Когда-то в старом замке была добрая дюжина фантомных собак разного возраста и разнообразных пород, и у них даже водились щенки. Но, как известно, со временем фантомы изнашиваются и бледнеют, если их периодически не подпитывать, а на это нужны деньги, и вот их-то как раз и не было. Бедная Дианка уже дряхлеет, отуманивается и понемногу превращается в призрак собаки. Скоро она и вовсе растает. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь - королевство у них бедное, захудалое, можно сказать, королевство.
Король Артур обрадовался сэру Ланселоту и тут же предложил кубок вина с дороги.
- Где странствовал мой доблестный Ланселот? - спросил он. - В северных морях. - Были приключения?
- Да нет, ничего особенного: видел пару морских драконов, отогнал их от берега в открытое море.
- И конечно, освободил какую-нибудь морскую царевну?
- Чудищ в тамошних водах много, а вот царевны что-то не попадаются. Вода, наверное, холодная… Между прочим, ваше величество, левый герольд не доигрывает до конца приветственную мелодию. - Я уже заметил. Надо будет им заняться.
- Без меня кто-нибудь заглядывал в Камелот?
- Два проезжих рыцаря-крестоносца. Но им у нас не понравилось.
- Они, верно, ожидали встретить в замке разгульный пир с красивыми и доступны ми девицами?
- Вроде того. Эти невежды даже не знали, почему на плащах у них нашиты кресты и зачем они направляются в Иерусалим. "Пограбить маленько!" - сказали они, когда я спросил их о цели похода. Я этих крестоносцев угостил и вежливо выставил.
- А знаешь, король, они не соврали: паладины Господа Бога грабили охотно и умело.
- Вот-вот, и морды у них были самые разбойничьи. - А больше никто не заезжал? - Больше никто.
- Да, друг король, захирел наш Камелот, опустел твой Круглый стол, - сказал сэр Ланселот, протянув ноги к огню и попивая подогретое вино. - Послушай, а давай-ка устроим тебе королеву! Я начну за ней куртуазно волочиться, ты станешь ревновать - вот и драма, вот и развлечение.
Король наклонился, поставил кубок на каменный пол рядом с креслом, выпрямился и укоризненно взглянул на сэра Ланселота.
- Ты это серьезно? Ты хочешь поселить здесь, в Камелоте, красивую фантомную дуру в качестве королевы?
- Ну да…
- А хочешь, я скажу, зачем это тебе надо, сэр Ланселот Озерный? - Слушаю, мой король.
- Ты хочешь, чтобы я занимался ею во время твоих постоянных таинственных отлучек и не скучал. Благодарю за заботу, Ланс, но, право же, не стоит труда. Такая королева очень скоро надоест мне до оскомины.
- Да, фантомная королева - это скучно и утомительно, ты прав, друг король. Вот Сандра - та могла вызывать персон, она сумела бы пригласить для тебя настоящую Гвиниверу.
- А настоящая Гвинивера оказалась бы стервой, и нам обоим житья бы от нее не стало, - король поднял свой кубок и пригубил.
- Вполне возможно, друг король, что Гвинивера-персона не пришлась бы по вкусу ни мне, ни тебе, тут заранее не угадаешь. И страшно даже представить, какие из того могли бы проистечь неприятности! Так что, выходит, все и к лучшему.
- У тебя, сэр, все к лучшему, - проворчал король.
Они помолчали, потягивая вино и глядя на огонь.
- Знаешь, мне сегодня показалось, что я видел на холме Индрика, - сказал Ланселот. - Показалось?
- Увы. Я подошел, а это цветущий терновый куст. Вот - укололся о шип.
Король покосился на зеленый палец Ланселота и пожал плечами:
- Как можно спутать единорога с терновым кустом, Ланс? - Я же спутал.
- А какой прекрасный был единорог и как он пел! Мы больше никогда не услышим его дивных печальных песен…
- Что до меня, то мне, признаться, больше нравились бодрые песни Фафнира. На пример, улетный марш драконов, - и Ланселот запел нарочито хриплым басом: Когда драконы разворачивают крылья, пред ними ветер гонит пыль и прах. Когда летит драконья эскадрилья - внизу царят смятение и страх. Гребень - по ветру, Крылья - вразлет! Драконы, вперед! Только вперед, а не наоборот!
Король, поначалу слушавший Ланселота с заблестевшими глазами, вдруг понял, что его разыгрывают, швырнул кубок об пол и воскликнул:
- Ланселот! Гнусный рыцарь и жалкий обманщик! Не было у Фафнира никакой драконьей эскадрильи и не пел он никогда такого дурацкого "улетного марша"! Признайся, что ты только что его сочинил!
- Ну и сочинил. А что мне остается делать, если мой король по крайней мере раз в месяц устраивает в Камелоте пару дней вселенской скорби: хандрит, капризничает, раздражается по всякому поводу и того гляди соорудит фантомного палача и велит отрубить мне голову вместе с обручем? Как же мне не попытаться развеселить твое печальное величество? Или в Камелоте уже и пошутить нельзя стало?
- Шути на здоровье. Только знаешь, сэр Ланселот, шутки у тебя в последнее время какие-то… казарменные.
- Рыцарская казарма? Звучит исторически недостоверно, но вполне оскорбительно, и я оскорблен. Вызываю тебя на поединок, король! - Отстань. - Да не будь же ты таким унылым, Артур!
- А ты не будь таким жизнерадостным занудой. Мне скучно, вот я и скучаю.
- Конечно, у нас в Камелоте в последнее время стало скучновато, но ты вспомни, как весело мы жили раньше, при Сандре! - Я все помню. Но ведь это - в прошлом.
- А до веселого прошлого с Сандрой у нас было скучное прошлое без Сандры. Помнишь, какая тоска была в Камелоте до ее прихода? А сама наша Реальность? Посмешище была, а не Реальность! Чего стоила одна русская печь, которой мы отапливали замок. И куковали мы с тобой вдвоем, как и сейчас, друг король! Кстати, напомни мне как-нибудь рассказать тебе про кукушку, любительницу японской поэзии… Так вот, вспомни: пришла Сандра, за нею появились рыцари и прекрасные дамы, начались настоящие приключения. А какие персоны нас посещали! Индрик! Мерлин! Фафнир! Помнишь, как этот зверюга любил загорать на площадке надвратной башни, свесив свой хвост прямо в проход? Лежит этаким котиком и будто никого не замечает, а когда кто захочет пройти в ворота, он только слегка качнет шипастым хвостом - и у любого храбреца вмиг слабеют коленки.
- Да, умел напустить страху наш дракоша, - сказал король, грустно улыбаясь.
- Конечно, с персонами гораздо интереснее, чем с фантомами, - продолжал Ланселот. - Персоны непредсказуемы, у каждой собственный характер и поведение.
- А ты помнишь, Ланс, как обозвал меня Мерлин, когда впервые появился в нашем замке?
- Тебя обозвал - нашего короля? И что же сказал этот старичина?
- Он заявил, что никакой я не король Артур, а "просто взбесившийся кролик". А я сам тогда не знал, что Артур означает "бешеный медведь", мне Сандра потом объяснила смысл этой оскорбительной шутки.
- Да, шуточки у Мерлина были грубо ваты. Как сказал бы один мой знакомый король, казарменные у него были шуточки…
- Оставь! И прекрати меня утешать - я безутешен. Все равно без Сандры и остальных стало так тоскливо, что хоть беги из Реальности. Все теперь не то… - и король печально уставился на подернутые пеплом угли.
Ланселоту надоело сидеть в кресле, он поднялся и стал прохаживаться по залу, разглядывая обветшавшие гобелены.
- Ланс, скажи откровенно, тебе по-прежнему нравится наша Реальность? - спросил вдруг король.
- Да, Артур, мне очень нравится наша Реальность. - А что тебе больше всего в ней нравится? - Ноги.
- Какие ноги? - опешил король и подобрал протянутые к камину ноги. - Мои ноги. - Ты шутишь?
- Вовсе не шучу. Мне нравится, что я могу прямо сейчас выйти за дверь, спуститься по лестнице и отправиться своим ногами гулять куда вздумается. Пойдешь со мной?
- Идти и на ходу сочинять, что именно ты увидишь за поворотом? Уволь! У меня не так развито воображение, ведь это тебя, а не меня воспитала фея Моргана.
- Тогда, может быть, ты выйдешь со мной и проводишь меня хотя бы до леса? - Зачем?
- Ну… Я мог бы показать тебе терновый куст, который издали похож на единорога, а вблизи - на невесту.
- Ты же знаешь, сэр Ланселот, что я король-домосед. Не хочется мне сегодня вы ходить из замка да и вообще двигаться.
- Тогда вот что, друг король, - сказал Ланселот, теряя терпение, - сейчас я выйду из Реальности, а завтра приду, и мы снова посидим с тобой у камина и побеседуем. Я надеюсь, что твоя хандра к тому времени пройдет. Ну, я пошел! Пока, друг король!
- Позволяю тебе удалиться, сэр Ланселот, - быстро и сердито проговорил Артур, и Ланселот, посвистывая, удалился, оставив короля хандрить у потухшего камина.
Глава 2
Мессия был не в духе, Мессия нервничал. Он сидел в высоком кресле во главе стола заседаний, мрачно склонив прекрасное лицо, и молчал. Его правая рука, уже обработанная, лежала на столе, и пальцы ее шевелились, сжимались в горсть и разжимались, будто собирали с зеркальной поверхности стола несуществующие крошки. Над другой рукой еще продолжал трудиться маникюрщик. За ночь красивые длиннопалые руки Мессии покрывались густыми
рыжими волосами, почти шерстью, а ногти вырастали на полтора сантиметра и загибались внутрь наподобие когтей хищной птицы. Никто из врачей не знал, что это за напасть такая, и никто не умел помочь Мессии от нее избавиться. Когти и волосы на руках вождя человечества и целителя страждущих приходилось удалять к утренней программе новостей: утро планетян начиналось с короткого выступления Мессии, и если бы он пренебрег этим каждодневным благословением народов, в мире разразилась бы паника. Да, мир всегда с надеждой взирал на Мессию, но сам он сегодня не был доволен порученным ему миром.
- Начинайте докладывать, - обратился он к членам мирового правительства. - Как там ваша саранча, Пульман?