Но если кто у нас и умирает, хоть буквально, хоть фигурально, – продолжал я, – так это только тот, кто нормы совсем не знает, и дозу рассчитать не умеет, и когда еще похмелиться нельзя по служебной необходимости. Например, чтобы замполит и подчиненные не унюхали и не уличили в добровольном самоотравлении. Во как!
Но до следующей пятницы почти все полностью реанимируемся самостоятельно. Но некоторым это делать нельзя – по состоянию здоровья или из-за скрываемой личной вредности и подлости. Я в том смысле, что нельзя вам пить эту самую жидкость, что из продукта разложения микроорганизмов – нес я эту ахинею, а экипаж кастрюли всё это выслушивал. Пытаясь как-то осмыслить. Не тут-то было! Однако на всякий случай пугался, да всерьез!
Один из них, видно, кто-то вроде врача, попросил меня дать ему каплю моей крови на анализ. – А что? Да запросто! – ответил я.
То, что мгновенно выдал им их умный прибор, лизнув моей крови, космическим гостям совсем не понравилось. А что хорошего он им мог показать, если я уже почти сутки праздновал?
– А это – у отдельных особей, или как-то распространяется? И каким путем?
– Да, конечно, говорю, распространяется. И я бы так сказал – прямо умственным путем! Вот, бывает, грустно, как-то становится, стрессы там мучают, или наоборот – удача какая, и радость тебя всего обуревает. Тогда-то и берешь ты емкость побольше с этим жизненно-опасным напитком, и идешь к друзьям. Даже если они вроде бы и не хотят, то все равно, в конце концов, помогают тебе справиться с ним. Потом, в девяти случаях из десяти, оказывается, что этой жидкости все-таки не хватает, и кто-то приносит или достает еще! А в одиночку у нас пьют только самые пропащие люди! Так что – шило флотское, это инфекционная болезнь. Особенно – с хорошей закуской. Тогда от него вообще редко, кто отказывается! А если еще и на дармовщину… Но те, кто пробовал систематически пить без закуски – те плохо кончали! К ним приходила "белочка"! Становилась большой и пушистой и поселялась прямо в мозгу! Сам не видел, но людей с дуплом для белок видывал! И увозили их, спеленутых, как детей, в дом, где никогда на окнах и дверях не было ручек! – заключил я с загробными интонациями.
– А белочка откуда приходила? – проявил профессиональный интерес их доктор.
– О! Это особая белочка, внутренний грызун! – почтительно воздел я свой взгляд к небу – в таком случае она находит сюда путь из другого измерения и выедает мозг!
Тут доктор сразу побелел и покрылся испариной. Уж вряд ли он слышал подобные симптомы! Хотя…
– А долго продолжаются приступы этой болезни? – поинтересовался Штирлиц.
– Да пока не кончится источник выпивки – плюс еще кое-какое время на преодоление последствий и уяснение вопроса, на каком ты сейчас свете обретаешься.
Зеленые задумались и как-то загрустили! Не думаю, что они меня буквально поняли, но смутились здорово!
И вот, в этот самый момент их "прапорщик" незаметно подошел ко мне и попросил отхлебнуть еще из бутылки. Повторить, так сказать, эксперимент! А мне что – жалко?
Я объяснил ему, на этот раз, полную технологию питья "шила", давно уже отработанную на нашем флоте, плеснул ему в кружку. Разбавил в пределах разумного. Чистый-то спирт он без практики не потянет, я это уже понял). Заранее подготовил ему закуску – дал ему вскрытую банку тушенки и ложку. Я ему пояснил, что пить просто так – это прямой путь к алкоголизму и признак бескультурья.
Сначала нужно сказать хоть самый простой тост. Например, чтоб вас всех быстрей сдуло с нашей планеты к вашему кораблю! Он согласно закивал, сказал – что сам давно уже об этом мечтает об этом, а тут еще страшно-непонятная болезнь! Он сказал: – За шлюзы родного корабля! – и бодро выпил, и со вкусом, основательно закусил. Вот на этот раз на лице его отобразилось блаженство.
"Во пробрало!" – думаю! А спирт-то в самом деле хороший – чистый, медицинский, двойной ректификат, специально для легководолазных спусков выдавали. Сэкономил вот… Да совсем и не жалко, лишь бы для пользы дела!
Их механик, тем временем, внимательно смотрел на экраны приборов, цокал языком и повторял: – Командир, да ну их на хрен, спиртодышащих этих! Что, других планет нам мало? Мотаем отсюда поскорее, а? Командир, валим отсюда подальше, пока чего не подцепили. А то поздно-то каяться и жалеть самих себя будет!
Их доктор тоже не отходил от своего кэпа, и тоже ныл, заламывая свои тонкие руки: – Шеф, валим отсюда, а? Дела-то, очень похоже, еще хуже, чем я сразу подумал! У них всепланетный коллапс надвигается и в другое измерение уже вирусы уходят! Валим отсюда поскорее, а? Нас и так с карантина лет сто не выпустят!
– Так, значит, говоришь, болезнь эта заразная? – спросил меня зеленый Штирлиц, который никак не унимался, чуял какой-то подвох!..
– Еще какая! – говорю, заразная! Только решишь "завязать" с этим делом, так припрется какая-то зараза со своей бутылкой – и плакали твои самые благие намерения. А на утро опять – башка болит, работоспособности никакой… И ведь сам потом достаешь запасы на "черный день", и уже только утром понимаешь, что вчера у тебя был еще не черный день, а светлый вечер! – пригорюнился я искренне, вспоминая былое. И развивал мысль; – А вот черный день начался сегодня, и прямо с утра! Да и, опять же, жена в таких случаях отказывает в половой близости, способствующей размножению нашего вида… Вымрем, блин, совсем на хрен, когда-то, по этой самой причине! – в этом месте я искренне забеспокоился.
Отвлекшись от сюжета, Егоркин обратился к нам: – А вот теперь скажите товарищи офицеры, разве концептуально не прав я в этом вопросе, в смысле основного инстинкта, который жены глушат в нас случае злоупотреблений? Вот, то-то!
Но продолжаю: тут в разговор с командиром "зеленых" и их "Штирлицем" вступил наш механик – башковитый мужи, как я вам уже сказал.
И пошла между ними одна терминология из физики и химии, и я заскучал, подзабыл уже многое, да честно сказать – и не знал еще больше. Танцы и всякий спорт в школе я любил явно больше физики. И как, и чем меня только батя не вразумлял по кормовой – то части да по хребту – а все до мозгов не доходило. Уж видно тягу к учебе не привьешь ни ремнем по заднице, когда в младших классах, ни колом из плетня по хребту – когда уже в выпускных. Тут либо – дано, либо нет, во всяком случае, все лентяи у нас считают именно так! А больше десятилетки-то я нигде потом и не учился – это если серьезно. Так, курсы там всякие, школы, вроде водолазной или рукопашного боя. Но там было не до химии с физикой… Но читать люблю. Особенно на вахте и в дороге.
Но тут, вдруг, я чувствую, под общий шумок, пока отцы-командиры не видят, тянет меня "прапорщик-звездпех" этот за рукав – пойдем, мол, зайдем за катер. Мы тихо слиняли с глаз долой от начальства, и тот тип мне говорит:
– Как называется то, чем ты меня поил?
Безо всяких предисловий – чую, наш человек, хоть и слегка зеленый.
– Шило флотское, говорю, а то, что ты после ел – это закуска.
– Что ты хочешь за бутылку ШИЛОФЛОТСКА и закуску? – деловито спросил толстяк. Я понял, что ему понравился, если и не сам напиток, то – эффект.
– А что у тебя есть? – так же деловито заинтересовался я в ответ, сразу как – то отвлекшись от тяжелых мыслей. А что? Может быть, это первая в истории человечества меновая сделка с представителем иного разума!
Тут зеленый толстяк предложил мне на выбор какие-то железяки, про одну я понял – размножитель какой – то, а вторая – вроде батарейка для фонаря, размером с пять копеек, с солнечной подзарядкой. Я замялся для виду (что мне, "ворошиловки" этой жалко? Или банку тушенки?), а тот, видно, подумав, что этого мне кажется мало, с готовностью добавил пакетик с таблетками разного цвета – сказал – еда, но больше одной за раз нельзя! Ударили мы по рукам, он земные образцы куда-то лихо спрятал в комбинезон, да так, что вообще со стороны незаметно. "Опыт!" – уважительно подумал я.
– Только никому не говори и ничего не показывай! – сказал он, и особенно – длинноносому – его даже командир боится! А то и тебя с нами на эксперименты в их развединститут загребут, и мне холку начистят – за распространение передовых технологий низкоразвитым расам. А я эти штуки сразу же, как только на фрегат прилетим, спишу по акту, как разбитые и уничтоженные при аварии во время посадки на зараженную планету, и все будет шито-крыто. Комар носа не подточит! – гордо сказал этот "звездпех", хвастаясь передовым опытом представителя высшей расы.
– Тоже мне, ноу-хау, у нас всегда так делают! – сплюнул я пренебрежительно. И тут, скажу вам, товарищи офицеры, повеяло от него чем-то родным. Вот ведь, простой народ всегда между собой договорится, хоть ты со Средней Азии, хоть с Африки, хоть даже с этой самой Сигмы -347, будь она трижды через нитку проклята. И еще проще это сделать, если под рукой есть что выпить, и чем закусить! (Тут подполковник предложил всем нам именно это и проделать – пауза в ужине сверх нормы всякого приличия затянулась. Его инициативу все поддержали единогласно).
Палыч, наскоро закусив куском колбасы, продолжал: – Я так и сам понял, про этого длинноносого.
Режим, наверное, у них – полицейско-диктаторский, а этот длинноносый и есть из политической полиции, приставленный к войскам соглядатай, чтобы ни левых, ни правых мыслей ни у кого не допускать. Проходили мы это уже всей нашей страной, несмотря на отсталый наш научно-технический прогресс. И подумал вдруг я – а что, если нам уже по новой, на новом, межпланетном витке развития цивилизации пройти придется?
А прапорщик-звездпех и его подход к первому контакту мне понравился еще больше!
Тут повернулся я, и смотрю внимательно. Вижу, у них на катере-кастрюле, по всему видно, "приготовление" к бою и походу сыграли.