Жора недолго делал вид, что не понимает происходящего. Он вообще был довольно сообразительным парнем. Достав подвески, он вручил их товарищам в штатском. Взамен Жора получил расписку о том, что добровольно сдал подвески. Кроме того, Жора пообещал, что по приезде в Москву он тут же придёт в следственное управление и даст письменное объяснение, как эти подвески попали к нему в руки. На обдумывание этого письменного объяснения ему дали два дня, после чего уже было не до ухаживания за Милой. Надо сказать, что Мила не очень-то и рассчитывала на ухаживания Жоры, и потому они расстались по-хорошему. Каково же будет удивление Жоры, когда он постучится в кабинет номер четырнадцать и, войдя, узнает в сотруднике свою добрую одесскую знакомую!
Но вернёмся к подвескам, которые демонстрировала Людмила Ивановна своему начальнику Ришельенко. Подвески были хороши, и Мила, любуясь ими, с особым удовольствием рассказывала Ришельенко о том, как она в Одессе выследила Жору, когда он заказывал ювелиру копию, и как эта копия была вручена Вартаняну и, по всей вероятности, будет вручена в недалёком будущем Ришельенко Королём.
Недалёкое будущее не заставило себя ждать. В кабинет Ришельенко решительным шагом вошёл Король и, не замечая подвесок, уже лежавших на столе, положил на стол свои, только что привезённые Бонасеевой.
- Вот! - гордо сказал Король. Глаза его от изумления полезли на лоб - он увидел вторые подвески, как две капли воды похожие на первые. - Как же так? - изумился он.
- Вот так! - сказал Ришельенко. - Подвесочки-то уже здесь. А вам, извините, вручили фальшивые.
- Но так не может быть, - прошептал Король. - Не может быть!
- Ну почему же не может? - спокойно продолжал Ришельенко, нажал кнопку и сказал в микрофон: - Эксперта Сидоренко.
- Но главное, - лепетал Король, - что они здесь, ведь правильно?
- Правильно, - ответил Ришельенко, - а то, что вы тому жулику деньги отдали, уже ваша неприятность.
Эксперт вошёл в комнату, взял подвески Ришельенко, потом подвески Короля.
- Одни из них поддельные, - сказал Ришельенко, на что эксперт посмотрел на него взглядом, выражающим простую детскую пословицу "Не учи учёного". Но Ри-шельенко продолжал: - Определите, пожалуйста, для товарища, какие именно поддельные.
- Ну что ж тут определять, - сказал Сидоренко.
- Товарищ Сидоренко опытный эксперт, если что, может подтвердить своё суждение химическим анализом.
- Да тут и без анализа всё ясно, - сказал Сидоренко. - Вот эти подвески, - он поднял подвески Короля, - настоящие, а те - поддельные.
Наступила долгая пауза. Лицо Людмилы пошло пятнами. Король подпрыгнул на стуле и схватился за сердце, хотя должен был бы радоваться. На лице Ришельенко не дрогнул ни одни мускул.
- Если что, - сказал Сидоренко, - могу подтвердить химическим анализом.
- Ну, - произнёс Ришельенко, - главное, что подвески здесь.
- Верно, - подтвердил Король. - Это главное! А то, что я платил деньги, это…
- …Это ваши личные трудности, - продолжил Ришельенко.
- Разрешите идти? - спросила Людмила.
- Идите, - ответил Ришельенко, не взглянув на неё.
- Ну и я, пожалуй, - сказал Король.
- До свидания, - ответил Ришельенко.
- Надеюсь, что оно не состоится, - сказал Король и, поклонившись, вышел.
Он сразу ссутулился и стал похож на человека, только что потерявшего кого-то из близких. Возвращаться домой ему не хотелось, ему вообще никуда не хотелось, и он бесцельно пошёл по улице, пока не дошёл до своего любимого ресторана, где и остался на некоторое время отпраздновать вечер воспоминаний о бриллиантовых подвесках.
А Анна Леопольдовна продолжала делиться своими переживаниями с Бонасеевой - и не жалко было ей своих платьев: многие из них успели уже надоесть ей за два - три раза, когда она их надевала, а некоторые и вообще впервые увидела, когда с ними расправлялся Король. Переживания были совсем другого плана. Как там Жора? Что про него рассказывает профессор?
Катя некоторое время пыталась поддерживать легенду о том, что ездил действительно профессор, но потом решила открыть карты: в конце концов и Анна Леопольдовна могла бы пораньше предупредить её о том, что ей предстоит выступить в качестве "подруги", которой были отданы подвески.
- Как ты доверила такие ценности мальчишке?
- Какой он мальчишка, он вполне взрослый мужчина! - защищалась Катя.
- Если только успел им стать перед отъездом с твоей помощью! - совсем разошлась Анна Леопольдовна.
- Ну хорошо, пусть так, но подвески на месте! - не сдавалась Катя.
- Ну и что, а если бы были не на месте? - Анну Леопольдовну можно было спокойно сдать в Палату мер и весов в качестве эталона женской логики.
- А профессор совсем свихнулся: мог бы взять и отдать их сразу Ришельенко.
При упоминании Ришельенко Анна Леопольдовна сразу успокоилась.
- А мальчик так старался, - попробовала ещё раз попытаться получить обещанные наградные Бонасеева. - И потом, вы думаете, ваш Жора - ангел? Думаете, он бегал по всей Одессе за Вартаняном, чтобы всучить ему эти подвески? Как бы не так! Я вам уже рассказывала.
- Да, действительно мальчика надо отблагодарить, - согласилась Анна Леопольдовна. - Где он сейчас?
- У меня на квартире.
- Позвони ему, пусть приезжает. Да не бойся, Король теперь долго не вернётся. - Анна Леопольдовна хорошо знала своего мужа. - И вообще почему бы нам не отпраздновать хеппи-энд этой истории? Давай устроим ужин. Я сейчас обзвоню кого надо.
Она уже направилась к телефону, но спохватилась:
- Ах да, сперва позвони ему.
Когда в комнате Вартаняна раздался звонок, он стирал рубашку.
- Это ты, дорогой? - нежно сказала Бонасеева, памятуя о том, что предстоит ещё как-то выманить у Вартаняна те триста рублей, которые, по её мнению, Анна Леопольдовна вручит ему в качестве упомянутой благодарности.
- Да. Ты скоро вернёшься? - нетерпеливо спросил Вартанян.
- Я вернусь вместе с тобой, милый. А сейчас ты приедешь сюда. Адрес помнишь?
Бумажка с адресом лежала у Вартаняна в кармане ещё с первого посещения Анны Леопольдовны, и он быстро нашёл её.
- Да, он у меня записан.
- Ну, вот и давай. Мы ждём тебя.
- Но у меня рубашка не высохла, - простодушно признался Вартанян.
- Ну, придумай что-нибудь, - сказала Катя таким голосом, что Вартанян обязан был почувствовать себя мужчиной, на которого не грех опереться такой женщине, как она. И опустила трубку.
Вартанян заметался по квартире. Надо было что-то предпринять. Вдруг он увидел в ванной фен и понял, что надо делать: он отжал рубашку так, что она затрещала, повесил её и начал сушить феном. Но сохла она дольше, чем хотелось бы, и от нетерпения он переступал ногами, что тоже помогало мало.
Опять раздался телефонный звонок - снова позвонила Катя и в самых нежных выражениях сказала" что прошло уже полчаса и пора выезжать. Вартанян начал с таким остервенением орудовать феном и рубашкой, что, знай об этом предприятия, выпустившие эти изделия, они непременно использовали бы описания его усилий для рекламы своей продукции.
Наконец рубашка достигла такой кондиции, когда уже не прилипала к телу. Вартанян мигом оделся и пулей вылетел из дома. Через считанные минуты он звонил в квартиру Короля - складывалось впечатление, что в городе по такому случаю появились такси, работающие на быстрых нейтронах.
Открыла ему Катя, которую он принялся тут же целовать с присущей ему работоспособностью. Но она увернулась и опасливо показала на дверь гостиной: там раздавалось множество весёлых, возбуждённых голосов.
Анна Леопольдовна вышла в прихожую с криком:
- Где он? Вот он!
У Вартаняна аж захватило дух от такой красоты. Перья над головой, меха, шелка и бриллианты напоминали что-то сказочное.
- Дорогой вы мой! - сказала Анна Леопольдовна, обняла Вартаняна одной рукой, держа в другой мундштук с сигаретой, и прикоснулась щекой к его щеке. - Всегда в вашем распоряжении. - Она томно глядела в глаза Вартаняну. - Если вам будет нужна моя помощь, то всегда, всегда…
- Спасибо, - прошептал Вартанян.
Анна Леопольдовна посмотрела на него внимательно, потом порылась в сумочке и протянула что-то.
- У вас глубокие глаза, юноша, - сказала Анна Леопольдовна, - и вы должны любить прекрасное. Сходите со своей девочкой. Это два билета на Мерлезонский балет.
- Спасибо, - едва вымолвил Вартанян, и Анна Леопольдовна тут же удалилась. - А что это? - обратился он к "девочке", каковой в данном случае была Катя Бонасеева.
- Дурашка, - мрачно рассмеялась она, - в Москву приехал балет из Франции. Билеты по четвертаку идут. А теперь поезжай домой и жди меня, я скоро вернусь.
И, шлёпнув слегка Вартаняна пальчиками по губам, Катя Бонасеева пошла, раскачиваясь, из прихожей, разочарованно думая о потерянных трёхстах рублях. "Ну, хоть балет…" Она умела себя утешить.