Я протянул руку и положил игрушку на комод, рядом со стеклянной банкой, в которой уже лежали несколько новых пуговиц, а затем сказал:
- Я по-прежнему не уверен, что этот последний.
- В любом случае, мы начнем, - холодно откликнулась Талия.
Мне совсем не понравился нажим, прозвучавший в ее голосе.
- Ты хочешь навестить все жертвы?!
- И если ты поторопишься, мы успеем сделать это сегодня.
- Как ты их найдешь? Я уверен в местоположении только одного - пепел в море.
- Нарисуешь портреты, - безапелляционно заявила харита, которой наскучило спорить со мной. - Знаю, ты прекрасный художник. Я пробью изображения по своей базе данных. А ты, если понадобится, переберешь все свои залежи пуговиц и проверишь каждую.
Она бросила быстрый взгляд на стеклянную емкость с моими трофеями и стремительно вышла из комнаты.
Мне пришлось вылезать из постели и, превозмогая неутихающую боль в руке, одеваться, а затем тащиться в гостиную. Там я зажег все имеющиеся источники света, достал чемоданчик с художественными принадлежностями, открыл его и снова подумал о Хэл. Ее рисунки по-прежнему лежали под деревянной крышкой - яркие, необычные, запоминающиеся. Вот последний набросок, всего несколько грубых штрихов, но образ весьма четкий - корявая человекоподобная фигура с длинными костлявыми руками. Изображение Фобетора моей ученицы. Успела его нарисовать за считаные минуты в тот день, когда мы спешили на помощь ее друзьям. Интересно, вернется ли она?..
Я закрыл папку с работами Хэлены. Достал чистый лист и взялся за первый портрет.
Харита села напротив и, пока я работал, не сводила с меня тяжелого, изучающего взгляда.
- Талия, ты не могла бы не смотреть на меня так? - попросил я, не поднимая головы. - Очень отвлекает.
- Я думаю о том, как Феликс мог скрывать этот дом. Здесь каждый угол, каждая деталь выдает принадлежность к миру дэймосов.
- Он никого сюда не приглашал. Кроме очень редких клиентов, - ответил я сухо, накладывая тени на впалые щеки женщины, все четче проявляющейся на бумаге.
- Нет, я о другом, - продолжила Талия с прежней задумчивостью. - Феликс был учеником Геспера. Тот учил его, поддерживал, всегда был в курсе любого его шага. И дом, где проходило обучение, должен был стать истинным домом Феликса. Откуда появился этот? Как возможно совместить два убежища? Две сути - дэймоса и эпиоса?
Я посмотрел на хариту.
- Не знаю. Он никогда не говорил об этом. У нас было много тем для обсуждения, помимо прошлого моего учителя… Вот, первый портрет. - Я подтолкнул к ней рисунок.
Талия взяла лист, внимательно изучая лицо на нем, не глядя вынула из кармана пиджака тонкий коммуникатор. Суперсовременный сканер.
- Кора, - произнесла она через минуту. - Семьдесят шесть лет, живет в семье сына. Исторический центр Полиса…
Похоже, коммуникатор хариты был подключен к сети эринеров.
- Зачем ты напал на ламию? - спросила она, не поднимая взгляда от экрана.
- Мы столкнулись, когда я лечил одного из пациентов, - ответил я, рисуя второй портрет. - И она слишком настойчиво цеплялась за человека. Не хотела его отпускать. Мне пришлось принять меры, чтобы она забыла о жертве.
- Кто был жертвой?
- Девочка, - сказал я, растушевывая черную тень на листе. - Семь лет. Рисовала в парке. Добрая женщина восхитилась ее пейзажем. Юная художница подарила ей рисунок, а та угостила ее конфетой. Через два дня девочку привезли ко мне. Без сознания, с температурой под сорок. Кто-то из медиков, к счастью, понял, что ей нужен не врач, а сновидящий.
Талия мельком взглянула на меня, я заметил быстрый проблеск одобрения и подал следующий рисунок. На нем был изображен мужчина с высоким лбом, крупным носом, который Феликс назвал бы исторически-монументальным, и тонкими губами - в их складке виделась сдержанность и невозмутимость. Широко расставленные, светлые глаза…
- Норикум, - сказала Талия, вновь прибегнув к помощи сканера. - Северо-западный район Полиса. Научный сотрудник одного из отделений корпорации "ЗЕВС", лечился от серьезного невроза. Победил недуг и вернулся к работе. Что ты сделал с этим человеком?
- Сыграл роль мироздания.
- Кого, прости? - нахмурилась Талия.
- Помнишь, люди в древности молили богов о дарах и милости. Затем стали обращаться к мирозданию - дать любви, гармонии, благополучия. Фабий пришел ко мне просить сил.
- Сил? Физических?
- Нет, душевных. - Я невольно улыбнулся, вспоминая своего давнего клиента. - Уверен, Талия, у тебя никогда не было подобных проблем. Он считал, что ему недостает стойкости, решимости перед лицом возможных трудностей.
- Возможных? - чутко уловила Талия самое главное слово в моем ответе.
- Именно. У него была какая-то мелкая незначительная проблемка. Уже не помню что. И он обратился ко мне с просьбой дать сил, чтобы пережить сложности. Ну а как можно помочь человеку понять, что эти силы у него появились? Только подсыпав новых испытаний.
Харита откинулась на спинку стула и недоверчиво покачала головой, видимо поражаясь выводам, которые я делал.
- Вполне логично, - продолжил я. - Как тренируют мышцы? Все увеличивающейся физической нагрузкой. А мозг? Все более сложными задачами. А как тренировать силу духа? Проблемами и бедами, которые надо перенести с достоинством и мужеством.
- Мне сложно представить, что ты заставил его пережить. И главное, как ты это сделал?
- Подсознание - прекрасное место для игры, как ты понимаешь, фаенна. Я записал в него приказ постоянно делать неправильный выбор. Отступать тогда, когда требуется двигаться вперед, медлить, а не действовать, торопиться вместо того, чтобы остановиться и подумать.
- И к чему это привело его? - спросила Талия, слушающая меня со все возрастающим интересом.
- К попытке убийства. Но, судя по твоим сведениям, - я кивнул на коммуникатор в ее руках, - он действительно прошел все испытания. Теперь может говорить сам себе: "Какой же я сильный, все пережил и не сломался". То, что он хотел.
Харита покачала головой, поражаясь моему изощренному воображению и явно думая о том, что она никогда не доверила бы лечение людей дэймосу, даже бывшему.
- Жестокое решение, - произнесла наконец Талия и добавила нехотя: - Но необычное.
Я понимал, ей не слишком приятно оценивать нюансы действий черного сновидящего. Но она не могла не отметить стиль и размах моей работы. Девушка больше ничего не сказала, но я чувствовал ее пристальный взгляд.
- Я не очень-то задумывался о людях - хочешь ты сказать? Это правда. И юмор у меня был… своеобразный.
А еще я подумал, что в тандеме с Феликсом мы обладали действительно большой силой.
Я протянул ей последний лист. На нем был портрет парня с решительным и волевым лицом, строгость которого смягчали красивые, чувственные губы.
- Адриан? - произнесла Талия с удивленной вопросительной интонацией, напряженно вглядываясь в рисунок, словно пытаясь понять - не ошиблась ли она, потом посмотрела на меня, и в ее глазах отразилась новая степень неприязни. - Значит, это ты сделал?
- Кто он?
- Боюсь, Аметил, сегодня к числу твоих недоброжелателей прибавится еще один.
- Кто он, Талия?
- Друг Клио. Был им тридцать с лишним лет назад. - В голосе хариты зазвучала зимняя сталь. - Той самой Клио, которая вечно вытаскивала тебя из проблем, голосовав за тебя при решениях Пятиглава, добиваясь самого мягкого из всех возможных наказаний, и всячески поддерживала. А ты отблагодарил аониду тем, что украл жизнь у ее самого близкого человека.
Я почувствовал себя убийцей. Снова.
Воздействовать на прорицателя меня просил Феликс. Адриан не был моей жертвой. Нет, был, конечно, но выбрал его не я. Учитель принес однажды пуговицу и велел внести кое-какие мелкие изменения в сознание жертвы. Я сделал это. Легко, не задумываясь. Такое элементарное касание. Я забыл о нем, едва выполнив. Я даже не знал, что парень - потенциальный оракул. Вернее, не дал себе труда узнать, потому что был занят другим интересным, сложным, захватывающим делом.
Я хотел сказать об этом Талии, но не сказал. Не стал оправдываться. Все равно оправдания не было.
- Я могу все исправить.
- Почему же не исправил раньше? - горько спросила харита.
- Я делал это. Каждый день, но…
Я мог справиться со всем, кроме смерти. Помню, как сидел, перебирая пуговицы, но за каждой, почти за каждой была тьма. Тогда я старался вылечить кого-то другого, или сделать немного счастливее, или спасти от атаки дэймоса. Другого дэймоса.
- Собирайся, Аметил, - сказала Талия, аккуратно складывая мои рисунки. - Времени у нас не так много.
До остановки "Нота" я добирался сам. Очнувшись дома и поняв, что все произошедшее было лишь сном.
Харита и впрямь умела замечательно скрывать одну реальность в другой, смешивать явь со сновидением. Я получил, в каком-то смысле, то, о чем мечтал всегда, - иллюзию, созданную ее воображением, но сейчас отчего-то был совершенно не рад этому. Хотя и понимал, что, конечно, у одного из членов Пятиглава действительно нет времени на то, чтобы навещать меня лично.
До отправления экспресса оставалось еще полчаса. Чувствуя себя Сизифом, вынужденным бесконечно повторять одну и ту же тяжелую работу, я вошел в здание вокзала. Он работал круглосуточно, чтобы припозднившиеся пассажиры могли отдохнуть, погреться и перекусить. Небольшой уютный зал, освещенный светильниками, выкованными в виде факелов. Они отражались в гладком зеркальном полу, словно в неподвижном утреннем озере.