- Да, такое начало ничего хорошего не обещает, - отозвался Старший Тьютор. - Так не уважать традиции, кто бы мог подумать. В конце концов, Покерхаус - старинный колледж.
- В конце концов? - засомневался Декан. - Похоже, этот "конец концов" уже не за горами. Наш Ректор страстно увлечен современными взглядами, они нынче в моде. Не возомнит ли он, что мы польщены его обществом? Политиканы, преследующие свои узкопартийные интересы, слишком часто питают подобные иллюзии. Например, меня он не впечатляет.
- Должен заметить, что лично я считаю это назначение весьма и весьма странным, - подключился Прелектор. - Кто знает, что Премьер-министр этим хотел сказать.
- У правящей партии не такой уж значительный перевес в Парламенте, - сказал Старший Тьютор. - Вполне понятно, что Премьер решил избавиться от обузы. А судя по жалкой речи сэра Богдера на банкете, можно с уверенностью сказать, что его заявления в палате общин частенько доводили оппозицию до белого каления. К тому же он никогда не блистал как политик.
- И все-таки странно, - заметил Прелектор, - почему именно мы должны отдуваться.
- Ладно, брехливая собака лает, но не кусается, - выразил свою надежду Казначей.
- Что? Закусить? - закричал Капеллан. - Но позвольте, я только что пообедал. Спасибо, конечно, но с меня закусок хватит.
- Скорее всего, это и был тот самый случай, когда утопающий хватается за соломинку.
Капеллан ужаснулся.
- Что? Соломинку? До чего докатились, кошмар! Пить бренди через соломинку! - Он вздрогнул и снова задремал.
- Страшно подумать, до чего докатился наш Капеллан, - с грустью отозвался Прелектор. - Старик все хуже день ото дня.
- Anno do mini, - сказал Декан, - боюсь, это Annо do mini.
- Не совсем удачная фраза. Декан, - заметил Старший Тьютор, а он еще не до конца растерял остатки классического образования. - Фраза не к месту, прямо сказать.
Декан сердито посмотрел на коллегу. Он недолюбливал Старшего Тьютора, тот постоянно докучал дурацкими намеками.
- Вы сказали "В лето Господне", - пояснил Старший Тьютор. - Кстати, наш Ректор, кажется, возомнил себя самим Господом Богом. Ну ничего, мы ему перетрудиться не дадим. В нашей работе есть недочеты, но не настолько серьезные, чтобы натравлять на нас сэра Богдера.
- Я уверен. Ректор все-таки послушается наших советов, - сказал Прелектор. - И не таких упрямцев видали. Помнится, Ректор Брюх хотел изменить порядок богослужения. Сумасбродство.
- Он намеревался ввести обязательную вечернюю службу, - напомнил Декан.
- Какой кошмар, - возмутился Старший Тьютор. - Это прямой удар по желудку.
- Он сам в этом убедился, - продолжал Декан. - Помню, в тот день мы славно пообедали. Еще бы! Крабы со специями, а рагу из зайца - пальчики оближешь! Дело довершили сигары. Сигары и дзабальоне.
- Дзабальоне?! - заорал Капеллан. - Поздновато, вам не кажется? Хотя…
- Мы говорили о Ректоре Брюхе, - объяснил ему Казначей. Капеллан покачал головой.
- Терпеть его не мог. Браконьер. Тем и жил, что ловил треску в неположенном месте.
- Он страдал язвой желудка.
- Ничего удивительного, - сказал Капеллан. - Носишь такое имя, не говори, что кишка тонка.
- Итак, вернемся к нашему разговору о сэре Богдере, - предложил Старший Тьютор. - Что до меня, не собираюсь сидеть сложа руки и менять порядок зачисления в колледж не позволю.
- Мы себе такого позволить не можем, - отозвался Казначей. - Покерхаус весьма стеснен в средствах.
- В этом и нужно его убедить, - сказал Декан. - Вся надежда на вас, господин Казначей, дайте ему понять что к чему. Казначей покорно кивнул. По натуре он был человеком слабым н перед Деканом испытывал благоговейный страх.
- Сделаю все, что в моих силах, - ответил он.
- А что до политики совета колледжа, лучше всего занять позицию… мм… мирного бездействия, - предложил Прелектор. - В этом нам никогда не было равных.
- Лучший способ - увиливать от прямых вопросов, - согласился Декан. - Ни один либерал не выдержит долгих изнурительных споров по мелочам.
- Одним словом, вы полагаете, что трюк с Брюхом здесь не пройдет? - спросил Старший Тьютор.
Декан улыбнулся, затушил сигарету и произнес:
- Дело в том, что наш новый Ректор ни рыба ни мя…
- Тихо, - предупредил Прелектор, но Капеллан уже уснул. Ему снились девочки из "Вулворта".
Они не стали тревожить его сон, запахнули мантии - на улице было довольно холодно - и вышли во двор. Их закутанные в черное фигуры походили на колбаски. Все они жили при колледже, только Казначей со своей женой обосновался в городе. Покерхаус был верен старым традициям.
***
В сторожке привратника горела газовая лампа. Кухмистер чистил ботинки. На столе рядом с ним стояла жестянка с черным гуталином. Он то и дело макал кончик щетки в банку и начищал носок ботинка равномерными вращательными движениями. Как только новая порция гуталина попадала на обувь, блеск на мгновение исчезал, а затем появлялся снова, становясь еще сильнее, чем прежде. Время от времени Кухмистер плевал на ботинок и еще более легкими и быстрыми движениями наводил глянец. Затем, уже чистой щеткой, он так полировал носок, что тот блестел, как будто покрытый японским лаком. Наконец, он поднес ботинок ближе к свету и где-то в глубине, под отполированной до блеска поверхностью, увидел свое искаженное отражение. Только тогда он отложил один ботинок и взялся за другой.
Этому ритуалу Кухмистер научился давно, еще на флоте, но, как и много лет назад, исполнял его с чувством глубокого удовлетворения. Казалось, - этот обычай каким-то неведомым образом отвлечет от мыслей о будущем, отвратит подстерегающие опасности. Будто завтра опять строевой смотр: начистишь до блеска ботинки - сумеешь снискать расположение полкового старшины. Думая обо всем этом. Кухмистер непрестанно попыхивал трубкой. Сквозило, и язычки пламени то притухали, то снова ярко вспыхивали. За окном падал снег. Мысли не давали покоя Кухмистеру. На первый взгляд старые привычки и ритуалы незримо оберегали его, и последствия речи сэра Богдера, казалось, ему не страшны. Но что же имел в виду Ректор? Какие перемены? Никогда еще перемены ни к чему хорошему не приводили. Ничего хорошего не видел в них и Кухмистер. Память искала и не находила ничего более надежного, чем твердость, уверенность людей в себе. Людей, уже почивших или давно забытых. О них теперь и не вспоминают - весь мир опьянен погоней за новизной. Еще в юности Кухмистера поразило это чувство уверенности в себе. Оно так глубоко запало в душу, что по сей день сохранило свою свежесть и успокаивало в трудные минуты. Основательность - лучше не скажешь. Основательность - вот что было у стариков. Это не объяснишь словами, было, и все тут. Конечно, попадались среди них и дураки, и мерзавцы, но, как только они заговаривали, чувствовалась в их голосе какая-то особая резкость: мол, плевать мы на все хотели. Чего они никогда не знали, так это сомнений, и если когда и сомневались, то помалкивали - а сейчас что? Как начнут разглагольствовать, потом думай, кто ты и что ты. Как приятно вспоминать о былом. Кухмистер с чувством сплюнул на ботинок и еще усерднее принялся начищать его. Заскрипели, заскрежетали часы на башне. Пробило полночь. Кухмистер обулся и вышел. Крыши и двор уже засыпало снегом. Он дошел до задних ворот, выходящих на Кингз Пэрэйд, и выглянул на улицу. Мимо, разбрызгивая слякоть, промчалась машина, и оранжевый свет ее фар еще долго виднелся сквозь падающий снег. Кухмистер запер ворота. Ему не было дела до внешнего мира, открытого всем ветрам и невзгодам.
Он вернулся к себе, закурил трубку и снова погрузился в раздумья. Его окружала привычная обстановка: старинные часы, конторка с рядами ящичков для писем, коммутатор. На доске, очевидно принесенной когда-то из класса, было нацарапано мелом: