. Мне бы твои годы! Я бы замуж вышла.
Я только зубами скрипнула. Вот кошмар-то!
Вопрос оставался открытым. Завтрашний день я решила целиком посвятить своему здоровью.
Выйдя из метро, я остановилась.
Рынок.
Безголовый труп по телевизору и рядом красная бейсболка.
Вопрос этот мучил меня уже третий день, хотя и не так остро, как собственное психическое здоровье. И тем не менее. Именно на рынке началась вся эта история с говорящими кроссовками. Стоит ли мне пойти в милицию и сообщить, что безголовый труп, возможно, продавец обуви с рынка? Но не слишком ли сомнительный доводы: пожилой возраст и красная бейсболка? А если все наоборот, если гриб-Мухомор и есть убийца, потерявший бейсболку на месте преступления? Ну и что, что он старый?
И тут мне в голову пришла совершенно элементарная мысль. Просто пойти на рынок и посмотреть, там ли Мухомор.
Только вот оно мне надо, а? Труп, наверно, уже и так опознали.
А если нет?
Имя, имя. У человека есть имя. И при жизни, и в смерти должно быть имя. Конечно, Бог знает всех, но и уходить к Нему человек должен при своем имени.
Сегодня рынок уже закрылся, но я решила, что завтра, по дороге на Васильевский остров все-таки зайду туда. Если дед на месте, значит, я ошиблась. Даже если это он потерял свою бейсболку на месте преступления, пусть этим занимается милиция. Да и мало ли красных бейсболок с белыми буквами. А вот если его нет… Тогда спрошу соседей по рынку, где он. Может быть, мне скажут: "Вы знаете, такое несчастье…" Тогда я скажу: "Царствие Небесное" и отправлюсь по своим делам. А может быть, мне скажут, что дед пропал и никто не знает, где он. Тогда я узнаю, как его звали, и позвоню из автомата в милицию. Еще не хватало только, чтобы меня начали потом вызывать и допрашивать.
Когда я, закупив по дороге продукты уже только для себя, вернулась домой, первое, что мне попалось на глаза, - это были кроссовки. Отмытые Люськой, они так и сверкали. И помалкивали. Пристраивая туфли на обычное место под вешалкой, я не слишком деликатно отодвинула их в сторону. И услышала явственный тяжелый вздох.
"Прекрати! – скомандовала я себе свирепо. – Это у тебя просто фантазия разгулялась. Возможно, все кругом правы, от одиночества совсем рехнуться можно. Замуж не замуж, это дело проблематичное, но, может, хоть познакомиться с кем, в кино сходить, в кафе?"
Ага, а после кафе придется объяснять обиженному кавалеру, почему я не желаю немедленно продолжить общение в горизонтальной плоскости. Все мои предыдущие знакомства оканчивались именно так, если не в первую же встречу, то во вторую. Ладно бы я еще знакомилась с мужчинами в кабаке или в подобных местах, так нет. С последним субъектом мы встретились на органном концерте в Филармонии, он преподавал вокал в музыкальном училище. В ранней молодости меня дразнили монашкой именно за нежелание прыгать в койку с первым встречным – а это, если верить средствам массовой истерии, стало едва ли не нормой. Теперь это мое нежелание удивляет еще больше: "Послушай, ну мы же взрослые люди!" Или я как-то специфически привлекаю именно постельных террористов?
Так или иначе, повторять глупые ошибки желания нет, а принц где-то подзадержался. Ну и ладно.
И все-таки вздох мне не послышался!
Я взяла кроссовки за задники и поднесла к лицу.
- Это вы пыхтите? – спросила небрежно.
- Мы. Или я? Как лучше сказать?
Захныкав, я рухнула на банкетку.
- Эй, не плачь, - попросили кроссовки. – Ну пожалуйста.
- Дурдом! – простонала я. – Да-да, это не я плачу, это дурдом по мне плачет. Я сижу тут и беседую со своими кроссовками. И еще должна решить филологическую проблему, в каком числе к ним обращаться. Может, у вас и пол имеется?
- Знаешь, обращайся лучше в единственном числе. А пол… Раньше был, это я знаю точно. Только вот не помню, какой.