Глава 12
Гражданин Бонасеев
Однако нам надо вернуться на некоторое время назад, для того чтобы проследить за поведением ещё одного если не героя, то, во всяком случае, действующего лица. Именно оно, это действующее лицо под фамилией Бонасеев, отправилось в сопровождении двух милиционеров. Причём инициатором ухода из квартиры был сам профессор Бонасеев. Он сам, и никто другой, позвонил "куда надо" и сам же попросил аудиенции…
Уважая учёных, а тем более профессоров, представители министерства внутренних дел отправили за профессором машину, на которой тот благополучно доехал до здания, находящегося "где надо". Далее два вежливых милиционера проводили его "куда надо" и через полчаса с ключами профессора отправились на квартиру вышеназванного Бонасеева. Ибо личности, встреченные там, показались им подозрительными и, кроме того, кое-какие сведения, полученные от "кого надо", говорили о том, что неплохо бы за этой квартирой понаблюдать. Остальное, связанное с квартирой и личностью Кати Бонасеевой, читателю известно, но что связано с профессором Бонасеевым, известно пока только авторам. Этими скудными сведениями авторы и спешат поделиться с читателем.
Профессор Бонасеев сидел у сотрудника министерства и коротко рассказывал о своей яркой и длинной жизни в науке.
Дело в том, что Бонасеев был действительно профессором в заочном политехническом институте. Теперь, наверное, читателю станет понятно, отчего профессор Бонасеев часто ездил в командировки. Это, извините, не авторский произвол, а суровая необходимость, связанная, если хотите, со спецификой работы в заочном институте.
До этого института профессор работал в других институтах, тоже заочных, о чём чистосердечно рассказал инспектору. Тот смотрел на профессора подозрительно, и, когда длинный рассказ дополз до темы докторской диссертации Бонасеева, инспектор, который никак не мог найти повестку вызванного и его дело, не выдержал и спросил:
- Вы, собственно, кто?
- Профессор.
- Кличка, что ли, такая?
- Ну, если вам угодно, можно это назвать и так, но вообще лучше это называть учёным званием.
- Нам лучше знать, что лучше, - пробурчал инспектор, у которого в тот день были неприятности, и вообще он не мог понять, чего от него хотят. Позвали, оторвали от дела, теперь он должен заниматься этим занудой. Что он натворил в своих заочных институтах, ну что там могло быть?
На всякий случай инспектор взял чистый лист и напечатал фамилию, имя, отчество подозреваемого - Бонасеев Михаил Евгеньевич.
- Ну что ж, - сказал инспектор так, будто ему всё давно было известно. И дальше он стал рассказывать профессору Бонасееву о том, какие меры принимаются сейчас для усиления борьбы с хищениями социалистической собственности, и о других правонарушениях. - Ну что ж, - закончил он свою речь, - каждый преступник, как вы понимаете, будет непременно разоблачён. Поэтому, думаю, лучше вам сразу начистоту признаться во всём. Тем более что ваши сообщники практически всё уже нам сказали.
- Значит, сказали, - обрадовался профессор, не заметив слова "сообщники". - Про всё, про всё?
- Да, практически про всё. Хотелось бы только уточнить детали, хотелось просто, чтобы вы сами чистосердечно признались, чтобы поменьше срок был.
- Ага, - сказал профессор, - в принципе я не против того, чтобы срок был поменьше. Видите ли, для меня ведь главное, чтобы они сами по себе, а мы сами по себе.
- Ну и прекрасно, - произнёс инспектор. - Вы напишите вот здесь всё, что думаете об этом деле. Адреса, фамилии, даты. Кто, сколько, кому - и всё, будете потом свободны.
Инспектор положил лист перед профессором, а сам вышел в соседнюю комнату и спросил у сидящего там лейтенанта:
- Вася, кто этот тип и за что его взяли?
- А кто ж его знает. Вроде бы Ришельенко за ним ребят посылал, а что к чему - непонятно.
- Ришельенко шутить не любит, - сказал инспектор, сделав серьёзное лицо, покурил и вернулся в комнату. - Ну что ж, посмотрим, что вы здесь написали.
Он пробежал глазами каракули Бонасеева.
- Это что ж такое? - ткнул он пальцем в какой-то адрес.
- Мой адрес, - сказал Бонасеев.
- Так, - глубокомысленно произнёс инспектор. - А это кто?
- Жена моя, Катя.
- И что, жена тоже?
- В том-то и дело, что жена. И тоже. Вы представляете, жена профессора - и вдруг такое.
- Да что такое-то?
- Так я вам и говорю - вы разберитесь.
- Ну что ж, - начал сердиться инспектор, - дурочку будем валять? Ваньку валять будем? Я вас о чём просил?
- Что? - не понимал профессор.
- Фамилии, адреса, кто, сколько, кому.
- Вот фамилии… Ой, извините, её-то фамилию я забыл написать. А у неё фамилия-то моя. Когда мы расписывались, я настоял, чтобы она взяла мою - Бонасеев. Ну вот… А кто и сколько кому… Я ж вам и говорю - узнайте.
- И узнаем, - с угрозой в голосе сказал инспектор. Нажал кнопку, в кабинет вошёл товарищ с пистолетом на боку. - Увести.
- Как это - увести? - возмутился профессор.
- Молча, - ответил инспектор.
И увели бы голубчика Бонасеева. Но тут раздался телефонный звонок, и, поговорив несколько секунд, инспектор с изменившимся лицом сказал:
- Увести к Ришельенко.
И профессор в сопровождении человека с пистолетом пошёл по коридорам и дошёл с ним на подгибающихся ногах до кабинета, на двери которого была написана цифра 12. В эту дверь и ввели профессора, а через некоторое время туда же влетел инспектор, вызванный Ришельенко, и принёс свои глубочайшие извинения за происшедшую путаницу.
А далее Ришельенко вежливо поинтересовался тем, что беспокоит уважаемого профессора. Умело направляя и по ходу корректируя его рассказ о защите кандидатской и подготовке докторской диссертаций, Ришельенко в кратчайшие сроки вывел Бонасеева на финишную прямую, и на ней, на этой финишной прямой, он услышал о причастности Кати Бонасеевой к известному читателю, а тем более Ришельенко комиссионному магазину.
Как только Ришельенко услышал о комиссионном магазине, в глазах его появилась заинтересованность.
Надо сказать, что заинтересованность эта видна только авторам, и никому больше, так как майор Ришельенко - человек по натуре скрытный, несмотря на внешнюю простоватость, целеустремлённый, несмотря на мягкость подбородка, и даже, можно сказать, жёсткий, несмотря на улыбчивость и шутливость. Надо ещё добавить, что виски у Ришельенко не серебрились в отличие от многочисленных его литературных двойников. А в голове его, по мнению сотрудников, была вмонтирована электронно-счётная машина неизвестной современной науке марки. И эта машина в сочетании с вышеназванными качествами даже при отсутствии большой физической силы, которая якобы необходима сотрудникам уголовного розыска, позволила Ришельенко в короткий срок достичь погон майора, сделать замечательные дела в прошлом и продолжать их в будущем. Это он когда-то разоблачил шайку инженеров, наладивших выпуск японских магнитофонов отечественного производства. Это он когда-то нарушил цепочку по передаче за границу якутских алмазов. А в будущем ему принадлежит разоблачение дела, связанного с фирмой "Дары моря", впоследствии так широко известного.
Так что при звуках слова "комиссионный" электронно-счётная машина Ришельенко выдала ему кучу полузабытой информации. А одно имя - Анны Леопольдовны - ему не пришлось вспоминать долго. Оно тут же выплыло рядом с именем Кати Бонасеевой.
- Подруга её ближайшая - Анна Леопольдовна, жена Короля. А ещё этот мерзкий Жорик - ходит, вынюхивает, что-то привозит, что-то увозит. Как из командировки приеду, вижу - ну явно что-то происходило. Вот и сказать толком не могу, но чувствую, затянут они жену, затянут, а ведь я её люблю. - Профессор даже хотел всплакнуть при слове "люблю", но вдруг передумал.
- Не волнуйтесь, - приободрил его Ришельенко. - Вот вам бумага, запишите всё, что вам известно, вплоть до подозрений. Магазин этот мы знаем, так что постараемся жену вашу вызволить, если не слишком увязла. И этих, "студентов", перечислить не забудьте.
- Про всех не скажу, а этот Вартанян на редкость симпатичный парень, в институт поступать собирается. И ведь его хрупкую душу от липких рук оградить надо, - вдруг плакатно заговорил Бонасеев.
Но бумага уже лежала перед ним, и ему пришлось закрыть фонтан своего красноречия и пустить воду в другое русло, а именно в сторону чистого листа.
А в это время вызванный Ришельенко молодцеватый капитан, тот высокий и смуглый незнакомец, который так ловко отделался когда-то от Вартаняна, уже открывал перед Ришельенко дело № 186.
- Вот заявление от гражданки Гуцайло Н. С. о том, что у неё пропали подвески, наследство её бабушки, бывшей французской подданной. А вот объяснительная записка сына Гуцайло Н. С., спивающегося техника-технолога института слабых токов. Кому продал техник-технолог подвески, он вспомнить не мог, но деньги ещё не все потратил - четыре тысячи рассовал по разным углам квартиры. По-видимому, около тысячи уже потрачено, если учесть, что в последний месяц он пил каждый день, и не в подворотнях, а в ресторанах. Копии счетов приложены. Вот справка музея о том, что эти подвески нигде не взяты на учёт и государством не охранялись. Но о существовании таковых сотрудникам музея известно. Если эти подвески именно они, то стоимость их исчисляется не пятью тысячами, а цифрами пятизначными.