- В основании всего на свете лежит некоторый здравый смысл, - сказал я. - Секрет жизни в том, чтобы не отклоняться от него ни в ту, ни в другую сторону. Он был самым великолепным женихом, не знавшим счастья, когда ее глаза не смотрели на него; но не прошло и года с их замужества, как она с изумлением увидела, что он может быть счастлив, не сидя рядом с ней, и что он старается понравиться другим женщинам. Он проводил целые вечера у себя в клубе, иногда уходил на одинокую прогулку, по временам запирался у себя в кабинете. Дошло до того, что однажды он ясно выразил намерение уехать на неделю на рыбалку. Она не жаловалась - по крайней мере, не жаловалась ему в лицо.
- Вот это была с ее стороны глупость, - бросила студентка. - Молчание в таких случаях - ошибка. Противная сторона, не зная, что с вами - когда вы таите про себя свою досаду, - делается с каждым днем неприятнее.
- Она делилась своими горестями с подругой, - объяснил я.
- Как я не люблю людей, поступающих так, - сказала светская дама. - Эмилия ни за что не хотела заговорить с Джорджем. Она приходила ко мне и жаловалась на него, точно я была за него ответственна; а ведь я даже не мать ему. После нее являлся Джордж, и мне приходилось выслушивать все снова, но уже с его точки зрения. Мне все это, наконец, так надоело, что я решила положить конец излияниям.
- И преуспели в своем намерении? - поинтересовалась старая дева.
- Я узнала, что Джордж придет однажды вечером, и попросила Эмилию подождать в зимнем саду, - рассказала светская дама. - Она думала, что я дала ему несколько хороших советов, а я вместо того выразила ему свою симпатию и ободрила его, чтоб он поделился со мной всем, что у него на душе. Он исполнил мое желание, и это так взбесило Эмилию, что она выбежала и высказала все, что думала о нем. Я их потом оставила наедине. Им обоим это пошло впрок, и мне тоже.
- В моем же случае дело кончилось совсем иначе, - сказал я. - Ее подруга рассказала ему, что происходит. Она объяснила ему, как его небрежное отношение и забывчивость постепенно подтачивали привязанность жены к нему. Он стал обсуждать с ней этот вопрос.
"Но влюбленный и муж не одно и то же, - возразил он. - Положение совершенно иное. Вы бежите за человеком, которого хотели поймать, но раз вы догнали его, вы умеряете шаг и идете спокойно с ним, переставши окликать его и махать ему платком".
Их общий друг представлял вопрос с другой стороны.
"Вы должны сохранять то, что получили, - говорила подруга, - иначе оно ускользнет от вас. Известное поведение и манера держать себя заставили милую девушку обратить на вас внимание; являясь иным, чем вы были, как вы можете ожидать, чтобы она сохранила свое мнение о вас?"
- Но вы полагаете, что мне следовало бы и говорить и держать себя, став ее мужем, так же как тогда, когда я был ее женихом?
- Именно так, - отвечала подруга. - Отчего же нет?
- Мне это кажется недоразумением, - проговорил он.
- Попытайтесь и посмотрите, что будет, - сказала подруга.
- Хорошо, попытаюсь, - согласился он и, отправившись домой, принялся за дело.
- Что же оказалось, поздно? - спросила старая дева. - Или они опять сошлись?
- В продолжение месяца они проводили вместе целые сутки, - ответил я. - А потом жена намекнула, что ей доставило бы удовольствие провести вечерок вне дома.
Утром, когда она причесывалась, он не отходил от нее; начинал целовать ее волосы и портил ей прическу. За обедом он держал ее руку под столом и настаивал, что он станет кормить ее с вилки. До свадьбы он позволял себе подобную вещь раз или два на пикниках, и впоследствии, когда он, сидя за столом против нее, вскрывал письма, она укоризненно напоминала ему о том. Теперь он целый день не отходил от нее; ей не удавалось приняться за книгу; он начинал читать ей вслух, обыкновенно поэмы Браунинга или переводы из Гете. Он читал вслух плохо, но в те дни, когда он за ней ухаживал, она выразила свое удовольствие на его попытку, и теперь он, в свою очередь, напомнил ей об этом. Он предполагал, что если играть в игру, то и жена должна принимать в ней участие. Если он обязан ликовать, то и она должна отвечать ему радостным блеянием. Он объяснял, что они останутся влюбленными до конца жизни, и она не находила логического довода, чтобы ответить ему. Когда она собиралась писать письмо, он выхватывал бумагу из-под милой ручки, придерживавшей ее, и, конечно, размазывал чернила. Если он не подавал ей иголок и булавок, поместившись у ее ног, то покачивался, сидя на ручке ее кресла, и порой, не удержавшись, падал на нее. Когда она шла за покупками, он сопровождал ее и играл смешную роль у портнихи. В обществе он не обращал внимания ни на кого, кроме нее, и обижался, если она говорила с кем-нибудь помимо него. Правда, они не часто бывали где-либо в гостях. От большинства приглашений он отказывался и за себя и за нее, напоминая ей, как некогда она считала вечер, проведенный наедине с ним, за лучшее из удовольствий. Он называл ее смешными именами, лепетал с ней по-детски, и раз десять на дню ей приходилось поправлять свою прическу. В конце месяца, как я уже сказал, она сама предложила маленький перерыв в нежностях.
- Будь я на их месте, я бы потребовала развод. Я бы возненавидела его на весь остаток жизни, - вставила слово студентка.
- Только за то, что он постарался сделать вам приятное? - удивился я.
- За то, что он мне доказал, как я была глупа, нуждаясь в его любви, - возразила она.
- Вообще человека легко поставить в смешное положение, поймав его на слове, - изрек философ.
- Особенно женщин, - подтвердил поэт.
- Я спрашиваю себя, действительно ли между мужчинами и женщинами существует такая разница, как мы думаем? - заговорил философ. - Та, которая существует, не представляет ли из себя скорее продукт цивилизации, чем природное свойство? Не выработана ли она воспитанием, а вовсе не инстинктом?
- Отрицая разницу между женщиной и мужчиной, вы лишаете жизнь половины ее поэзии, - заметил поэт.
- Поэзия создана для людей, а не люди для поэзии, - возразил философ. - Мне кажется, разница, о которой вы говорите, представляет из себя "золотое дно" поэтов. Так, например, газеты всегда стоят за войну. Это дает им материал для разглагольствований и на бирже не остается без влияния. Чтобы убедиться в первоначальных намерениях природы, самое надежное - наблюдать наших родственников, то бишь животных. И здесь мы не видим основной разницы - разница только в величине.
- Я согласна с вами, - сказала студентка. - Когда в мужчине проснулась смекалка, то он увидел всю пользу, какую может извлечь, пользуясь превосходством своей грубой силы, чтобы сделать из женщины рабу. В других же отношениях она, без сомнения, стоит выше его.
- По женской логике, равенство полов всегда значит превосходство женщины, - заметил я.
- Это очень любопытно, - сказал философ. - По вашим словам выходит, что женщина никогда не может быть логичной.
- А разве все мужчины логичны? - спросила студентка.