- Если вам нужно, - доверительно продолжила Ксения, - вы у него потом спросите, может, у него лишние останутся.
- Окна? - испуганно спросила Дженни. - От автобуса?
Медсестра кивнула:
- Мне он тоже обещал одно выпилить. Я пока не знаю, куда его, может, на кухне повешу…
Мне на миг показалось, что у меня кружится голова. Я открыл рот и сделал несколько глубоких вдохов.
В этот момент во дворе послышался рассыпчатый стеклянный звон и глухая ругань. Пила смолкла. А вскоре на пороге палаты возник хмурый профессор, сжимая левую кисть носовым платком.
- Ксения! У нас есть зеленка?! - раздраженно рявкнул он, но вдруг увидел мои испуганные глаза и пояснил уже спокойным тоном: - Пустяки, царапина.
- Данила Ильич! - всплеснула руками Ксения. - Давайте ж я перевяжу!
Оба исчезли в коридоре.
Я посмотрел на Дженни, Дженни пожала плечами и покрутила пальцем у виска.
- Город на юге Москвы, - вдруг подал голос Рустам и с горечью прокомментировал: - Какие-то упоротые дебилы кроссворды сочиняют. Москва - она же сама и есть город!
- Может, пригород? - настороженно предположила Дженни. - Ну там, Зеленоград, Люберцы…
- Ага, при-го-род… - по слогам произнес Рустам и оживился: - Как раз восемь букв! - Он оглядел кроссворд и нахмурился: - Но тогда не Бальмонт… Если Бальмонт, то мягкий знак третий с конца. Чего вы там еще называли?
- Люберцы… - повторила Дженни.
- Подходит! И мягкий знак, где надо, - обрадовался охранник. - Теперь, значит, дальше у нас получается: морское животное семейства китообразных. Первая буква "ы". Вторая "и"…
Мы с Дженни снова переглянулись.
- Люберцы без мягкого знака пишется, - сухо сообщила Дженни.
- Подольск! - неожиданно осенило меня. - Подольск! Он как раз на юге от Москвы!
Рустам внимательно посмотрел на нас и одобрительно покивал.
- Ну, молодцы! Не зря вас там учат… Подольск подходит. Значит, морское животное семейства китоообразных, три буквы. Первая "к", вторая "и". Если Дали было правильно, то "и" вторая, да.
- Кит? - спросил я, упавшим голосом.
- Щас… - сосредоточился Рустам. - О, подходит!
За окном снова застрекотала пила, вгрызаясь в металл. Дженни решительно вскочила, подошла к Рустаму и заглянула в кроссворд. А затем тихо вернулась и прошептала мне на ухо:
- Слушай, у него там и правда кит в кроссворде. Реально пропечатан! Это какая-то шиза.
- Надо звать медсестру! - кивнул я. - С нами что-то не так.
- Дурак, это с ними не так! - прошептала Дженни.
- Ага, конечно, - усмехнулся я. - Приняли экспериментальный препарат мы, а не так - с ними?
- По-твоему, это у нас галлюцинации? - Дженни обвела рукой палату. - Здесь по-твоему что-то изменилось?
Палата и впрямь не изменилась. Хотя выглядела странно. По потолку змеилась трещина в рваных клочьях штукатурки. Из стен во множестве торчали какие-то старые трубы, давно отпиленные и замазанные краской. Из трех окон палаты одно было наполовину закрашено сверху белой краской, другое снаружи затянуто металлической сеткой-рабицей - грязной и в голубиных перья, и лишь третье окно открывалось и выглядело вменяемым. Впрочем, рукоятки у окон были зачем-то выдраны, и там зияли дырки.
Слева от входа на крашеной стене висела грязноватая раковина, зеркало над ней треснуло. И хотя вокруг было полно места, сама раковина располагалась именно здесь, и так неудачно, что край фаянсового бока выходил в дверной проем, и поэтому дверь в палату не могла закрыться до конца. Видно, ее не раз безуспешно пытались закрыть, но она неизменно стукалась о бортик раковины: в этом месте на двери виднелись зарубки, а на боку раковины - старый скол.
Это было так дико, что мне вдруг захотелось проверить, правда ли раковина не дает двери закрыться. Я подошел к двери и стал ее аккуратно закрывать, но дверь вдруг заклинилась, не дойдя даже до раковины. Я опустил взгляд: к линолеуму был небрежно прибит гвоздями крюк, как для полотенец, - он останавливал дверь на полпути.
- Дверь не закрывается, слепой что ли? - пробасил за моей спиной охранник Рустам.
Я обернулся на Дженни - глаза ее были круглые и растерянные.
- А… почему дверь не закрывается? - спросил я осторожно.
- А она никогда не закрывалась, - зевнул Рустам, - я тут двенадцать лет работаю. Вон упор специально прибит, чтоб такие, как вы, раковину не раздолбали. Река в Гибралтаре, три буквы, первая "н"?
- Нил, - хмуро сказала Дженни.
- Отлично, - кивнул Рустам.
Я глубоко вздохнул.
- Позовите медсестру, - попросил я. - У нас точно появились странные ощущения.
- А чего случилось? - нахмурился Рустам. - Да ты от двери-то отойди, не ломай.
- У меня ощущение нереальности происходящего, - сообщил я. - Мне все вокруг кажется диким и странным.
Охранник пожал плечами:
- Ну ляг, полежи. Она скоро придет. Во дворе наверно с профессором, слышь, автобус пилят?
Во дворе действительно надрывно скрежетала пила.
- И все-таки, позовите ее! - решительно попросил я.
Рустам поморщился, отложил кроссворд и неохотно поднялся, придерживая автомат. Он подошел к окну, высунулся по пояс, открыл рот и вдруг оглушительно заорал:
- Сука, для кого урна?!! Урна для кого?!! Я тебе говорил, на лавке не курить?!! - Он обернулся к нам с пылающим от гнева лицом и объяснил: - Козел, я убью его!!! На лавке курит, потом вокруг бычки валяются!!! А меня за них комендант дрючит!!! - Он снова высунулся в окно и заорал: - Ты чо, не понял?!!
Дженни бросилась к свободному окну, я кинулся за ней. Во дворе на лавке сидел парень в гипсе и что-то объяснял жестами Рустаму, а затем вдруг показал средний палец. В следующий миг послышался угрожающий лязг, а следом грохнул выстрел, и комната наполнилась едким пороховым дымом.
- Козел, ты кому это показал?! - орал Рустам, высунув из окна дуло своего автомата.
Грохнул второй выстрел. Мы с Дженни глянули в окно: по двору несся прыжками парень с загипсованной ногой, нелепо виляя и размахивая костылями.
Грохнул третий выстрел.
- Бежим отсюда!!! - шепнула Дженни, дернув меня за рукав.
Взявшись за руки, мы выскочили из палаты и понеслись вниз по лестнице. Железная дверь во двор была приоткрыта - через нее тянулся толстый электропровод. Мы выскочили наружу. В лицо ударил запах сирени и металлических стружек, в уши ворвался визг пилы. Автобус, стоявший рядом со входом, оказался и вправду без колес. Внутри копошились медсестра Ксения и профессор Данила Ильич. Он сжимал перебинтованной ладонью шлифовальную пилу. Край отрезного диска торчал из автобуса наружу, оставляя за собой длинную прорезь и осыпая все вокруг густыми оранжевыми искрами.
- Вперед! - толкнула меня Дженни, и мы ломанулись к проходной напрямик сквозь кусты.
Нас никто не преследовал. Бабки на проходной тоже не было. Мы выскочили за ворота, и как по команде остановились.
- Куда мы бежим? - спросил я растерянно.
- Не знаю, - тоже растерялась Дженни.
- Мы не можем никуда бежать из больницы! Мы же сейчас под действием препарата… У нас галлюцинации. Мы в пижамах, в конце-то концов! Нам надо вернуться в палату и дождаться, пока нас отпустит…
- Без меня, - уверенно сказала Дженни. - Я туда не пойду. Псих с автоматом, профессор, который распиливает автобус для лоджии, дверь эта не закрывающаяся… Без меня. Ты что, не понял, что они там все обдолбанные? Сидят свои препараты варят и проверяют на себе.
Я покачал головой.
- Он же объяснил, что это не наркотики.
- А что это тогда? - спросила Дженни. - Что? Ты вообще понял его объяснение, что это?
Я покачал головой:
- Он что-то говорил про нанотехнологии, и про то, что это обратная противоположность наркотикам. И сознание пациента не изменяет. А меняет саму реальность.
- Так я и говорю, - кивнула Дженни. - Препарат приняли мы, а обдолбанные - все они.
- Так не бывает, - возразил я. - Говорю, как будущий медик.
- Но он именно это нам и втолковывал! - возразила Дженни. - Что с нами будет все в порядке, а изменится реальность. Вот мы и оказались в обдолбанной больнице. Как ее название… - Дженни вдруг уставилась куда-то за мою спину, и глаза ее расширились.
Я испуганно обернулся, но вокруг ничего не происходило: светило весеннее солнце, а проходная была по-прежнему пустой. А на воротах сияла алая табличка с золотыми буквами. Я с изумлением прочел:
Центральный клинический
военный госпиталь
Федеральной службы безопасности
святого великомученика Пантелеймона
- Эта надпись была такой, когда ты сюда шел? - спросила Дженни шепотом.
- Табличка вроде была, - признался я. - А вот надпись я не читал…
Неожиданно сзади послышался треск веток, и мы резко обернулись. Из кустов сирени бочком выходила бабулька-вахтерша в цветастом платке - теперь я с ужасом заметил, что на ее платке нарисованы совокупляющиеся в разных позах Микки Маусы. Видимо, у меня на лице появилось изумление, но бабка истолковала его иначе:
- До корпуса далеко ходить, - объяснила она, кивнув на кусты, - когда тепло, и тут можно.
- Скажите, - спросила Дженни у бабки, - это госпиталь ФСБ святого Пантелеймона?
Бабка указала рукой на табличку:
- Читать умеете? Для кого написано-то?
- А какое отношение Пантелеймон имеет к ФСБ? - спросил я.
Бабка смерила меня презрительным взглядом - от воротника пижамы до резиновых тапочек.