* * *
Палата, располагавшаяся рядом с кабинетом профессора, оказалась как в пионерлагере - десять кроватей в ряд. "Мы думали, больше студентов откликнется", - признался профессор. Он представил нам свою ассистентку - толстую медсестру Ксению. Она измерила нам давление, взяла анализ крови из пальца, а затем выдала новенькие полосатые пижамы и закрытые резиновые тапки, напоминавшие галоши. Нашу одежду забрали. Пижамы были как в кино у заключенных - штаны и куртка в широкую вертикальную полоску ярко-синего цвета. Дженни долго крутилась у зеркала над рукомойником палаты, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, но осталась недовольна. А по мне - так ей очень даже шло. Я сказал ей об этом, но по-моему она не поверила.
Нам велели ждать. Долгое время ничего не происходило, а затем пришел почему-то охранник. Он был маленького роста и тощий, но бронежелет делал его фигуру внушительной. На нем был черный костюм с нашивкой "ведомственная охрана", а на плече висел потертый автомат с коротким стволом. Охранник прошел в дальний угол и сел на крайнюю койку. Ксения принесла нам на подпись какие-то бумаги, а затем профессор торжественно вынес два одноразовых стаканчика, держа их рукой в резиновой перчатке, долил в каждый воды из крана и протянул нам.
Вода в стаканчике казалась абсолютно прозрачной, но мне почудилось, что в глубине что-то клубится едва заметными штрихами, как бывает, когда в кипятке растворяется сахар. Или показалось? Я понюхал стакан, но вода ничем не пахла. Мне стало не по себе, и вся затея показалась идиотской и опасной. Не так я себе это представлял… Ну в самом деле, зачем я в это ввязался? Тоже мне, Кен Кизи.
- Скажите, а это точно безопасно? - спросил я, понимая, что вопрос звучит глупо.
Дженни без вопросов опрокинула свой стакан в рот, затем внимательно его осмотрела, слизнула языком капельку, оставшуюся на стенке, и вернула профессору.
Настала моя очередь. Вода по вкусу оказалась совсем обычной.
- В принципе должно быть безопасно, - ответил профессор на мой вопрос. - Вы пока располагайтесь, отдыхайте. Я буду приходить каждый час навещать вас.
- А сколько нам теперь ждать? - спросила Дженни.
- Когда что-то почувствуете - обращайтесь к Ксении, - ответил профессор. - Или к Рустаму.
- Рустам - это кто? - спросил я.
- Это я, - подал голос охранник.
Он разлегся на дальней кровати с карандашом, а перед ним была развернута газета.
- Наушники мне можно вернуть? - спросила Дженни.
Профессор покачал головой:
- Это будет вас отвлекать, нам нужны чистые впечатления добровольцев. Внимательно прислушивайтесь к своим внутренним ощущениям и обо всем, что вам покажется необычным, сразу сообщайте. Договорились?
- Договорились, - произнесли мы с Дженни хором.
И профессор вышел из палаты, оставив дверь открытой.
Дженни сразу легла на кровать, закинула руки за голову и уставилась в потолок, изучая трещины. Медсестра Ксения зачем-то мыла в рукомойнике наши стаканчики. Некоторое время все молчали.
- Мне кажется, - вдруг произнесла Дженни, не сводя взгляда с потолка, - у меня в глазах красные вспышки.
Медсестра недоверчиво на нее покосилась.
- Нет, ну правда! - сказала Дженни. - Если в потолок долго смотреть.
Я лег на кушетку рядом, тоже закинул руки за голову и начал смотреть в потолок. Потолок был неровный и пыльный, с него свисали пылевые сосульки, какие можно заметить только при ярком солнечном свете. Осветительные трубки были приделаны неровными рядами, кое-где не хватало ламп. Еще на потолке была конусный датчик с проводом. А через всю комнату по потолку шла трещина, словно он собирался развалиться над головой, и все ждал момента. Я представил себе эту картину, и мне вдруг стало страшно. Я решил об этом сообщить.
- Что-то мне страшно, - сказал я.
- Чего вдруг? - отозвалась медсестра.
- Не знаю, - Я сделал глубокий вдох. - Беспричинно.
Медсестра задумчиво цыкнула зубом и ничего не ответила.
- Вы бы записали это в журнал что ли, - предложил я.
- Я запомню, - пообещала Ксения.
Я снова уставился в потолок и смотрел так долго, что мне начало казаться, будто он плавно движется на меня как большое одеяло. Я хотел об этом сообщить, но не успел.
- Вот! - крикнула вдруг Дженни. - Опять вспышка!
И на этот раз я понял о чем она говорит.
- И у меня, и у меня! - закричал я. - Я тоже видел! Вот на том конусе, да?
- Точно! - откликнулась Дженни и радостно повернулась ко мне: - Ты правда видел, да?
Охранник Рустам звучно раскашлялся из своего угла, а затем произнес:
- Это датчик пожарный. Там сигнальный диод каждые десять секунд вспыхивает.
Мы замолчали. Мне снова показалось, что потолок начинает опускаться, но как-то говорить об этом уже не хотелось.
Я встал, подошел к распахнутому окну, облокотился на подоконник и стал глядеть на улицу с пятого этажа. Ярко светило солнце. Внизу под окном темнел битумный козырек парадного крыльца, на нем валялись битые бутылки и фантики. Перед входом виднелась асфальтовая площадка - справа и слева стояли скамейки, а над ними цвели кусты сирени. Вдали по шоссе неспешно катились грузовики. Из-под козырька появился, бодро перебирая костылями, какой-то парень в военной форме, доковылял до лавки и сел, выставив перед собой ногу в гипсе. Больше ничего интересного не происходило. Один раз на площадку вышли покурить две медсестры в белых халатах, они хихикали о чем-то своем. Парень в гипсе доковылял до медсестер, выпросил у них сигарету и заковылял к скамейке, но медсестры его схватили под руки, развернули и начали что-то строго выговаривать, показывая пальцем на скамейку. Через проходную вошла пожилая дама с авоськой и, прихрамывая, направилась к зданию, на ходу деловито вынимая из авоськи рентгеноснимок. Ничего интересного не происходило.
- Мягкая конструкция с вареными бобами, - вдруг пробасил за моей спиной охранник Рустам, - кто автор?
Я обернулся. Рустам все так же сидел в дальнем углу, почесывая лоб карандашом, словно и не он задал вопрос. Дженни все так же глядела в потолок. Медсестра Ксения сидела на стуле, рассматривая свои ногти.
- Вы что-то сказали или мне послышалось? - осторожно произнес я.
- Автор картины, - забубнил Рустам, - мягкая конструкция с вареными бобами.
- Сальвадор Дали, - вдруг сказала Дженни. - У него картина так называлась сумасшедшая. Там локти в пустыне стоят один на другом.
- Дали? - с интересом переспросил охранник. - Подходит, как раз четыре буквы… А тогда поэт, восемь букв, вторая "а"?
Ему никто не ответил.
- Бальзак, - наконец предположила медсестра Ксения.
- Не, - ответил Рустам, - мало букв.
- Ну, значит Бальмонт, - пожала плечами медсестра.
Рустам долго шевелил губами, а затем удовлетворенно кивнул и заскрипел карандашом. В палате снова воцарилась тишина.
- А кормить нас будут? - спросила Дженни.
- Конечно, - откликнулась Ксения. - Обед у нас в два. Еще три часа до обеда.
- А здесь какой-нибудь ларек есть, ну печенье купить? - спросил я.
- Нельзя покидать палату, - покачала головой медсестра. - А что, кому-то хочется есть?
- Нет, просто спросил.
- А может, какие-то другие симптомы? - с надеждой спросила медсестра. - Необычные ощущения? Искажения пространства? Ну или эти, как их…
- Галлюции, - подсказал Рустам.
Медсестра обернулась к нему:
- Галлюцинации, Рустам! Галлюцинации! Не галлюции! Ну ты даешь! Галлюции! - Она запрокинула голову, широко распахнула рот и оглушительно захохотала прямо в потолок. Она хохотала долго - минуту наверно.
Я посмотрел на Дженни. Дженни сидела на кровати, обняв колени, и тоже смотрела на медсестру настороженно.
- Скажите, а зачем нам здесь охранник с автоматом? - вдруг спросила Дженни, когда медсестра наконец замолчала.
- Рустам? - удивилась медсестра. - А он к эксперименту не относится.
- Но вот же он сидит, - Дженни раздраженно показала пальцем на крайнюю койку в углу.
- Он живет здесь, - ответила медсестра спокойно.
- В палате? - с ударением переспросила Дженни.
Медсестра хотела что-то ответить, но тут в раскрытую дверь заглянул профессор. На голове его теперь была каска с прозрачным забралом, поднятым вверх, а в руках он держал какую-то непонятную штуку - не то дрель, не то мясорубку.
- Ну? - бодро спросил он, оглядывая нас с Дженни. - Все нормально?
Мы покивали.
- Никаких новых ощущений? Ничего необычного?
Я пожал плечами. Дженни промолчала.
- Что-то они у нас бледные какие-то оба, - озабоченно сказал профессор, и повернулся к медсестре: - Ты им часика через два температуру померяй.
Медсестра кивнула.
- Вот и чудненько, - подытожил профессор. - Если что - я пока буду во дворе пилить.
И ушел. Вскоре со двора донесся пронзительный визг электропилы. Я вздрогнул.
- Вы тоже этот звук слышите? - спросил я.
- И я слышу! - подтвердила Дженни.
Медсестра Ксения лениво махнула рукой:
- Данила Ильич автобус свой пилит.
- Что?! - спросил я.
- Ну вы видели у входа желтый автобус? Списанный, без колес?
Дженни удивилась:
- А он разве без колес? Я как-то не разглядывала.
- У Данилы Ильича сейчас ремонт в доме, - с уважением пояснила Ксения. - А у него пациент - директор автопарка. Вот он взял по случаю списанный автобус и выпиливает окна: лоджии ими стеклить будет. Уже вторую неделю пилит. Три окна разбил по неаккуратности, и лобовое.
- Ясно… - пробормотал я.