- Что ты - "вы" да "вы". Лёва я. Лев. Можно даже - Лев Львович. Уж ты постарайся обручиться вежливости: в аристократических кругах оно принято. Ты вот как думала - кто на мерседес-гелендвагенах ездит: чёрная кость, как ты сама?
Имущество одним хапком забросил в багажник, девушку с барсеткой в намертво стиснутых руках приторочил к переднему сиденью ремнём безопасности:
- Мне без надобности думать, что ты творишь сзади.
И рывком тронул махину с места.
Что-то и в нём самом, и в его технике было непростое, думала Марина, пока они катили по направлению от города. Оба приёмистые. Да, именно: лёгкие, маневренные, будто веса в них всего-ничего. Ей случалось кататься с мужиками похожего разлива во времена, когда было на всё и вся наплевать. Но никакого сравнения. "И язык не тот, и ухватки, - медленно произнесла она про себя. - Хочет закосить под бандита, и только. Старинное "обручиться" вместо "обучиться" - и думает, со мной и так сойдёт".
- А могу я спросить, куда ты меня везёшь, Лев?
- Всеконечно, мадам, - почти пропел он, не отрываясь от руля и дороги. - Купюр на всё достанет с лихом. Хотите - вглубь суши, в Европу, хотите - к морю.
- Солёной воды мне хватило за глаза.
- Залили, вроде как. И ушки, и оченята.
"Верно. Куда бы ни приехала, - подумала она, - на любом пляже, на любом берегу стану искать глазами одно и то же и гадать, примерещилось мне или нет. И гадать, что именно примерещилось".
- И куда ж нам порулить от соли, - подхватил вслух Лев, - когда в нас такой водицы аж девяносто процентов? Такое вот тесто на мясных дрожжах замешано.
- Рули куда знаешь, остроумец. Тебе что приказали?
- Идти вслед за господской придурью.
Дальше они почти не разговаривали. Что проку пытать судьбу, если не знаешь, что лучше и что хуже, решила девушка. И не то чтобы ей досталось по жизни всякого-разного - мудрость родилась совсем из другого места. По крайней мере, решила она, задним числом прокрутив кое-какие реплики, в женской консультации, с самого начала на неё смотрели не так. Вряд ли оттого, что хотели развести на бабки.
А больше всего её успокоил, как это ни удивительно, тот многоцветный слэнг, который Лев употреблял, когда хотел остаться в навязанной кем-то роли. Если разобраться, он не влезал ни в какие рамки языкового приличия.
Ну и прибавить сюда то, что в первую же ночёвку в мотеле, где для них оставили два смежных номера, на её карту поступило около полумиллиона долларов, причём канадских.
Завтракали они обычно вместе - манеры Лёвы показались Марине куда лучше собственных. Она-то училась по брошюркам и от нечего делать, а он… Вроде и без затей, не всегда по правилам, но как-то очень уместно. Даже когда среди дня он, съехав на обочину шоссе, водружал между сидений узкий столик, как в самолете, и накрывал его мелкими чашечками со всякой всячиной.
- Закос под Ямато, - ухмылялся при этом.
"Вечеряли" они там, где решали - вернее, он сам решал - ночевать.
- Так куда движем кони? - спросил Лев, когда они в очередной раз сошлись за трапезой. Почти проехав, между прочим, Беларусь.
- Разве я решаю? Думала, ты.
- Решаешь и разрешаешь. Только сама не понимаешь этих дел. Нам нужно купить тебе приличную недвижимость, вот я и выбираю. Литва когда-то считалась "страной замков", только почти все рухнули, а что осталось - государственное. Польские и чешские послевоенные - в большинстве новоделы, немецкие уж больно суровы: кое-что похожее было у тебя на родине. Хотя где тебе было видеть, ты тогда ещё далеко не родилась. Замки на Луаре довольно славные, но дороговаты. Я уж и приценялся к чему поменьше. Так можно до самой Испании докатиться, хотя один парень Дансейни уверял, что самые лучшие замки - как раз испанские.
- Не паясничай.
- И не думаю. Это ты нос кладёшь на квинту, а я незатейливо радуюсь жизни.
Марина не поняла ничего, кроме того, что её с какого-то рожна захотели приободрить. А её сторож уже откровенно углубился в свой ноут на батарейках.
- Права ты насчёт замков. Не так дорого, как потом налоги накладно платить, - сказал в экран. - Как за щенка охранительной породы: стартовая цена неважная, всё равно потом летят клочки по всем закоулочкам.
- Никогда не имела собаки.
- Как, а я?
Он коротко рассмеялся. Потом вдруг спросил, напоказ округлив тёмные глаза:
- Ты ведь любишь всякую древесность? Тогда надо в Швейцарии шале подыскивать, ближе ничего не получится. А всякие достопримечательности побоку.
- Вот, смотри. Не понравится - другое возьмем, - произнёс Лев через неделю скоростной езды и кружения по серпантинам.
Прислонившись спиной к горам, стоял огромный особняк: на каменном цоколе, под бурой черепичной крышей в два ската, сам же - позлащенный солнцем. В ясных окнах блестело утро, вокруг среднего этажа вилась галерея с узорными столбиками.
Марина освободилась (последнее время Лев перестал запирать её на хитроумную застёжку) вышла на упругий газон.
- Трава под ногами, горы в вышине. Вода кругом пресная, как ты и хотела. Озеро у подножья скал, названием вроде Комо. Зайдёшь внутрь?
- Какие горы. Непонятные. Что это за пик вон там: знаменитый?
Трехгранный, будто наконечник копья, слегка изогнутый, грозный, едва припорошенный снегом.
- Самый из них главный. Монте Червино, или Маттерхорн. Это его так ледники сплюснули, когда он из них вылуплялся в давние времена. Мы его зовём "Кабаний Клык".
- Кто "мы"?
- Мы.
Внутри комнат располагалась мебель, не старомодная, не старинная - такая, которая ненавязчиво становится частью тебя. Современная с тобой самим, кем бы ты ни был, подумала девушка. Притом необыкновенно чинная и высоко о себе думает. В цокольном этаже - монолитная плита для готовки, обложенная кирпичами, блестящая латунная утварь над кухонным столом, иссеченным выразительными шрамами от ножей, сейчас воткнутых в особые дубовые ножны. Здесь никто, кроме кухарки, и не вздумает снимать пробу или перехватывать на скорую руку. Священнодействие совершенно не того рода, чем в обеденной зале с её круглым столом, отполированным, как зеркало, горками с веджвудским фаянсом, запертым внутри, и стульями, похожими на трон. Соты книжных полок по стенам кабинета на первом этаже, ниша для чего-то объемного - телевизора, монитора или гораздо более древних предметов? Камин такой, что ли, переделанный? Даже невиданно мощные дубовые перекрытия, свисающие с потолка мансарды, и распоры свободных стен, в отдалении от которых стояла широкая кровать, казались вполне уместными.
- Горы молодые, - произнёс её спутник. - Необходимы рёбра жёсткости.
Марина поняла так, что это про сами Альпы. Или про костяк того каменного кабана, который прячется у них внутри, под слоем вечного снега, земли, трав и лугов.
- Ну и как решишь? - спросил Лев, прервав её задумчивость.
- Уборки много, - ответила она. - А вообще красивый дом.
- Копия тебя самой или как? Лучше бы первое.
Вопрос был такой неожиданный и так совпадал с мыслями, что она чуть вздрогнула.
- А прислуга сюда прилагается. Решишь беспрекословно - сей же миг познакомлю.
- Тогда… Давай знакомь.
- Аликс! Александра Петровна! Прошу вас.
Вошла стройная, изящно подвитая старуха в узких брюках и свитере - на морщинистом и почти безбровом лице с тонкими губами карие глаза буквально сияли.
- Вот, Марина Валдисовна, прошу. В таком случае положено изречь, что управительница дома - по жизни одна целокупность с ним самим.
- Лёв, ты бы хоть соблюдал временную стилистику, - ответила она. - Каких-то словесных обрывков понатаскал изо всех времен. Марина Валдисовна неведомо что о нас подумает.
- Ой, да неважно, - ответила девушка. - Вы русская? Я так рада.
- Во всяком случае, знаю этот язык получше нашего мальчика, который то и дело путается в контекстах. Мне ведь такую легенду придумали, что беженка из горячей точки, и заставили вызубрить, чтоб само от зубного протеза отскакивало. А в мои суровые годы первым исчезает заученное. Так что новый паспорт хоть и не предъявляй - имеет мало шансов совпасть с натурой.
Так началась иная жизнь для всех троих.
Хоть Марина стремительно обленилась и ходила по дому полусонной и полуодетой, разбрасывая вещи по ходу следования, особняк каким-то чудом выглядел и звучал безупречно, как инструмент мастера из Кремоны. Наверное, оттого, что при одном виде строгой леди Алекс вещи становились во фрунт и рассредоточивались по команде "раз-два", пыль скатывалась в шерстистые клубки, пригодные хоть для уборки, хоть для рукоделия, а дрова под кухонной плитой загорались по мановению руки и живо начинали кипятить воду для стирки и готовки.
Ели все, правда, чин-чином, в столовой, хотя впору было заносить Марину туда на руках, но подниматься на царское ложе не хотелось - стелили ей неподалёку от ниши с компьютером. Зеркало, правда, она распорядилась повесить в спальне. Иногда выходила наружу - там стояло нечто вроде ранней весны, бурлили ручьи, наливались почки. Тяжеловоз непонятной иномарки стоял не очень далеко от входа, освобождённый от пожиток Марины лишь наполовину - это хоть как-то объясняло назойливое присутствие Льва. Возможно, и его постоянную озабоченность. Докучную. Неуместно навязчивую до тех пор…
Пока где-то через месяц, ночью, под ногами не дрогнуло. Ещё. И ещё раз - в некоем предельно жутком ритме.
Марина вскочила с ложа, пытаясь крикнуть, - но тот же час её глухо охватило нечто похожее на литую каучуковую воду, связало движения.