3.
Женька Левин чертыхнулся и недовольно посмотрел на влажное пятно, растекавшееся у ног. Он поставил исходящий паром стальной 20-ти литровый бидон на землю, и ногой, обутой в старый резиновый сапог, спихнул в сторону серую кашицу. Вздохнул - надо потом не забыть окатить дорожку водой из шланга - подхватил бидон, в котором плескалась заваренная бодяга, и, держа его на вытянутой руке, зашагал к приземистому свинарнику.
Его жена лежала в кровати, с высокой температурой и резями в желудке. Похоже, чем-то траванулась на работе, по крайней мере, она была в этом убеждена. Ей даже пришлось брать больничный: обычно, даже с температурой под сорок она продолжала работать, не желая пропускать ни одного дня. Ведь, как известно, за дни, проведенные дома, много денег не получишь. Но сейчас ей было действительно худо, Женька видел это. К тому же ее постоянно рвало, а уж это не в какие ворота не лезло, дамы и господа. Мужчина усмехнулся, представляя, как его жена, работавшая в супермаркете уборщицей, будет блевать на пол, а потом сама же убирать собою наделанное. Да, так можно будет работать до второго пришествия, это точно!
Женька подошел к свинарнику, осторожно поставил бидон у ног, принюхался и поморщился: черт, как же он ненавидел эту вонь! Была б его воля, давно бы перерезал всех свиней и завел бы какую-нибудь другую живность, не такую ароматную. Он вздохнул, прекрасно зная, что никогда такого не сделает. Достал сигареты, прикурил: аромат табака хоть как-то отгонял это невозможное амбре. Свиньи нетерпеливо хрюкали за дверью, требуя вкусной наваристой похлебки из отрубей. Женька взглянул на часы. Мда, полшестого, и так задержался на полчаса. Надо было идти, все равно никто за него этого не сделает.
- Иду, иду, не вопите! - заорал он и навалился на разбухшую от тепла и влаги дверь. Аромат навоза ударил по обонянию, опять заставив поморщиться. Нет, все-таки не его это, совсем не его. Он глубоко затянулся сигаретой, стараясь перебить вонь. Не очень-то и помогло. Вздохнув, затащил бидон внутрь и закрыл дверь.
- Привет, хрюшки.
"Хрюшки" ответили дружным хрюканьем. Две яркие лампы освещали загон, разделенный толстыми перегородками. В одном отделении вместе с поросятами лежала свиноматка, еще в одном - самом большом - толклись в нетерпении четыре годовалых свиньи, и в последнем, в самом дальнем от двери закутке расположился боров, Борька. Оригинальное имя, но чего еще ожидать от женщины, подумал Женька. Вздохнул, подхватил бидон и поплелся к кормушке, в которой уже лежал сухой комбикорм.
Женька крякнул, поднимая бидон, и стал выливать дымящуюся кашицу в деревянное корыто. Свиньи захрюкали, почувствовав запах еды. Господи, ну и вонища! Даже струйка дыма от сигареты не глушила запах, а больше заставляла слезиться глаза. Блин, одевать в следующий раз респиратор, что ли? Или хотя бы обматывать лицо какой-нибудь мокрой тряпкой. Может, пропитать самогонкой? Мужчина усмехнулся, переходя к следующему загону: если он пропитает тряпку самогоном, то, вероятней всего, свалится пьяным еще до того, как дойдет до свинарника. Нет, это, конечно, ничего, но вот бидон в таком случае…
Два годовалых поросенка из четырех лежали на боку в самом углу загона. В ярком свете лампочек Женька видел, как вздымаются их бока, но чтобы эти вечные обжоры не пришли на запах еды… Что-то он не мог такого припомнить, сколько не напрягал свою, не важную, в общем-то, память.
- Эй, что еще за хрень? Что случилось?
Его питомцы хрюкнули, ожидая жратвы.
- Ну-ка, в сторону, рыла… - он открыл засов и протиснулся внутрь. Свиньи послушно разошлись, наблюдая за человеком тупыми, заплывшими глазенками. На секунду Алексею стало неуютно, и он толкнул ногой одно из животных, которое возмущенно хрюкнуло, но все же сочло за благо убраться подальше. Женька подошел к лежащим, и присел на корточки.
- Что это с вами, приятели? Жрать не хотите?
Бока свиней тяжело поднимались и опускались. Женька схватил одного из них за грязное ухо и, сморщившись, приподнял морду от пола.
- Твою мать! - он выпустил ухо, и голова свиньи глухо ударилась о пол.
Не сознавая, что делает, Женька обтер руку о штаны. Все свиное рыло было залито кровью, как будто какой-то придурок со всей мочи ударил по пяточку несчастной животине. От души причем ударил. Свинья всхрапнула, из ноздрей потекла свежая кровь. Женька в недоумении уставился на эту картину. Что, черт возьми, это вообще значило? Какая-то ерунда…
Неожиданно за его спиной раздался глухой удар, от которого Женька подпрыгнул на месте. На какое-то дурацкое мгновение ему представился здоровый мужик, стоящий за спиной с занесенным над головой молотком, готовый ударить по башке ничего не подозревающему ему, Женьке Левину. Ударить совсем как хрюшку. Женька резко развернулся, чуть не упав в навоз, и вскочил на ноги. За спиной никого не было, если только не считать двух свиней, жавшихся к деревянным бортам загородки. Их глаза ярко поблескивали в свете ламп.
- Что… - начал мужчина, но тут снова раздался глухой удар. Противоположная от него загородка затряслась, с нее посыпались щепки. Похоже, Борька был не в духе… Но теперь хотя бы понятно, что это был за звук.
Женька тяжело вздохнул, стараясь унять дрожь в коленях.
- Эй, Борька, ты чего творишь? Жрать хочешь? Сейчас принесу, подожди немного, - он где-то слышал, что запах крови может разозлить свиней. А злить такого кабанчика вовсе не хотелось. Женька оглянулся на двух тяжело дышавших животин и поморщился: надо было вытаскивать их отсюда… Блин, и чего с ними делать? Жалко Маришка болеет - она у них спец по…
Снова раздался мощный удар, от которого, казалось, затряслись стены. С потолка посыпалась пыль.
- Эй, эй! Тише, приятель, - Алексею не понравилось, как дрожал голос. Наверное, будет самым разумным убраться отсюда пода…
Хряк снова всем весом налетел на перегородку и, к ужасу Алексея, одна из досок с сухим треском лопнула. На мгновение в образовавшуюся щель сунулся пятак хряка… пятак размером с кулак взрослого мужика. Втянул ноздрями воздух, исчез и сразу же за этим последовал еще один удар.
Он что там, с ума сошел?! Пожалуй, убраться отсюда было самой лучшей идеей. Интересно, свиньи болеют бешенством? Женька не знал, да и знать не хотел. Он подхватил заметно полегчавший бидон и направился к выходу из загона, поминутно скользя в слое свиного навоза. Раздался еще один могучий удар, Женька подпрыгнул от страха и чуть не растянулся в вязкой жиже. Из-за перегородки раздавалось тяжелое дыхание кабана. Кажется, он отошел к самой дальней стене для того, чтобы как следует разбежаться. На секунду все звуки затихли, и Женька отчетливо услышал хрипение разъяренного животного. А следом - тяжелые шлепки копыт по жидкой грязи свинарника.
- Ты что удумал, Бо…
Хлипкая перегородка разлетелась фонтаном щепок, когда Борька пробил своим двухсоткилограммовым телом доски. Женька закричал и сделал шаг назад, поднимая одну руку, чтобы защититься от брызг навоза и щепок, летящих прямо в глаза. Туша кабана вломилась в загон, но, к счастью, по инерции его занесло в сторону. Лапы разъехались и он с жутким грохотом, как Голиаф, сраженный Давидом, грохнулся на пол, разбрызгивая вокруг себя комки навоза вперемешку с опилками. Хряк тут же стал подниматься, не сводя тупых, налитых кровью глаз с замершего с открытым ртом мужчину. Евгений стоял и смотрел на огромного борова, не в силах оторвать взгляда от кровоточащего рыла и медленных, словно нарочито неторопливых движений животного. Борька громко рыкнул - звук, совсем не похожий на те, которые издают свиньи - и, наконец, поднялся в полный рост.
Женька завопил и, размахнувшись, кинул бидоном прямо в морду свиньи. Железная чушка, перевернувшись в воздухе, с грохотом ударилась между глаз Борьки, выплескивая горячее содержимое ему на рыло. Кабан завизжал, затряс башкой и заметался на месте, стараясь стряхнуть с себя жгущую мерзость. Женька, понимая, что это его единственный шанс убраться отсюда живым и не покалеченным, рванул к выходу из свинарника, громко вопя. Он слышал, как кабан за его спиной яростно рыкнул и пол затрясся, когда Борька побежал вслед за своей жертвой. Но у него был шанс, был, слава Богу, что он был в относительно хорошей форме. Он успеет, успеет, успеет…
Женька всем телом врезался в тяжелую дверь и только тогда сообразил, что она открывается не наружу, а внутрь. Они сделали это для того, чтобы не выпускать случайно выбравшихся из загона свиней в огород. А сейчас, о Боже, он забыл, забыл про это!.. Мужчина схватился за ручку скользкими от пота руками и попытался открыть дверь. Медленно, словно нехотя, она заскрипела на давно не смазываемых петлях. Он просунул вторую руку, желая рывком открыть непослушную дверь.
Именно в этот момент два с половиной центнера мяса и сала врезались в него со спины, ломая ребра и позвоночник, закрывая приоткрытую дверь, которая ребром буквально перерубила просунутую руку пополам. Оторванная конечность упала снаружи свинарника, пальцы судорожно сжимались и разжимались, словно еще пытались что-то нащупать. Мощные клыки кабана вонзились в поясницу Алексея, но он, к счастью, уже этого не чувствовал: первый же милосердный и смертельный удар переломил его позвоночник сразу в трех местах. Поэтому ему было без разницы, когда кабан, превратив тело в кашу, начал жадно пожирать сочащиеся кровью остатки.
Новый день вступал в свои права.