Вокруг удивительно синего озерца, похожего на небо, затянутое облачной пеленой, струнными рядами возвышались беломраморные колонны, перемежающиеся с подобием канделябров. Их выточила по своей прихоти вода; эта же вода, растворившая в себе крупицы камня, застыла в виде украшений совершенно сказочного вида и красоты, которые опрокидывали себя вниз, чтобы слиться со стихией, что их породила. А в центре этой фантасмагории, по колено в воде и тумане стоял абсолютно голый человек и плескал себе водой в лицо.
Два толчка, с разных сторон стиснувших сердце: мужчина? Но если…Чужак или даже враг? Стройное худощавое тело, широкие плечи, талия, которую можно обхватить двумя ладонями, крепкие ягодицы умелого всадника. Бёдра чуть широковаты для юноши, ноги - жилистые, с сухими икрами, но всё равно изящны. И самое главное - коса. Слишком длинная для воина - он видел кое-кого из взрослых инородцев - и необычного для здешних жителей оттенка.
- Карди, ты прямо так и моешься, не расплетая волос?
Она обернулась - крепкие груди даже не колыхнутся, светлый треугольник между ног почти просох от влаги.
- Ну да, Сорди, вот так и полощусь. С отваром травы мыльнянки. Разбирать косу и укладывать заново по всем правилам - дело хлопотное, спасибо раз в месяц эту пытку вытерпишь.
Шрам выделился резче - или кожа на щеках слегка посветлела? Зато язвочки…
Нет их. Совсем.
- Не торчи сталагмитом - скидывай порты и лезь, покуда водица не остыла. У нас в запасе лет от силы пятьсот. Да не бойся - я уже пошла на берег обсыхать и вытираться.
- Я это из-за твоего лица. Совсем быстро прошло.
- А, пустяки. Раньше серной мазью все кокетки мазались от угрей. Старая шкура слезет - новая под ней что шёлк. Хотя недолго действовало, правда. Ну, наслаждайся тут без меня, Актеон, а то как бы рога оленьи не выросли. Жидкое мыло - в чашке, мочало - на колу.
Слегка улыбнулась, проходя мимо, сгребла в охапку свои вещи и ушла.
Когда Сорди вернулся, Кардинена почти облачилась и даже наполовину обмотала талию своим примечательным шарфом: потайных карманов в нем, похоже, было не меньше, чем в стенах здешнего "охотничьего домика". Сабля крепилась на особом кольце, а мелочи, которые можно было показать народу, - по принципу нэцке: один конец шнура - резная фигурка, другой, с кошельком или коробочкой, свисает внизу пояса. Накинула на плечи плащ, нацепила на каждое запястье по тяжелому, из четырех створок, бронзовому наручу шириной едва ли не до локтя.
Одежду ему зачем-то было велено сменить в очередной раз: рубаха со стоячим воротом и короткие шаровары тонкого белого полотна, куртка не какая попало, а из добротно выделанной и крашенной бурым цветом юфти. Плащ и, кстати, башмаки оставили прежние, хотя выдали пару носков тончайшей вязки и очень прочных с виду: шёлковых?
- В ногавках, как у меня, камень хорошо чуять. Но тебе рано - только ступни повредишь. Ягмурлук вполне для тебя хорош: большой, тёплый и почти ненадеванный. Выдан тебе аккурат в соответствии с нынешним статусом, - объяснила ему старшая.
Что она была старшей, показывал обруч из той же бронзы, но размером много меньше тех, что у Карди, с защёлкой и шипами на внутренней стороне, которым Карди велела ему скрепить расчёсанные костяным гребнем волосы. Теперь каштановая грива, что до того свободно рассыпалась по плечам и спине, оказалась скована в хвост наподобие конского.
Затем они набрали по небольшому заплечному мешку всякого сухого корма, рассовали по карманам кое-какие второстепенные мелочи, что не вместились в пояс.
- Обычай велит оставить взамен что-нибудь лишнее, - сказал Сорди. - Ты же на ходу вся греметь будешь, как ведун бубенцами.
- Сделано, приторочено и вообще не твоя забота, - сухо ответила женщина. - А ты знаток здешних порядков, как я погляжу. Дай-ка присядем на дорожку - тоже привычка неплохая. Родом из твоей матерней землицы, однако.
Они опустились наземь - и началась беседа: поток вопросов, которые задавались с непонятной целью и требовали немедленного и четкого ответа. Стоило мужчине задуматься, как перстень с когтем, повернутым к основанию среднего пальца, начинал постукивать по каменному сиденью - живое напоминание о дальнобойном арбалетике.
- Всё, можешь быть свободен, - заключила Карди, когда он уже было решил, что его решились вконец уморить. - То есть вот прямо сейчас будем выбираться отсюда - загостились. Как я поняла, социальная антропология, психология масс и учение о коллективном бессознательном у вас в универе шли как факультатив?
- Да, причем я ухитрился получить зачёт по всем трём. Этнология была обязательным предметом, я упомянул?
- Здесь, уже после эмиграции, правоглавы заставили тебя изучить пару-тройку горных лэнских диалектов в придачу к общенациональному эдинери - так называемому "говору лесов и степей".
- Они тут в стране Динан, все похожи, - объяснил Сорди. - Небольшие различия в словарном запасе и произношении. Вот у тебя - ну, насчет слов молчу, это неважное дело - но какая-то акцентуация необычная.
- Профессор Хиггинс, тоже мне, - поморщилась Карди. - В верховой езде тоже: зарабатывал на спорт королев репетиторством и в дни бегов не вылезал с ипподрома.
- Виноват.
- Надо бить себя в грудь и причитать: "Mea culpa, mea maxima culpa", и всё пройдет, - усмехнулась она. - Что, такому тебя твои безгрешные собратья не учили? Ничего, здесь это лыко тоже в строку, хотя ставки в игре здесь другие, а лошади нам пока и вовсе не по рылу.
- Я бы и не сумел верхом по таким тропам.
- С хорошо обученным конём сие не так трудно, как тебе кажется. Так вот. Я думаю, не взять ли тебя в подмастерья. В ученики или там оруженосцы. Без высшего руководства тебе с Лэном и горами не разобраться и вообще не проживёшь и недели. О том я уже говорила, по-моему. Так вот тебе пища для размышлений. Ученик соблюдает три основных правила: не надевает "смертного железа", не задаёт вопросов, пока мастер не спросит, исполняет приказ старшего тупо, слепо, безмозгло и так далее. Ибо пока включишь разум - напрочь лишишься его вместилища и седалища.
- Я обязан подумать или сразу соглашаться? - спросил Сорди.
- Пока я прямо не предложила - нет, конечно. Думай сколько влезет. Мы оба ничем друг другу не обязаны, даже самим фактом существования.
- Значит, ты мастер?
- Раз при долгом клинке - да, конечно. С перерывом на тот случай, если его возьмут украдкой. Только не спрашивай, прошу тебя, что именно делают с сабельным вором, когда поймают.
Когда дошли до выхода, оказалось, что брошенная накануне одежда обратилась в кружево.
- Крепко ей досталось, - отметила Кардинена. - Что значит - мёртвая материя. А ведь вещи чуть сдвинули, заметил? Еще раз посмотри и вспомни, как они легли раньше. Явно кое-кто желал в гости напроситься.
- Как мы пройдем наружу?
- А вот это без проблем, - сказала она, отодвигая тряпье от выхода и возвращая погашенный о землю факел на прежнее место. - Проблемы потом начнутся. Видишь - светает впереди? Чуть погодим, пока не разъяснится полностью, - и вперед без страха и упрёка.
Так и получилось. Что бы там ни было; кислота, яд, волшебство или простая биологическая сингулярность, - работало оно лишь на входе. Слишком умно для травы, слишком выгодно для человека.
Когда выбирались из зева, ему почудилось, что спина женщины чуть напряглась. Потом отпустило.
- Не здесь, похоже. Чуток впереди, - пробормотала она себе под нос.
Сорди не посмел переспросить, про что это она - очевидно, втайне примеривал на себя роль ученика. Некая странная лёгкость овладевала его душой и телом. Несмотря на тяжесть верхнего одеяния, на то, что вздетые на плечо сумки превращали обоих в горбунов, а сабля, понемногу съехав на левый бок и заторчав как помело, придала облику его спутницы нечто ведьминское, - тропа как бы сама стелилась под ноги всеми своими извивами, а холодный воздух прочищал лёгкие. Где-то неподалёку ручей плескал воду из одной ладошки в другую, и высоко вверху, над кронами дубов, деловито переговаривались птахи. Ветви там, в безличной голубизне и светлых облаках, будто сами завивались в гнёзда. И поникшая от росы трава, такая длинная, что путалась в ногах и ложилась на гравий…
В самом деле, гнездо в кустах обочь тропы. И в нем два беловатых в алую крапинку яйца. Сорди нагнулся, взял в руку одно - тёплое. Свежее. Когда-то мальчишкой он такие яйца с удовольствием пил…
Но тотчас в бок ему воткнулось нечто вроде хорошо заточенного шила.
- Положи на место. Вот так, плавно, и попробуй только мне раздавить. Я тебе что приказывала - кормиться лишь тем, что само на тропе появилось. Или ты настолько голоден? Одинокая вдовая самочка только отошла чего ни на то поклевать - а тут нате вам!
Сорди отстранился:
- Я считал, что у тебя нет другого оружия.
- Это не оружие, а бамбуковые спицы для моих дамских рукоделий. Нет, ввожу новое правило для ученика: мастер говорит только раз и только после первого нарушения. Притом запечатлевает свои слова заушением или чем покрепче. Как отец Бенвенуто Челлини, когда тот мальчиком увидел саламандру, пляшущую в огне камина. Чтобы навек запомнилось.
- Но я пока не ученик?
- И моли своего христианского Бога, чтобы так оставалось подольше.
Карди помолчала и добавила не так жёстко:
- Дурень, яйца были насиженные. Тебе ж не надо, чтобы в животе малиновки щебетали?
- Эти птахи, по-моему, гнёзд на земле не сооружают.
- Значит, то была сумасшедшая малиновка.