Усадив Лизу на прежнее место посередине зала, Иван встал позади нее, положив руки на спинку стула и наклонившись. Он едва касался губами волос девушки, надеясь уговорить ее быстрее сделать свой выбор. Продавцы, понимая ситуацию, уже демонстрировали перед молодой парой вечерние платья. Накинув туалеты на легкие манекены, они ставили их рядом, поправляя и разглаживая складки ткани, чтобы создать движение. Лиза, увлеченная этим красочным действом, все же отметила про себя: все модели подходили к костюму Ивана. Возможно, они были из одной коллекции того же модельера.
- Вот, это! Это… - услышала Лиза шепот у своего уха.
Да у нее и самой забилось сердечко. Рассматривая раньше журналы мод, она могла только мечтать о чем-нибудь подобном. Ах, эти женские слабости. Как дорого они обходятся, но только они способны сделать женщину сильной. И будет счастлива та, рядом с которой окажется мудрый и добрый мужчина, позволяющий ей быть свободной.
Несколько минут продавщицы приносили в примерочную кабинку коробки с туфлями и украшениями. Молча и четко они выполняли свою работу, но при этом улыбка перестала быть официальной. Они загадочно улыбались, тихо переговариваясь друг с другом. Через четверть часа в зал вышла элегантная молодая леди. Только женщины да некоторые из мужчин-актеров знают секреты, позволяющие легко менять свой облик. Локоны цвета спелой пшеницы спадали на открытые плечи, изящные обнаженные руки не суетились, а естественно подчеркивали соблазнительные изгибы, полупрозрачная пелена едва скрывала привлекательную грудь. Она порождала желание любоваться и даже прикоснуться к упругой живой красоте, которой не касался ланцет хирурга. Лиза так грациозно держала спинку, что грудь, призывно колыхнувшись, вызывающе остановилась. Дразнящая загадка начиналась в чарующей ложбинке и терялась далее в ниспадающих складках легкой ткани, которые, не касаясь плоского живота, туго обтягивали крутые будра. Фигура была еще девичьей, женственность только дремала в её недрах, но тонкая талия так эффектно подчеркивала все соблазны, таящиеся за длинными, до самого пола разрезами, что взгляд любого мужчины был обречен навеки заблудиться там. Возможно, кто-нибудь из внимательных женщин смог бы отыскать мелкие неточности или огрехи, но это было бы скорее проявлением зависти. Некоторые отклонения от идеала только подчеркивали реальную, а не выдуманную красоту девушки. Если бы не прежние озорные глаза Лизы, которые насмешливо поглядывали из-под вуали длинных ресниц на ошеломленного Ивана, он бы насторожился: что его может связывать с надменной красавицей из совершенно другого общества. Однако взгляд девушки выдавал ликование маленького чертика, что усилием воли сдерживался внутри. Похоже, он нашептывал ей пуститься вприпрыжку вокруг влюбленного с торжествующим победоносным криком - "ну что, попался!". Но Лиза умела держать паузу. Она наслаждалась произведенным эффектом. Не то чтобы ей более всего на свете нравилось покорять мужчин, но какая женщина устоит перед таким соблазном.
Неужели только красивое вечернее платье сделало из привлекательной молоденькой сверстницы гордую, величественную красавицу? Нет, это память. Память, хранимая в генах, в крови, в странных снах, смутно напоминающих совсем иные времена, когда огромные залы в загадочном свете сотен свечей наполнялись танцующими парами, ароматом утонченных духов и прелестными мелодиями. Наверное, женщины в большей степени, чем мужчины наделены этим даром - помнить прекрасное из прошлых жизней и стремиться к нему. Не удивляясь тому, откуда берутся эти знания, утонченные женские сердца доверяют им и всегда выбирают из множества окружающих предметов именно те, что свойственны им, подчеркивают их неповторимость, делают более привлекательными и единственными. Да будет счастлив тот мужчина, кто распознает и поймет природную способность любимой женщины, когда в ней просыпается древний язык жестов. Язык прародительниц, живших многие поколения назад, но так же мечтавших о любви и стремившихся выразить ее. Погружаясь в чарующее состояние любви, женщина подсознательно начинает говорить на древнем языке влюбленных, понятном в любой точке мира. Она сможет высказаться, даже если под рукой будет охапка тропических листьев, букет луговых трав или шкурки зверушек, согревающих в холода. Но если же судьбе угодно будет одарить ее драгоценностями и неповторимыми нарядами, заиграет этот бриллиант всеми гранями, засветится изнутри, очарует и пленит многих. И будут шептаться вокруг: неужели это она? Но лишь по глазам удастся распознать, кто перед вами - холодная кукла, демонстрирующая красоту, или та единственная, что говорит на языке любви.
Эти размышления посетили бы каждого, кто любовался, в то время как Лиза не торопясь прошла насколько шагов навстречу вскочившему с кресла Ивану. Он в нерешительности остановился перед красавицей, сдерживая свой порыв обнять ее. Потом, бережно взяв ее руку, галантно прильнул к ней губами. Некоторое время все молчали, наблюдая за прекрасной парой.
- Так мы будем фотографироваться? - нарушил тишину веселый голос Лизы.
И тотчас вокруг них началась суета. Без перевода поняв просьбу, менеджер принес фотоаппарат, продавщицы поправляли одежду на молодой паре, чтобы они выглядели эффектнее, подсказывали, как лучше встать перед объективом. Все приняли такое живое участие в происходящем, что стало понятно: влюбленные покорили их своей искренностью.
Пока довольный управляющий пошел оформлять покупки с кредитной карточкой Ивана, молодые люди переоделись, а продавцы упаковали всю красоту в фирменные коробки модного салона. Взяв визитную карточку отеля с адресом, где остановились щедрые покупатели, менеджер обещал прислать туда фотографии через день-два и сделать все за счет салона. Тем временем продавцы аккуратно разместили красивые фирменные коробки салона в багажнике машины, и она мягко тронулась с места, увозя влюбленных под восторженные возгласы всего персонала модного салона.
- Ой, я часы забыла снять, - воскликнула Лиза. - Вернемся?
- Не возьмут, - не отрывая взгляда от дороги, сурово произнес Иван.
- Почему? - удивилась девушка.
- Я сказал, что ты русская. И они согласились на все, лишь бы остаться в живых, - улыбнулся он в ответ.
- Ты шутишь? - всё еще колебалась девушка.
- Лиз, как честные девочки, мы все оплатили. Не волнуйся.
Глава IV
Покупки в супермаркете и дорога в отель прошли для Лизы как в тумане. Они о чем-то говорили с Иваном, но это было так незначительно, что не запоминалось. Предчувствие чего-то важного овладело душой девушки. Интуиция подсказывала ей, что она на пороге. Она сделает этот шаг без сожаления, но тревога не покидала ее. Иван казался беззаботным, то и дело шутил, но в глазах его она читала ту же напряженность, что овладела и ей. Женщины не только более общительны, чем мужчины, они и более проницательны. И это не связано с каким-то особым мышлением или, как часто говорят, женской логикой. Нет, они просто чувствуют острее, чем мужчины. А любящему женскому сердцу о многом скажут едва заметные изменения в тембре голоса или движении руки родного человека. Они даже не обучаются этой азбуке - интуиция дремлет в женщине и просыпается помимо ее воли.
Лиза очнулась от своих мыслей, только когда Иван распахнул перед ней дверь в благоухающую незнакомыми запахами ванную комнату. Он пообещал, что полчаса у нее есть на сборы перед торжественным событием, и отправился готовить. Прохладный кафель под ногами, уютная обстановка и множество флакончиков с шампунями и маслами могли расслабить любую женщину. Хотелось бесконечно лежать в тёплой ароматной воде, наполнявшей круглую ванную, и слушать, как струйка из блестящего краника с легким шелестом пробивается сквозь шапку высокой пены.
Лиза закрыла глаза и почему-то начала вспоминать, как месяц назад она сказала дома, что хочет провести зимние каникулы самостоятельно. В их семье было заведено, что все выходные и праздники родственники проводили вместе на даче, оставшейся после смерти родителей её матери. Расположенная на краю поселка Черновка, в сорока минутах езды от Москвы, дача служила местом сбора трех сестер, унаследовавших большой дом. Мать Лизы была младшей из них и свято берегла традиции. Да и все члены семей Лизиных теток с первых дней тесно вплетались в большую семью и уже не мыслили себе иного отдыха. Впрочем, отдых был довольно активный: каждому находилось дело в этом коллективном хозяйстве. Зато вечером все собирались за огромным продолговатым столом и засиживались за полночь. Лиза хорошо помнила этот дубовый стол, сделанный дедом. После выхода на пенсию он увлекся резьбой по дереву. Подрабатывал тем, что ремонтировал мебель и плотничал на дачах, а потом начал брать заказы домой. В его умелых руках рождались столы, шкафы и даже буфеты, инкрустированные тонкими рисунками. И этот знаменитый обеденный стол, занимавший больше половины гостиной, с изображением корзинки цветов в центре был так хорош, что его решено было оставить на память. Огромную столешницу с инкрустацией никогда не застилали скатертью, а тарелки ставили на толстые матерчатые салфетки. До некоторых пор Лизу удивляло, что многие взрослые, приезжая на дачу, клали ладони на красивое полированное дерево и тихо говорили: "Здравствуй, дед". Но прошло время, и она стала повторять это вслед за ними, мысленно возвращаясь к тем дням, когда стол был для неё потолком в играх со сверстниками.