Огромное грязно-багровое пятно, которое ползло по небу со стороны холма, вдруг лопнуло и из него, как клубы дыма, вырвалась тьма. В нее вплелись желтые жгуты, разорвали ее на части и втянули в другое багровое пятно, которое закатилось за холм и тоже лопнуло, выбросив над вершиной черные языки, окаймленные серой желтизной. Был цвет, но не было света. Казалось, что по небу текут, смешиваясь, потоки багровой, желтой и черной краски, лишь чудом не проливаясь на землю. В местах смешения пучилась ржавчина, вспенивалась сукровица, размазывалась гнилая желтизна. Все это было отвратительно и грозно. Клинцов придумывал названия: адская давильня, дьявольская мясорубка, стоки мерзости. И, конечно, хаос. Сенфорд сказал: "Хаос может быть лишь следствием катастрофы". Какой катастрофы? К западу пустыня тянулась на тысячу километров. К северу - горы, за ними - снова пустыня. К востоку - военно-морская база, куда улетел вертолет с рабочими и Филиппо. До базы - свыше трехсот километров. Города есть лишь на юге, но и до них не ближе. И до них, как и до базы, нет отсюда дороги: сначала добрая сотня километров барханов, затем район болот, за болотами - безлюдное скалистое нагорье. Если хаос - следствие колоссального взрыва, то где же произошел этот взрыв? Откуда наползла на небо эта жуть? По пятнам это определить нельзя: они движутся в разных направлениях. А воздух - неподвижен. И горяч. И, кажется, становится еще горячее… Сатанинская, безмолвная, горячая коловерть.
Уходя из дому, Клинцов выпил чашку холодного кофе и теперь был мокрый, словно только что побывал в парилке. Он не успевал утирать пот с лица и чувствовал, как на спине намокает рубашка. Споткнулся на колдобине, чуть не упал, громко чертыхнулся и включил фонарик. Погасил его только перед домом Селлвуда.
Все по-прежнему были в сборе (впрочем, и прошло то минут десять, не больше). Встретили Клинцова молча.
Клинцов направился к Селлвуду, спросил:
- Есть что-нибудь новое, Майкл?
- А у тебя?
- У меня - ничего.
- И у нас, - сказал Селлвуд и взял Клинцова под руку. - Пройдем в дом, - предложил он, - надо посоветоваться. - И добавил, обращаясь к остальным: - Не расходитесь, друзья: мы сейчас вернемся.
Сенфорд, видимо; снова хотел крикнуть: "Требую гласности", но только махнул рукой.
Они вошли в дом. Селлвуд закрыл за собою дверь:
- Надо что-то делать, Степан, - сказал Селлвуд, наливая в чашку из термоса чай. - Тебе тоже налить?
- Нет. Я и так мокну - кофе выпил, - ответил Клинцов и спросил: - У тебя есть какие-то предложения?
- Предложение, если помнишь, внес Холланд. Он сказал, что надо перенести в штольню все жизненно необходимое и самим переселиться туда.
- Смысл?
- Посмотри, - Селлвуд протянул Клинцову записку Холланда. - Обрати внимание на последнюю строчку.
Клинцов прочел вслух то, что было написано в конце записки Холланда:
"Радиация бешеная: счетчик Гейгера не щелкает, а свистит". Елки-моталки, Майкл! - поразился Клинцов. - Почему же ты молчал?!
Потому что несколько минут уже ничего не изменят: мы находимся в зоне радиации несколько часов, - чайная чашка дрогнула у Селлвуда в руке. - Да и, пожалуй, сначала я растерялся…
- И какую дозу мы уже получили?
- С помощью счетчика Гейгера это определить нельзя. Он лишь регистрирует наличие ядерного излучения: слабое - сильное. В данном случае - сильное. Насколько сильное - Холланд не знает. Твои обалдуи могли бы ответить на этот вопрос, если бы не свернули голову дозиметру. - Слова "обалдуи" и "свернули голову" Селлвуд произнес по-русски, хотя русского языка не знал. - Так что будем делать, Степан? - повторил он свой вопрос и сам ответил: - Я подумал, что молодым людям надо немедленно укрыться в штольне: Жанне, Коле и Толе, еще Вальтеру Шмидту и сыновьям повара. А нам, пожилым людям, работать: таскать вещи, продукты, воду и горючее. Можем, конечно, освободить от этого Денизу, потому что от нее мало толку. Есть также вариант: сыновей повара тоже заставить работать, ничего им не объясняя. Не знаю только, к каким людям отнести Сенфорда: ему сорок три.
- Зачем все это, Майкл? - спросил Клинцов, ошарашенный ужасной новостью.
- Затем, Степан, что молодым людям надо еще жить, а нам, старым, не так уж важно, когда мы умрем: теперь или через пять-шесть лет.
- Сыновья повара тоже должны умереть?
- Не знаю, - ответил Селлвуд. - Если они тоже уйдут в штольню, нас останется только пятеро: я, ты, Глебов, Холланд и повар. Сенфорда, думаю, придется все-таки причислить к молодым. Впятером нам придется трудно.
- Ничего, - ответил Клинцов. - Будем работать дольше - только и всего. Ведь все равно нам каюк, Майкл? Как ты думаешь?
- Каюк - это что? - переспросил Селлвуд.
- Конец, Майкл.
- Не знаю, - Селлвуд поставил чашку на стол. - Лучше не знать. Хотя потом, конечно, узнаем. Это будет последнее, что мы узнаем.
- Тогда надо немедленно… - сказал Клинцов, чувствуя между тем, как им начинает овладевать оцепенение. - Время уходит. Надо приступать.
В последних словах Клинцова Селлвуд, вероятно, услышал вопрос, потому что сказал:
- Разумеется, надо приступать.
- Ты отдашь необходимые распоряжения, Майкл, - скорее попросил, чем предложил Клинцов.
- Селлвуд вздохнул, потом похлопал Клинцова по плечу и сказал по-русски:
- Держи хвост пистолетом! Кстати, о пистолете: если у тебя есть оружие, возьми с собой, - добавил он, перейдя на английский.
- У меня нет оружия. Откуда ему взяться?
- Ладно. Пора выйти к людям, иначе Сенфорд организует бунт.
Повар и двое его сыновей уже тоже были здесь. По просьбе Селлвуда один из студентов сбегал за Жанной. Таким образом, все оказались в сборе. Стояли молча, ждали, что скажет Селлвуд, который, посылая студента за Жанной, объявил, что сделает серьезное заявление, когда все соберутся.
- Друзья, - сказал Селлвуд, - я не хочу вас ни пугать, ни успокаивать, а скажу только то, что есть: над нами нависла смертельная опасность. К этому выводу мы пришли, взвесив еще раз данные анализов мистера Холланда. Руководствуясь только разумом, мы решили, что всем нам немедленно надо укрыться в штольне. Но так как ситуация может оставаться опасной не день и не два, а недели, то нам следует обеспечить наше существование в штольне на длительный срок. Далее слушайте приказ, - повысил голос Селлвуд. - Приказ, который не подлежит никакому обсуждению! Того, кто откажется его выполнить, я расстреляю! Итак, - продолжал он, выдержав паузу, - в штольне укроются немедленно, прихватив с собой керосиновые фонари, канистры с горючим и все имеющиеся у нас медикаменты: миссис Клинцова и миссис Селлвуд, студенты Коля и Толя, молодые повара, Вальтер Шмидт и Мэттью Сенфорд. Все вы укроетесь в камерах зиккурата. Остальные войдут туда, лишь выполнив ряд работ. Работами командую я и мистер Клинцов. Выполнять приказ!
- Да, - кивнул головой Жанне Клинцов. - Немедленно.
Сенфорд подошел к Селлвуду и спросил:
- По какому принципу вы, мистер Селлвуд, разделили всех на две группы? Одна сможет выжить за счет другой?
- Еще одно слово - и я вас расстреляю, Сенфорд! - тоном, не вызывающим сомнения, произнес Селлвуд и вынул из кармана пистолет. - Выполняйте приказ, черт вас возьми!
Сенфорд откачнулся, словно его ударили в грудь.
- Так, так, - сказал он, ни на кого не глядя, - я, разумеется, подчинюсь. Но объяснение вы мне дадите. Вы все равно дадите мне объяснение!
Приблизились сыновья повара, заговорили разом.
- Чего они хотят? - спросил Владимира Николаевича Селлвуд. - Переведите, пожалуйста.
Владимир Николаевич заставил поваров замолчать и сказал, что они просят отправить в штольню их отца, сами же хотят остаться здесь, так как закон их рода не позволяет им подвергать старого отца опасности, а самим спасаться.
- Бог этого не простит и накажет их, - закончил перевод Владимир Николаевич. - Что им ответить?
- Что? - спросил у Клинцова Селлвуд.
- Только то, что ты обязан ответить, Майкл: за невыполнение приказа - расстрел. Мы их расстреляем и это убьет их отца.
- Да, - сказал Глебову Селлвуд. - Переведите им слова Клинцова.
Владимир Николаевич перевел. Повара молча поклонились и ушли.
- Вы что, действительно стали бы стрелять? - спросил у Селлвуда Глебов.
- Есть вопросы, на которые я в течение какого-то времени отвечать не стану: не обязан, - ответил Селлвуд, пряча пистолет в карман. - Ваше нынешнее ощущение неба? - обратился он к Клинцову.
- По-моему, ничего не изменилось.
- По-моему, тоже. Кроме одного - облака снижаются.
- Этому есть объяснение, - сказал Холланд. - Сейчас они лежат на горячей подушке воздуха пустыни, их подпирают вертикальные потоки горячего воздуха. Но по мере того, как воздух будет остывать - а это неизбежно, так как солнечный свет не проникает через толщу дыма и пыли, - вся эта дрянь накроет нас. Это произойдет также в том случае, если начнется ветер. Словом, надо торопиться.
- Вы правы, Холланд. Все мы говорим: надо торопиться. Но почему-то не торопимся. Я знаю почему, - Селлвуд взглянул на свои наручные часы. - Наша воля к жизни уже подкошена, нас постепенно одолевает чувство обреченности. С этим надо бороться.
- Я не уверен, что ушедшие в штольню еще имеют шанс… - начал было Холланд, но Селлвуд тут же прервал его:
- Замолчите! - крикнул он. - Запрещаю что-либо обсуждать! Приступим к делу, - произнес он спокойнее. - Начнем с того, что перенесем в штольню продукты. Омар, - обратился он через Глебова к повару, - ведите нас к своему погребу.