- Попадись он мне только в лапы! - сдвинув брови, крякнул Харланд. - Эдаких шуточек у себя в доме я не потерплю, усвоили?
- Да уж, ты любого здешнего бродягу в порошок сотрешь, - ввернул Нэр-Джонс.
Харланд оглядел свои мощные бицепсы, обрисовывавшиеся под рукавами рубашки:
- Запросто. Но что с этим парнем - ты ведь не промахнулся?
- Нет, но шар пролетел насквозь! Так, во всяком случае, это выглядело, - ответил Сэйвелсан.
Нэр-Джонс не проронил ни слова.
Харланд задвинул ставни и поворошил в очаге угли.
- Черт знает что творится! Надеюсь, до слуг эта чушь не дойдет. Призраки - это для дома сущее несчастье. Хотя я в них и не верю, - заключил он.
И тут Сэйвелсан выступил с неожиданной речью.
- Я тоже, как правило, не верю, - проговорил он с расстановкой. - Однако невыносимо себе представить, что некий дух до скончания века обречен блуждать вокруг того места, где он совершил злодеяние.
Харланд и Нэр-Джонс уставились на него в растерянности.
- Глотни-ка виски, только не разбавляй, - сочувственно предложил Харланд. - Вот уж не подозревал, что на уме у тебя такое.
Нэр-Джонс хохотнул. По его словам, он сам не понимает, чем был вызван этот смех и что заставило его произнести следующее:
- Дело вот в чем. Миг, когда злокозненное намерение было осуществлено, канул в вечность, но повинному духу вменено в обязанность длить свое преступление до скончания времен: совершенное преступление его нимало не насытило, а принесло лишь краткосрочное удовлетворение - произошло это, быть может, столетия тому назад, однако затем воспоследовала нескончаемая кара, которая заключается в том, что давнее злодеяние должно повторяться вновь и вновь - в одиночестве, холоде и мраке. Трудно вообразить наказание более ужасное. Сэйвелсан нрав.
- Так, о призраках мы, по-моему, посудачили вволю - и хватит, - нарочито бодро подхватил Харланд. - Вернемся к игре. Сэйвелсан, нечего мешкать.
- Без шара нам не обойтись, - заметил Нэр-Джонс. - Кто за ним сходит?
- Только не я, - быстро вставил Сэйвелсан. - Когда я завидел это самое… ну, что в окне… мне чуть дурно не сделалось.
Нэр-Джонс кивнул.
- А я чуть деру не дал! - с нажимом заявил он.
Харланд, глядевший на огонь, круто развернулся:
- А я хоть ничего за окном и не видел, но тоже, черт побери, готов был удрать, усвоили? Со страхом - а он словно в воздухе разлился - никак было не совладать. Но разрази меня гром, если я сейчас чего-то боюсь! - рубанул он. - Иду за шаром.
Крупные, бульдожьи черты его лица горели отчаянной решимостью.
- Я потратил на этот чертов дом чуть ли не пять тысяч фунтов и всяким спиритическим фокусам взять верх над собой не позволю! - добавил он, натягивая на себя пальто.
- Из окна все отлично видно, кроме того, что скрыто кустарником, - сказал Сэйвелсан. - Захвати с собой палку. Впрочем, если вдуматься, ты и без нее обойдешься, ставлю рикошет.
- Палка мне не нужна, - откликнулся Харланд. - Сейчас мне и сам черт не страшен, а с людьми я привык голыми руками справляться.
Нэр-Джонс снова раздвинул ставни, поднял оконную раму и высунулся наружу до пояса.
- Тут совсем невысоко. - Он перекинул было ноги через низкий подоконник, но, поколебавшись из-за бьющего в нос ночного смрада и еще чего-то трудно уловимого, спрыгнул обратно на пол. - Не стоит туда ходить, Харланд!
Харланд бросил на гостя такой взгляд, что тот смешался.
- Чего, собственно, пугаться? Чем уж так страшны призраки? - сурово вопросил он.
Нэр-Джонс, устыдившийся своей новоявленной трусости, но неспособный взять себя в руки, заикаясь, пробормотал:
- Не знаю, но лучше все-таки не ходить.
Он проклинал себя за робость, но слова эти вырвались у него помимо воли.
Сэйвелсан натянуто рассмеялся:
- Брось ты эту затею, дружище, сиди лучше дома.
Харланд, вместо ответа, только сердито фыркнул и перекинул ножищу через подоконник. Вскоре его грузная, облаченная в твид фигура пересекла лужайку и скрылась в кустах.
- Мы с тобой оба будто пуганые вороны, - констатировал Сэйвелсан с убийственной прямотой, наблюдая за тем, как Харланд, громко насвистывая, растворился в тени.
Развить затронутую тему Нэр-Джонс мужества в себе не нашел. Оба, сидя на подоконнике, молча ждали. Усыпанная белым гравием дорога была хорошо видна в ярком свете луны.
- Харланд свистит затем, чтобы перебороть страх, - продолжил Сэйвелсан.
- Страх ему почти незнаком, - сухо возразил Нэр-Джонс. - А кроме того, он занят тем, к чему мы сами не очень-то рвались.
Свист вдруг оборвался. Сэйвелсан утверждал впоследствии, будто видел, как широченные, обтянутые серым твидом плечи Харланда и его вскинутые руки показались на секунду поверх кустарника.
Далее безмолвие было нарушено взрывами сатанинского хохота, который сменился тоненьким жалобным плачем ребенка. Потом все смолкло, и над округой воцарилась мертвая тишина.
Сэйвелсан и Нэр-Джонс, перегнувшись через подоконник, напряженно вслушивались. Минуты тянулись невыносимо. Бильярдный шар по-прежнему блестел на усыпанной гравием дороге, но Харланд из тени кустарника так и не показывался.
- Пора бы ему и вылезть оттуда, - обеспокоенно заметил Нэр-Джонс.
Оба вновь напрягли слух, но не уловили ни малейшего шороха. В тишине отчетливо раздавалось тиканье больших часов Харланда на каминной полке.
- Это уже слишком, - не вытерпел Нэр-Джонс. - Пойду его поищу.
Он выскочил из окна на траву, а Сэйвелсан крикнул, что сейчас к нему присоединится. Пока Нэр-Джонс его поджидал, из кустарника донеслось хрюканье, будто свинья рылась в палой листве.
Оба нырнули в темноту и, едва ступив на тропинку, обнаружили, как под кустами что-то с хрипом судорожно мечется и катается по земле.
- Бог мой! - вскричал Нэр-Джонс. - Да это же Харланд!
- Он шею кому-то сворачивает, - добавил Сэйвелсан, вглядываясь во тьму.
Нэр-Джонс полностью овладел собой. Профессиональный инстинкт, побуждавший оказывать немедленную врачебную помощь, оттеснил в нем все прочие чувства.
- У него припадок, это всего лишь припадок, - деловито объявил он, склонившись над корчившимся телом. - Ничего особенного.
С помощью Сэйвелсана Нэр-Джонсу удалось перетащить Харланда на открытое место. Когда они опустили его на землю, в глазах Харланда виден был застывший ужас, на посиневших губах с хлюпаньем выступила иена. Он задергался и тут же замер, а из кустов донесся новый взрыв хохота.
- Это апоплексический удар. Нужно унести его отсюда, - сказал Нэр-Джонс. - Но сначала я все-таки взгляну, что за чертовщина там в кустах.
Он продрался сквозь кустарник и принялся рыскать по сторонам. Со стороны казалось, будто ему приходится одолевать сопротивление десятерых: он яростно ломал, швырял и топтал ветки, пытаясь в лучах лунного света рассмотреть хоть что-то. Наконец силы его иссякли.
- Ну конечно же, ничего там нет, - устало заметил Сэйвелсан. - А на что ты надеялся после того, что случилось с бильярдным шаром?
Вдвоем, с немалыми трудами, они дотащили грузное тело по узкой аллее до сторожки, где и дождались экипажа.
Все совместно пережитое ими в Медханс-Ли трое участников обсудили между собой, но далеко не сразу. Харланд на протяжении многих недель не в состоянии был вообще что-либо обсуждать, но как только врачами ему это было разрешено, он пригласил Нэр-Джонса и Сэйвелсана на встречу с мистером Флаксменом Лоу - ученым-естествоиспытателем, чьи работы в области психологии и смежных областей пауки хорошо известны в столице, - дабы основательно вникнуть в суть происшедшего.
Флаксмен Лоу выслушал рассказ, сохраняя обычный для него вежливо-рассеянный вид и попутно делая время от времени пометки на обороте конверта. Следя за нитью повествования, он внимательно всматривался в каждого очередного рассказчика. Ему было ясно, что менее всего проникнуть в разгадку тайны способен замкнутый на себе Сэйвелсан; есть некоторые шансы у Нэр-Джонса, не лишенного умения вникать в обстоятельства, однако слишком занятого собственными заботами; оставалось полагаться только на громадного, добродушного Харланда, обладавшего острой, почти животной интуицией и располагавшего не только весомой плотью, но и восприимчивым духом.
По окончании отчета Сэйвелсан обратился к Флаксмену Лоу со словами:
- Все события, мистер Лоу, перед вами. Вопрос в том, что с ними делать.
- Систематизировать, - ответствовал психолог.
- Плач, несомненно, указывает на присутствие ребенка, - начал Сэйвелсан, загибая пальцы при перечислении. - Фигура в черном, лицо в окне и смех связаны между собой понятным образом. Мой вывод таков: нам предстал призрак некоего человека (вероятно, священника), который при жизни плохо обращался с ребенком и наказан тем, что не может покинуть место своего преступления.
- Вот именно: наказание совершается в обстоятельствах, доступных человеческому восприятию, - подхватил Флаксмен Лоу. - Что касается ребенка, то плач представляет собой всего лишь часть мизансцены. Никакого ребенка ведь не было.
- Однако ваше объяснение учитывает не все детали. Как расценивать загадочные подсказки, уловленные моим другом Нэр-Джонсом; что вызвало у мистера Харланда припадок, хотя, по его словам, он не испытывал ни малейшего страха и вообще какого-либо сильного волнения; и возможно ли провести некую связь между всеми этими фактами и бенгальским божком? - подвел итог Сэйвелсан.