- Вы имеете в виду, что вас хотят укокошить? - Штефан выразил суть дела одной фразой.
- Укокошить? - Барков усмехнулся. - Вы выражаетесь так вычурно… Странно. Раньше я этого не замечал. Но вы правы. Я… стал неудобен кое-кому. Потому что я слишком много знаю и мог бы рассказать слишком многое про слишком многих людей, отчего могло бы подняться слишком много пыли, - так, кажется, у вас принято говорить? За последний месяц мои люди перехватили нескольких наемных убийц, направленных сюда, чтобы меня прикончить. За ними последуют другие. Мы перехватим и их, но явятся следующие. И рано или поздно кому-нибудь из них удастся выполнить свою задачу. - Он пожал плечами. - Если верить статистике.
- Я понимаю, - сказала Ребекка. - Вы надеетесь, что останетесь в живых, если мы предадим эти материалы огласке.
- Нет, - возразил Барков. - Я не идиот и понимаю, что они все равно меня убьют.
- Они?
- КГБ, ЦРУ, мусульмане… - Барков вскинул руки. - У меня слишком много врагов. Даже если вам удастся опубликовать эти материалы, меня все равно не оставят в живых. Я, конечно, просто так не сдамся, но рано или поздно они до меня все же доберутся. Так что дело не во мне.
- А в ком или в чем? - спросил Висслер. - В мести?
- Мне больше нравится другое слово, - пояснил Барков. - Справедливость. Возможно, оно из моих уст звучит странновато, но мне представляется просто невыносимым осознавать, что виновным во всем останусь я один. Со мной мой сын и еще пятьдесят шесть человек. Я спасу их жизни. - Он шумно вздохнул и пододвинул папку к противоположному краю стола. - Вот что получается: с одной стороны - очень большие деньги, которые вы можете получить за эти материалы, с другой стороны - жизнь моих людей и осознание того, что те, кто меня предал, получат по заслугам. Вы принимаете это предложение?
Ребекка задумчиво смотрела на папку, а Штефан сидел с таким ошарашенным видом, как будто его с размаху треснули по голове. Никто не шевелился. Затем, через несколько секунд, Висслер наклонился вперед и протянул руку к папке. Во всяком случае, так вначале показалось присутствующим.
Однако он так и не коснулся папки, а схватил пистолет Баркова и выстрелил.
Его движение было хотя и не молниеносным, но хорошо отработанным, и Штефан не успел сообразить, что происходит, пока не было уже слишком поздно. Не успел своевременно отреагировать и Барков. Висслер не стал тратить время на то, чтобы поднять пистолет и как следует прицелиться в Баркова, нет, он всего лишь быстро повернул лежавший на столе пистолет в нужном направлении и нажал средним пальцем на спусковой крючок. Выстрел был не смертельным, но в правом плече Баркова появилось зияющее отверстие, и он, несмотря на свои габариты, тут же свалился вместе со стулом на пол. В ту же секунду, а может даже на миг раньше, чем был свален выстрелом Барков, Висслер резко отпрянул назад и своим тяжелым армейским сапогом ударил стоявшего у двери военного в живот, отшвырнув его тем самым к стене. Военный удержался на ногах, но на мгновение растерялся от неожиданности, а это было все, что требовалось Висслеру.
Резко повернувшись на одной ноге, Висслер перекатился через стол, схватив при этом все еще лежавший на столе пистолет, и выстрелил до того, как сам оказался с другой стороны стола. Пуля попала военному в горло и убила его на месте. Упав на пол с другой стороны стола, Висслер молниеносно поднялся и в упор всадил две пули Баркову в голову.
Между первым и четвертым выстрелами прошло не более двух секунд.
Штефан сидел, застыв как статуя. Все произошло слишком быстро, чтобы он мог как-то отреагировать, да и, пожалуй, слишком быстро даже для того, чтобы он мог понять, что, собственно, происходит. Он растерянно уставился на Висслера, стоявшего сейчас с другой стороны стола.
- Но… - пролепетал Штефан. - Но что… что вы…
Висслер обеими руками поднял пистолет, прицелился и дважды быстро нажал на спусковой крючок: одна пуля предназначалась, очевидно, Штефану, другая - Бекки.
Однако смертельного удара пули, уже ожидаемого Штефаном, так и не последовало. Вместо этого позади него раздался странный звук, как будто кто-то охнул, а затем - глухой грохот. Обернувшись, Штефан увидел военного, по-видимому только что заскочившего в комнату. На его белой зимней куртке расползались два красных пятна, а на лице застыло выражение полной растерянности. Военный медленно опускался на колени. Грохот, который услышал Штефан, был вызван падением на пол автомата.
Висслер еще раз перескочил через стол, ударом сбил умирающего военного с ног и поднял его автомат. Пистолет Баркова он небрежно отбросил в сторону.
- Что… что вы делаете? - пролепетал Штефан.
Он по-прежнему сидел словно парализованный, воспринимая происходящее как кошмар, который с каждой секундой становился все невероятнее.
- Я пытаюсь спасти наши жизни, придурок! - рявкнул Висслер. - Уйдите от двери! Оба!
Штефану наконец удалось выйти из оцепенения. Он вскочил, схватил Ребекку и без особых церемоний потащил ее в дальнюю часть комнаты, едва не споткнувшись при этом о труп Баркова. Штефану не хотелось смотреть на него, однако он не удержался - и тут же пожалел об этом, увидев, во что превратили пули лицо Баркова.
Висслер тем временем оттащил убитого военного от двери и закрыл ее. Затем он схватил стул, подпер им дверную ручку и, чтобы лучше закрепить его, так ударил по стулу ногой, что тот едва не развалился на части.
Штефан лихорадочно соображал. Сколько времени прошло с момента первого выстрела - секунд пять или шесть? Не больше. Но с другой стороны двери уже были слышны громкие крики и топот ног, раздававшиеся все ближе.
- Вы… чертов идиот! - вскричал Штефан. - Что вы натворили? И зачем? Вы хоть соображаете, что вы наделали? Они нас всех убьют!
Висслер, отступив от двери, схватил папку с документами и засунул ее себе за пазуху.
- Ну это мы еще посмотрим! - воскликнул он. - Ну-ка, в сторону!
Штефан и Ребекка, все еще находившиеся в легком оцепенении, повиновались. Висслер подошел к среднему из трех окон и несколькими сильными ударами прикладом автомата вышиб доски, которыми было заколочено окно, наклонился вперед и выглянул наружу. Затем он, как показалось Штефану, выругался.
Раздался сильный удар в дверь, и затем послышались пронзительные, почти истерические крики на русском языке. Висслер что-то крикнул в ответ - тоже на русском. Крики за дверью переросли в гневный рев.
- Что вы им сказали? - спросил Штефан.
- Что пристрелю их майора, если они попытаются сломать дверь, - ответил Висслер.
Он ходил по комнате и смотрел по сторонам, все больше нервничая. Штефану не составило труда догадаться, что он ищет.
Быстро подойдя к разбитому Висслером окну, Штефан выглянул наружу: там не было ничего, кроме зияющей - черной и бездонной - пропасти.
Снова раздались удары в дверь, и опять снаружи что-то прокричали. На этот раз Висслер ничего не ответил. Через секунду прозвучал одиночный выстрел. Пуля стукнулась в дверь, но так и не смогла пробить доску толщиной в руку.
- Вы просто использовали нас, - неожиданно сказала Ребекка. - Вы служите тем, кого боялся Барков, не так ли? Вы… вы - гнусный негодяй! Вы использовали нас, чтобы добраться до Баркова!
- Каждый выполняет свой долг, - заявил Висслер.
Он опустил взгляд, скользнул им по полу и затем несколько раз постучал каблуком в различных местах комнаты. Кое-где отзвук был глухой, словно под полом была пустота.
- Долг?! - ахнула Ребекка. - И это вы называете своим долгом?! - Она вдруг бросилась на Висслера и стала бить его кулаками. - Гнусный убийца!
Висслер, никак не отреагировав на первые два удара, не дал ей ударить еще раз, молниеносно схватив запястья Ребекки и так сжав их, что ей стало больно. Штефан гневно втянул воздух сквозь зубы и сделал шаг к Висслеру, однако одного короткого взгляда австрийца вполне хватило для того, чтобы остановить Штефана.
- Отпустите меня! - закричала Ребекка. - Не прикасайтесь ко мне, убийца!
Висслер уже хотел что-то ответить, но в этот момент раздались выстрелы и стало слышно, как пули тарабанят по двери, словно град. Висслер грубо оттолкнул Ребекку, и она отлетела назад, упав на руки Штефану, успевшему подхватить ее.
- Держите ее покрепче, - сказал Висслер, - а то мне придется ее утихомирить.
- Убийца! - не унималась Ребекка.
Она хотела снова броситься на Висслера, но Штефан, понимая, что австриец не шутит, крепко схватил ее и оттащил подальше от Висслера.
Австриец еще несколько раз постучал каблуком сапога по полу, а затем опустил ствол автомата и нажал на спусковой крючок.
Грохот от раздавшихся в этом маленьком помещении выстрелов был просто ужасен. Ребекка судорожно прижала ладони к ушам и что-то прокричала, но Штефан лишь увидел, как шевелятся ее губы - крик Ребекки потонул в шуме выстрелов.
Висслер всадил в пол весь магазин. Пыль и щепки разлетались рядом с его ногами, словно происходило извержение крохотного вулкана, а воздух тут же наполнился острым запахом порохового дыма и обгоревшей древесины, отчего стало трудно дышать. Висслеру с трудом удавалось удерживать пляшущий в его руках автомат, однако он отпустил спусковой крючок только тогда, когда в магазине не осталось ни единого патрона.
- Помогите мне! - это прозвучало как приказ.
Штефан потряс головой, но в его ушах по-прежнему стоял глухой гул. Он бросил взгляд на дверь. Выстрелов снаружи не было слышно, но, похоже, только потому, что Штефан на время оглох от прогремевшей автоматной очереди. Между досками двери то и дело взвивались маленькие фонтанчики древесной пыли, иногда перемешанной с мелкими щепками. Дверь, пожалуй, такого натиска долго не выдержит.