- Я вижу. Вижу. Вы все против меня. Хорошо. - Он сел, бросая на всех злобные взгляды. - Если б вы что-нибудь знали о рынке государственных облигаций Южной Америки… И осекся.
Рядом с ним, на ручке соседнего кресла, лежала бумажная салфетка. Водолазка взял ее, внимательно оглядел и начал мять.
- Злиться на нас не надо, - заговорил Гаффни. - Не думайте, мистер, что я какой-нибудь громила. - "Он старается разрядить обстановку, - подумала Лорел, - но чувствуется, что здорово злится на Водолазку". - Успокойтесь, расслабьтесь. Постарайтесь увидеть во всем этом светлую сторону. Авиакомпания наверняка возместит вам стоимость билета в оба конца.
Водолазка на мгновение вскинул глаза на Дона Гаффни и вновь посмотрел на салфетку. Теперь он уже не мял ее, а разрывал на длинные полоски.
- Кто-нибудь знает, как пользоваться печкой на камбузе? - спросил Лысый, словно ничего и не произошло. - Есть хочется.
Ему никто не ответил.
- Наверное, никто не знает, - грустно вздохнул Лысый. - Эра специализации. В какое ужасное время мы живем. - С этим философским утверждением он и удалился в салон бизнес-класса.
Лорел посмотрела на девочку и увидела, что из-под черных очков по щекам бегут слезы. Она тут же забыла о собственных страхах и крепко прижала Дайну к себе.
- Не плачь, милая… этот мужчина просто расстроился. Теперь ему лучше.
"Во всяком случае, сидит на месте и как зачарованный рвет салфетку", - подумала Лорел.
- Мне страшно, - прошептала девочка. - Мы все кажемся этому мужчине чудовищами.
- Нет, я так не думаю. - В голосе Лорел слышались нотки удивления. - С чего ты это взяла?
- Не знаю.
Дайне нравилась эта женщина, понравилась, как только услышала ее голос, но девочка не собиралась говорить Лорел, что какое-то мгновение видела их всех, включая себя, глазами мужчины с громким голосом. Она побывала в сознании мужчины с громким голосом, то ли мистера Тумса, то ли мистера Тунни, а может, фамилия у него была и другая, но для него пассажиры представлялись сворой злых, эгоистичных троллей.
Если бы Дайна сказала такое мисс Ли, последняя подумала бы, что она сошла с ума. Почему эта женщина, которую она только что встретила, должна была воспринять такое иначе?
Вот Дайна и промолчала.
Лорел поцеловала девочку в щеку, горевшую огнем.
- Не бойся, милая. У нас есть капитан, он знает, что надо делать, ты это чувствуешь, не так ли, и через несколько часов мы вновь вернемся на землю.
- Это хорошо. Только я хочу, чтобы тетя Викки была со мной. Где она, как вы думаете?
- Не знаю, милая, - ответила Лорел. - Но хотелось бы знать.
Дайна вновь подумала о лицах, которые видели глаза кричавшего мужчины: злых лицах, жестоких. Подумала о своем лице, пухлом детском личике с глазами, спрятавшимися за громадными черными очками. Вот тут мужество покинуло ее, и она разрыдалась, прижимаясь к груди Лорел. Женщина обнимала ее, не зная, что делать, и вскоре сама начала плакать. Так они поплакали минут пять, а потом Дайна начала успокаиваться. Лорел взглянула на худощавого молодого человека, его звали то ли Алберт, то ли Лавин, и увидела, что и у него глаза на мокром месте. Он поймал взгляд Лорел и торопливо уставился на свои руки.
Дайна последний раз всхлипнула и затихла.
- Похоже, слезы не помогают, а? - спросила она после долгой паузы.
- Похоже, что нет, - согласилась Лорел. - Почему бы тебе не поспать, Дайна?
Девочка вздохнула, в горле у нее что-то забулькало.
- Не думаю, что смогу. Я спала.
"Я тоже спала", - подумала Лорел.
"767" продолжал лететь в восточном направлении на высоте 36 тысяч футов, каждый час оставляя за собой пятьсот миль погруженной в темноту центральной части Америки.
ГЛАВА 3
Метод дедукции. Случайности и статистика. Возможности для спекуляций. Давление во впадинах. Проблема Бетани. Начало спуска
1
- Час тому назад маленькая девочка высказала очень интересную мысль, - неожиданно нарушил тишину Роберт Дженкинс.
Маленькая девочка уже давно крепко спала, несмотря на свои сомнения в том, что сможет заснуть. Алберт Косснер тоже клевал носом, мечтая вновь вернуться на таинственные улицы Томбстоуна. Он достал скрипку из багажной ячейки над креслом, и теперь она лежала у него на коленях.
- Что? - Он выпрямился.
- Извини. Ты дремал.
- Нет, - ответил Алберт. - Не до сна сейчас, знаете ли. - И повернулся к Дженкинсу, наверное, чтобы это доказать.
Под налитыми кровью глазами темнели мешки. Дженкинс подумал, что чем-то этот юноша напоминает енота, которого спугнули, когда тот шарил по мусорным контейнерам.
- Так какую мысль она высказала?
- Она сказала мисс Стивенсон, что не сможет заснуть, потому что уже спала. Раньше.
Алберт скосился на Дайну.
- Но она спит.
- Я вижу, что спит, дорогой мальчик. Но не в этом дело, совсем не в этом.
Алберт хотел было сказать, что Тузу Косснеру, самому быстрому стрелку-еврею к западу от Миссисипи и единственному техасцу, выжившему в битве при Аламо, не нравится, когда его называют дорогим мальчиком, но решил не придавать этому особого значения… пока.
- Тогда в чем же?
- Я тоже спал. Отключился до того, как капитан, наш первый капитан, погасил табличку с надписью "НЕ КУРИТЬ". Такое со мной случается всегда. Поезда, автобусы, самолеты - я засыпаю, как младенец, как только они заводят двигатель. А как насчет тебя, дорогой мальчик?
- А что насчет меня?
- Ты спал? Спал, не так ли?
- Э… да.
- Мы все спали. А вот люди, которые бодрствовали, исчезли.
Алберт задумался.
- Возможно…
- Никаких возможно, - отмахнулся Дженкинс. - Я пишу детективные романы, зарабатываю этим на жизнь. Можно сказать, дедукция - мои хлеб и масло. Если бы кто-то бодрствовал в момент когда исчезали все эти люди, неужели ты думаешь, что он не поднял бы крик и не разбудил нас?
- Поднял бы, - согласился Алберт. - Только того парня, что лежит в самом хвосте, он бы не разбудил. Думаю, его не разбудила бы и сирена.
- Возражение принимается. Но никто не кричал, не так ли? И никто не вызвался рассказать нам, что произошло. Поэтому я и предполагаю, что самолет покинули только не спавшие пассажиры. Естественно, вместе с бодрствующим экипажем.
- Да. Похоже на то.
- У тебя в глазах тревога, дорогой мальчик. По выражению лица ясно видно, что моя идея тебе не нравится, несмотря на всю ее привлекательность. Позволь спросить, почему? Я что-то упустил? - По тону Дженкинса было понятно, что он в это не верит, но чувствовалось, что мама привила ему хорошие манеры.
- Не знаю, - честно признался Алберт. - Сколько нас? Одиннадцать?
- Да, считая того парня, что храпит в хвосте, нас одиннадцать.
- Если вы правы, нас не должно быть больше?
- Почему?
Но Алберт не ответил, потому что внезапно перед его мысленным взором возник образ из детства. Теологически его воспитывали в некой буферной зоне, поскольку родители уже не были ортодоксами, но еще не стали агностиками. Он и его братья соблюдали диетологические традиции (или законы, как ни назови), все праздновали бармитцву, все знали, кто они такие, откуда пришли и что сие означает. А то, что он сейчас вспомнил, ему рассказали в храме. Историю о последней казни египетской, о том, что свершил ночью по велению Господа ангел смерти.
Но теперь Алберт видел ангела, идущего не по Египту, а по салонам "767", летящего рейсом 29, прижимая пассажиров к своей ужасной груди… не потому, что они забыли помазать дверные косяки (или спинки кресел) кровью агнца, а потому…
Почему? Почему?
Ответа Алберт не находил, и по его телу пробежала дрожь. Лучше б ему не вспоминалась эта история.
- Алберт? - Голос Дженкинса донесся откуда-то издалека. - Алберт, с тобой все в порядке?
- Да. Просто задумался. - Юноша откашлялся. - Если бы все спящие пассажиры остались в креслах, нас было бы человек шестьдесят. Может, и больше. Я хочу сказать, это же "красный глаз".
- Дорогой мальчик, а ты…
- Не могли бы вы называть меня Албертом, мистер Дженкинс? Это мое имя.
Дженкинс потрепал Алберта по плечу.
- Прошу прощения. Искренне. Только не подумай, что я отношусь к тебе свысока. Я нервничаю, а когда нервничаю, у меня привычка уходить в… знаешь, как черепаха прячется под панцирь. Только я прячусь в выдуманный мир. Представляю себе, что играю Фило Вэнса. Это детектив, великий детектив, созданный Эс. Эс. Ван-Дайном. Полагаю, ты его книг не читал. Едва ли кто читает их в наши дни, о чем можно только сожалеть. Но все равно извини меня.
- Ничего страшного.
- Отныне ты Алберт и будешь Албертом во веки веков, - пообещал Роберт Дженкинс. - Но я хотел спросить, летал ли ты раньше "красным глазом"?
- Нет. Я вообще первый раз лечу через всю страну.
- А я летал. Многократно. Несколько раз даже изменял своим привычкам и какое-то время бодрствовал. Когда я был моложе, а двигатели шумели гораздо сильнее. Я, наверное, покажусь тебе глубоким стариком, если признаюсь, что первый раз с побережья на побережье летел на самолете с турбовинтовыми двигателями и с двумя промежуточными посадками, так как на весь перелет горючего не хватало.
Так вот, я заметил, что очень мало людей засыпают в первый час полета… зато потом спят практически все. В этот первый час люди приспосабливаются к новым условиям, знакомятся с попутчиками, пропускают рюмку или две…
- Вы хотите сказать, обустраиваются, - поддакнул Алберт.