Мда… Маленький "бздынь" получился.
Собираясь "на дело" я озаботился кое-какой маскировкой. Прежде всего - по официальной легенде. Коль мы - "купецкие люди", то и выглядеть должны соответственно.
Одежонку - попроще, всяких цацек-побрякушек - долой, доспехами не светить, оружие дорогое замотать. Сани простые, без наворотов. Кони у нас - хоть и добрые, но не рысаки боярские. Вроде, из образа не выпадаем.
Одним из элементов этого "соответствия образу" была моя собственная роль. Понятно, что мальчишка-отрок быть старшим в купеческом караване не может. Так что я играю бедного родственника, дальнего племянника господина главного нашего стало быть приказчика Николая-свет как его там по батюшке.
Кроме такой вот "игры на публику", предполагал я поиграть "ваньку" и будущим "боевым сотоварищам по секретности".
Ситуация-то тёмненькая. Куда точно идём - неизвестно, зачем - не сказано. Чего на месте ждать - непонятно. Одно дело - "подай-принеси", другое - если резать кого… Почему служилые штатских в спецоперацию втягивают? Там всё так просто, что никакой подготовки не требуется? А начальство, того, не ошиблось ненароком?
Я понимаю - конспирация, секретность, "чего не знаешь - про то не проболтаешься"… Но… Мне ж людей вести! Да и самому интересно. Вот прикинусь "пеньком на посылках" - мне не жмёт, а, может, и разузнаю чего.
Но Гостимил всю эту игру сразу поломал. Он-то меня знает. Указал нам двор, где встать и сразу же в избу. Откуда немедленно явились ещё два наших попутчика.
Один - довольно молодой крупный парень с несколько глуповатым круглым лицом, лет двадцати пяти. Звать - Поздняк. Судя по имени - поздний ребёнок. Ещё говорят - "поскрёбыш". Судя по ухваткам и возрасту - княжий гридень из младшей дружины. Невысокого полёта птица. Да ещё и хромой. Правое колено не гнётся.
Ноги у кавалериста - самое беззащитное место. Если пехота обезноживает от маршей, от худой обувки да от сырости, то конные воины - от падения с лошади и ранений в ноги. Именно по ногам конников чаще всего и бьют. Позже из разговора выяснили - точно, попал коленом под удар палицы. Раздробленное колено срослось, но не гнётся. Соответственно, комиссован по ранению.
Второй - существенно старше, лет под сорок. Чуть пониже и сильно ширее. Назвался Борзятой. Как-то такое имя да с такими габаритами… смешно. Потом присмотрелся: а он и вправду двигается легко и быстро, "борзо". Видать, смолоду и вовсе шустёр был. Да и нынче - не соня. Есть типаж такой - "весельчак злобный". Всё бы шутки шутить да веселиться. Только шутки как-то злые получаются. И - болезненные для окружающих.
Мы и вылезти-то из саней едва успели. Подходят они:
- О, гости долгожданные доплелися! Где ж вы себе таких кляч-то набрали? Они ж не для езды, а токмо для еды. А и сами-то, глянь-ка, в вожжах путаются, в постромках заплетаются. Вот же послал господь неуков да бестолочей. Это у тебя что?
Борзята тычет пальчиком Николаю в грудь. Николай, естественно:
- Где?
И опускает глаза. А Борзята хватает его двумя пальцами за нос и, крепко сдавив, начинает выкручивать. Шутка старая, может быть и смешной. Весь вопрос в мышечном усилии и продолжении. А продолжение идёт такое: выкручивает и тянет, сбивает на колени, бьёт по уху и, хохоча и вытирая обсопливленные пальцы об Николаево плечо, поучает:
- Ты, баран земский, шапку снимай, когда перед княжьими стоишь. А то и без шапки, и без головы останешься. У-ё!
Последнее - уже от меня. "Смеяться над людьми, которые не понимают шуток - садизм" - международная мудрость. Добавлю: "…а глупых шуток - садизм в особо извращённой форме". Ну и "на" тебе больно.
Они во двор выскочили налегке, в одних кафтанах. Я от него с правой руки оказался. Пока он её об Николашку вытирает - бок у него не закрыт. А посошок у меня в левой - ему и не видно. Я и воткнул. В его печень. От всей души и с доворотом на месте. Пробить всерьёз такую тушу дрючком из такой позиции… Реакция у него хорошая: Борзята ручкой махнул - я в сугроб улетел. Пока выбрался да личико своё белое утёр… Слышу Гостимил раскудахтался как наседка над яйцом:
- Постойте! Люди добрые! Братцы! Православные!
Гостимил лепечет, Николай на четвереньки вставать собирается. Над ним этот… Борзята стоит, в правой руке - нож засапожный, а в левой, опущенной - кистень на ремешке болтается. Очень даже близко от Николаевой головы. На полдороге к крыльцу - Поздняк завис. Он-то и сам хромой - ходит медленно. И доходит до него… с опозданием - только начал ножик доставать. Вокруг - мои. Уже оружие у всех наголо, и Чимахай начинает потихоньку топорами мельницу свою раскручивать.
Постояли, посмотрели друг на друга… А оно мне надо? - Оно мне не надо.
- Слышь, дядя, ты свою ляпушку-то с руки-то скинь. Не люблю я, когда железом по голове ляпают.
- А ты кто такой, чтобы мне об твоей любови печалиться?
Тут от сарая Гостимил руками машет:
- Борзята, да я ж тебе сказывал! И про Марану, и про "росомаха", и про кузнеца. Это ж он и есть - пасынок Рябиновский! По прозванию "Зверь Лютый".
- Вона чего… А Рябина где?
- Рябина во садочке растёт. А Аким Яновичу нездоровится. По делам мелким, простым да неважным он меня посылает. Меня Ванькой звать. С Пердуновки я. Деревенька такая есть - Большие Пердуны. Не слыхал? Кистень-то сбрось. Или как? Бить тебя?
Потихоньку продвигавшийся с поднятой вертикально и оттого выглядевшей совершенно не опасно, рогатиной в руке, Сухан развернулся в стойку за левым плечом Борзяты. Опустил наконечник и взял "на руку". Тот скосил глаза, оценил диспозицию и выпустил из руки ремень, на котором болтался кистень. Железяка ляпнулась в снег.
Почти сразу же лицо его приняло обычный ухмыляющийся вид, злой цепкий взгляд заменился игриво-весёлым. Сменился и темп речи, и интонация. Он начал балагурить:
- Ой, а мы уж ждали-ждали, очей не смыкали, всё думали-гадали, на дорогу выбегали… Что ж это наши друзья-сотоварищи, спутники-попутчики не идут, не бредут, не едут. Иль беда кака приключилося, или девка красная повстречалася…
- Пойдём-ка лучше в дом, поговорим по делу.
Разговора не получилось - мужик битый и сторожкий. На все мои вопросы:
- Что, где, когда, чего и сколько?
Нагло улыбается и отвечает с чувством глубокой загадочности и бесконечного превосходства:
- Придёт время, узнаете.
Ну я и на все его вопросы - аналогично:
- А оно тебе надо? Перетопчешься.
Сплошная конспирация с непрерывной проверкой на прогиб.
Естественно, стандартный наезд по теме безбородости. Наезд, с подачи Борзяты, попытался реализовать глуповатый Поздняк.
Шутки шутить хорошо гуртом. Вот старшой - подручного и подтолкнул. Только шутёж этот сходу перешёл во встречный, публично заданный, вопрос затронутого не по делу Ноготка. Вопрос мне:
- Господин, а ты не знаешь какой-нибудь новой пытки для сломанного колена?
- Нет, Ноготок. Насчёт колена не знаю. Но можно и ступню поломать. Штука такая есть - "испанский сапог" называется.
И начинаю громко, внятно объяснять своему личному палачу - что помню по теме. Ноготок, естественно, задаёт уточняющие профессиональные вопросы, я тычу лёгонько дрючком в обсуждаемую лодыжку. Стремлюсь, понимаете ли, к наглядности и доходчивости… Как в детском садике.
"- Мальчик, ты школьник?
- Не, тётя, я - садист.
- В смысле?!
- В садик ещё хожу".
Поздняк открыл рот, побледнел и больше в эти игры не играл.
Гостимил замолк с самого начала… Так-то он шестерит перед Борзятой, но моих подкалывать… смущается. Про клизму, что ли, вспомнил?
Сам Борзята вздумал подразнить Ивашку. Так это, по-детски. Углядел завёрнутую в тряпки саблю, ухватил её и начал дразниться:
- У-тю-тю! На что вознице метёлка в ножнах? Дорогу перед конями подметать?
И давай убегать. "Не догонишь, не поймаешь…". Ну, чисто детишки расшалились. Точно - в молодости резов был. Но когда он клинок из ножен вытянул да увидел… Пока он понятие - "гурда" с понятием - "кучером" пытался в сознании совместить - "кучер" его догнал. И по уху приложил. "Не трогай чужие игрушки без спроса".
Ну и я, между делом, дядю уел:
- То нам говорили: приказчики купеческие идут Деснянские торги по-высматривать да товары по-показывать, а то дурень борзый кричит: "Мы - княжьи! Мы - княжьи!". Главного приказчика по уху бьёт, шапку снять велит, на колени ставит. Слышь, Борзята, может у тебя и княжьи хоругви припасены? Так ты дай. Поднимем над тройками, как в крестный ход, да пойдём весело. Чтоб народ знал. От какого князя мы посланы.
Дядя морду покривил, будто кислого наелся, но - крыть нечем - заткнулся. Тоже мне - конспиратор.
По утру, ещё до света, выкатились на Десну и в три тройки резво побежали вниз. Едем.
"Мы едем, едем, едем
В далёкие края.
Хорошие соседи,
Счастливые друзья".
Ну-ну… Насчёт "хороших" и "счастливых" я бы так уверенно говорить не стал. Посмотрим - как-то оно будет… Что-то мне на душе тревожно.