- По легенде, язык ба-инсанов произошёл от говора их супердельфинов, - ответил Юлиан. - Мой большеземельский муж… простите, брат - биолог из России и ходит к нам как к себе домой. Говорит, что их мозг не только весит больше дельфиньего, что неудивительно, исходя из размера туши. Там неимоверное количество нейронных связей и сдвоенный центр речи.
- Они говорят, ваше…?
- Говорят - и ультразвуком, и лихим посвистом. Госпожа Галина, давай лучше на брудершафт опрокинем, что ли, а то соотечественники, можно сказать, двойные, а всё выкаблучиваемся. Какие-то есть давние правила, что назвать даму на "вы" - значит обязать её отвечать равновесно. Если пол одинаковый.
- Давай, твоё величие, - лихо согласилась она. - Надеюсь, ты настолько меня выше званием, что не обидишься, если я тебя при людях выкать стану?
Он улыбнулся:
- Никак не запомню, что здесь не Москва, а я не мужняя жена, а женатый муж. И что на "вы" вообще по сути одних дам кличут. Да, ты по дороге намерена посетить Двойные Замки?
- Чтобы полюбоваться на двойное пузико с внучатами? Ой, нет, слишком я для того молода. Пускай уж эти младенцы сначала родятся. А то об одном буду всю дорогу думать - так ли мерзко у моих девок выйдет, как у меня с Браном, или лучше.
- Тьфу, чтоб не сглазить, но, думаю, куда проще. Они обе здешние, а потом их повенчали по всем правилам. Не очень торжественно, в присутствии всего трёх братьев-ассизцев и одного архиепископа.
- Господин король, ты в это веришь?
- И не хотел бы, а приходится. Вертдом невелик по размерам, и гармония его с окружающей средой какая-то необычная. Вот ещё бельгардинки и твои сентегирские ассасины, они… В общем, у них тоже получается плотно въехать в мироздание без всяких наркотиков и психоделиков, да ещё им ворочать.
После таких разговоров Галина почти что удивилась тому, что властная старуха не присоединилась к их компании, чтобы пуститься в обратную дорогу к морскому побережью, откуда её извлекли по причине малого нездоровья. Уж кто-кто, а она бы смотрелась в дамском седле куда замечательней нынешней предводительницы: удобно, разве что в стелющихся сзади юбках путаешься и в скакуна полный карьер не пустишь. Ибо непривычно.
Кажется, для экс-рутенской дамы это путешествие было противоположно не только самому первому, рядом с отцом, но и течению лет: от Чумного Острова, где отпущенный ей земной срок завершился рождением сына, в самом деле чуть не убившего саму мамашу, до столицы, в стенах которой она впервые поняла суть и долг своей цветущей взрослости, и до мест, которые сохранили память о ней, совсем юной.
Кажется, королевский совет негласно решил показать гостье изменчивость неизменного и неизменность изменчивого, как любили говорить в Сконде.
"Места не моей боевой славы", - думала Галина, покачиваясь в седле и кутаясь поверх куртки и штанов в толстый шерстяной плащ, пока под копыта отряда стелилась отменно укатанная дорога. Сайкелы попадались куда реже, чем в прошлые лета, при том что им была выделена особая полоса в середине, встречные всадники ловко сторонились, никто из следующих тем же путём, что и отряд, не заходил на обгон. Даже рыдванов, фургонов и прочих телег на мягком ходу попадалось немного. Судя по всему, привозная цивилизация несколько всех достала.
Гостиницы и даже обыкновенные трактиры, как и раньше, поражали абсолютным отсутствием клопов и вшей, но никаких поглотителей отходов не наблюдалось. Простые ватер- и люфтклозеты, правда, не слишком вонючие. Поскольку вокруг расстилался изумительный простор цвета молодого изумруда, то кони-люди по большей части ночевали во дворе и конюшне, удобряя хозяйскую территорию навозом и объедками со щедрого хозяйского стола. Одной Галине полагались комната на верхнем этаже и страж, дремлющий у порога: Сигфрид или его почти-близнец Торкель. Вторгнуться в комнату или шатёр никто из них, вопреки то ли опасениям, то ли надеждам, не пытался.
Дня через четыре на горизонте появился город-замок Вробург - легендарная прадедовская столица Вестфольда и Франзонии. Клык диковинного зверя, что пропорол собой холмистую равнину. Галина уже догадалась, что рыцарь Олаф - местная копия Завиша, супруга королевы Кунигунды и чешского делателя королей. Однако второе название земного Вробурга, Глыбока, не соответствовало здешнему прототипу. Замок стискивал, точно обручем, древнее поселение и венчал собой скалу, у подножия которой, на обширно зеленеющей лужайке, лежал новый город, шумный, пёстрый и полный самых разнообразных запахов. И он, этот ярмарочный луг, не помнил Олафа Соколиный Камень, который был заключён в ограде: Олафа-спасителя, который своей жертвой отстоял свободу любимого детища. И вернул свободу девочке-жене, подумала Галина. Той, что впоследствии выносила короля Ортоса. Да уж, местный герой действовал куда успешнее того чеха. Между первой женой и второй у него была платоническая любовница - мать юной готийской принцессы, чуть похожая нравом и судьбой на Марию-Антуанетту.
А ещё тут жила святая Йоханна или Йохан Вробуржский, то бишь Жанна Орлеанская, чью историю - спасение от одного костра и достойную воина погибель на другом - вывел на витражах пылкий Рауди. И Хельмут, отец короля Орта, родоначальник двух династий, исполнитель суровых приговоров. Диковинная история, трагическая, но в то же время игровая. Почти по Хёйзинге: "Осень средневековья" одновременно с "Человеком играющим".
- Только не нужно мне никаких рассказов, - она предостерегающе подняла руку, едва Сигфрид приоткрыл рот, чтобы сыграть роль гида. - Вот лучше объясните мне, что это за лужайки вокруг. Яркие, словно озими, и холёные. Иного слова не подберешь. И лошади на них пасутся - за уши не оттащишь.
- Ты очень уместно спросила, иния, - кивнул Сигфрид. - Это приданое твоих дочерей, какое сотворил Юлиан-рутенец. Доброе семя, что прорастает на бесплодном камне и держит за собой лишь то место, которое ему назначили люди. В первую весну оно создаёт плотную сеть корней. На вторую пропускает сквозь себя то, что легло понизу, и оживляет его - если то было захиревшее высокогорное пастбище, оно расцветает как нельзя более пышно, если посев жита по песку - урождается сам-двадцать, если плодовые кусты, от которых остался сухой прут, - все их обсыпают ягоды. На третью весну можно сажать деревья.
- Хорошее дело. Ты уверен в датах? Мои Барбара с Олавирхо обручены всего-навсего второй год.
- Знающие люди испытывали уже десяток лет, - он пожал плечами. - Несмотря на ручательства самого мэса Юли. В вольной роще напротив Вольного Дома, что рядом с Мостом Тумана.
- Удивительное определение места. Что там за город?
- Ныне это скорее посёлок, городом это считалось при прародителях Хельмуте, Лойто и Акселе, сыне Лойто. Имя ему - Хольбург.
- Это далеко отсюда?
Тот самый дуб с поперечиной, рядом с которым возникли они с папой Алексеем. Освящённый, как позже она узнала, играми детей и гибелью женщины, которая без порока повисла на древе, тем самым вручив ему душу.
Вековая липа, о которой писал - Хельмут или Филипп, его голос? Собственно, какая книга, способная, по легенде, переправить землянина в Верт, реальность вымысла, была изначальной?
Роща рядом с переправой. Место постоянных, но негромких паломничеств.
- Да, иния Гали, далеко в сторону, - объяснял Сигфрид во время её ностальгических размышлений. - В двух конских перегонах.
- То есть в двух сутках пути и ещё столько же обратно? А если менять лошадей на ходу и отдыхать прямо на этом замечательном газоне? Насколько я видела, у нас имеются шатры.
- Если вам желательно торопиться, иния, тогда разумеется.
Типично архаическая ментальность: какой смысл стремиться и достигать, если одно мгновение жизни даёт тебе столько же, сколько другое?
Но если одно равно другому - отчего же не испытать на себе наслаждение ровной и быстрой скачкой, неутомимостью верховых животных, что половину пути бегут налегке, прохладу погожей ночи и мягкость травы?
На следующее утро маленький караван уже внедрился в легендарное сердце Вестфольда. Шагом проследовали сквозь городок, не обнесённый стеной и по виду совсем заштатный - день был не рыночный, под низким парусиновым навесом площади дремало с десяток торговок да помост для показательных экзекуций, с ног до головы зачехлённый той же промасленной тканью. Наполовину торчащий из него столб с перекладиной как раз и подпирал своды.
- И часто здесь это проводится? - спросила Галина, поворачиваясь к Сигфриду и указывая на столб пальцем.
Сигфрид с недоумением поглядел на неё, потом на Торкеля, Торкель ответил им обоим аналогично.
- Ну, фестивали, - пояснила она. - Цирк шапито. Когда главный исполнитель в маске, а остальные актёры в кандалах.
- Не стоило бы так неуважительно, - пробормотал Сигфрид. - Зрелище это, я думаю, редкое, а детали церемонии отрабатываются почище крёстного хода. Один выкупает свою душу по дорогой цене, другие принимают выкуп.
- И не дай Езу Нохри взять большую цену, чем установлена, - добавил Торкель. - Доброго палача лет десять его ремеслу обучают, в особой школе, да и в самой семье. Да и семья в Хольбурге заправляет не из простых. Наследственные дворяне, высокая кровь.
- Я слышала об этом, простите, - ответила Галина мягко. - Даже на самой себе едва не испробовала. Язвлю оттого, что с детства к такому не приучена. Или вообще боюсь.
- А чего тут бояться, - Торкель нагнулся, подхватил с лотка молоденькой торговки пучок зелени, бросил монетку и шутейное словцо, отчего та рассмеялась, показав зубки. - Всей беды не минуешь, любой смерти не объедешь. Но и зарекаться никому не следует. Не всякую грязь можно водой с себя смыть, от иной и жавель не помогает.