Наконец стемнело полностью и окончательно, то есть стало понятно, что темнее уже не будет. Саша вынул из рюкзака куртку, надел ее и застегнул на все "молнии": так он чувствовал себя в большей готовности к ночным неожиданностям. Заодно он съел два мятых плавленых сырка "Дружба" - фольга с этим словом, слабо блеснувшая в лунном свете, почему-то напоминала о вымпелах, которые человечество его родины постоянно запускает в космос.
Несколько раз он слышал далекое гудение автомобильных моторов. Прошел примерно час, как он миновал мачту. Машины проезжали где-то далеко - наверное, по другим дорогам. Его дорога один раз вышла из леса, сделала метров пятьсот по полю, нырнула в другой лес, где деревья были старше и выше, - и сузилась: теперь идти было темнее, потому что полоса неба над головой тоже стала уже. Ему начинало казаться, что он погружается все глубже и глубже в какую-то пропасть и дорога не выведет его никуда, а, наоборот, заведет в глухую чащу и кончится в царстве зла, среди огромных дубов, шевелящих рукообразными ветвями, - как в детских фильмах ужасов, где в конце концов побеждает такое добро, что становится жалко поверженных Бабу Ягу и Кащея, жалко за неспособность найти место в жизни и постоянно мешающую им интеллигентность.
Впереди опять возник шум мотора - теперь он был ближе, и Саша подумал, что наконец его подбросят куда-нибудь, где над головой будет электрическая лампа, по бокам - стены, и можно будет спокойно заснуть. Некоторое время гудение приближалось, но внезапно стихло - машина остановилась. Он почти побежал вперед и опять услышал гудение мотора, оно снова донеслось издалека - как будто машина вдруг беззвучно перепрыгнула на километр назад и теперь повторяла уже пройденный путь.
Он понял, что слышит другую машину, тоже едущую в его сторону. В лесу трудно точно определить расстояние до источника звука; когда вторая машина остановилась, Саше показалось, что она не доехала до него каких-нибудь сто метров; света фар не было видно, но впереди был поворот.
Это было непонятно. Одна за другой две машины вдруг остановились посреди ночного леса, как будто ухнули в какую-то глубокую яму посреди дороги. Саша вспомнил, что и раньше, когда он слышал отдаленный гул моторов, звук некоторое время приближался, нарастал и внезапно обрывался.
Ночь подсказывала такие объяснения происходящему, что Саша на всякий случай свернул к обочине, чтобы нырнуть в лес, если потребуют обстоятельства, и крадущейся походкой двинулся вперед, внимательно вглядываясь в темноту. Сразу же исчезла большая часть страха, и он подумал, что если и не сядет сейчас в машину, то дальше пойдет именно таким образом.
Перед самым поворотом Саша увидел на листьях слабые красноватые отблески и услышал голоса и смех. Еще одна машина подъехала и затормозила где-то совсем рядом; хлопнули дверцы. Судя по тому, что впереди смеялись, не происходило ничего особо страшного. Или как раз наоборот, подумал он вдруг.
Он свернул в лес и, ощупывая темноту перед собой руками, медленно пошел вперед. Наконец он оказался на таком месте, откуда было видно происходящее за поворотом. Спрятавшись за деревом, он подождал, пока глаза привыкнут к новому уровню темноты, осторожно выглянул - и чуть не засмеялся, настолько обычность открывшейся картины не соответствовала напряжению его страха.
Впереди была большая поляна; с одной ее стороны в беспорядке стояло штук шесть машин - "Волги", "Лады" и даже одна иностранная, - а освещалось все небольшим костерком, вокруг которого стояли люди разного возраста и по-разному одетые, некоторые с бутербродами и бутылками в руках. Они переговаривались, смеялись и вели себя, как любая большая компания вокруг ночного костра - не хватало только магнитофона, натужно борющегося с тишиной.
Словно услыхав Сашину мысль, плотный мужчина в кроссовках подошел к машине, сунул внутрь руку, и заиграла довольно громкая музыка - правда, неподходящая для пикника: будто выли в отдалении хриплые мрачные трубы и гудел ветер между голых осенних стволов.
Однако компания не выразила неудовольствия - наоборот, когда человек в кроссовках вернулся к остальным, его несколько раз одобрительно хлопнули по плечу. Приглядевшись, Саша стал замечать и другие странности - причем странности, как бы подчеркнутые несуразностью музыки.
У костра было двое-трое детей, были ребята Сашиного возраста и девушки. Но вот что делал среди них милиционер? У костра особняком стоял военный - кажется, полковник; его обходили стороной, а он иногда поднимал руки к Луне. Несколько человек были в костюмах с галстуками, будто приехали не в лес, а на работу.
Саша вжался в свое дерево, потому что к ближнему краю поляны подошел человек в просторной черной куртке, с ремешком, перехватывающим волосы. Еще кто-то повернул лицо, слегка искаженное прыгающими отблесками костра, в Сашину сторону… Нет, показалось, никто его не заметил.
Ему пришло в голову, что все это легко объяснить: сидели, наверное, на каком-нибудь приеме, а потом рванули в лес… Милиционер - для охраны… Но почему такая музыка?
- Эй, - сказал сзади тихий голос.
Саша похолодел. Он медленно обернулся и увидел девочку в спортивном, кажется, зеленом, костюме с нежной адидасовской лилией на груди.
- Ты чего тут делаешь? - так же тихо спросила она. Он с усилием разлепил рот:
- Я… так просто.
- Что так просто?
- Ну, шел по дороге, пришел сюда.
- То есть как? - переспросила девочка почти с ужасом. - Ты что, не с нами приехал?
- Нет.
Она сделала такое движение, будто собиралась отпрыгнуть от него, но все-таки осталась на месте.
- Ты, значит, сам сюда пришел? Взял и пришел?
- Непонятно, что тут такого, - сказал Саша. Ему начинало приходить в голову, что над ним издеваются, но девочка вдруг перевела взгляд на его кеды и помотала головой с таким чистосердечным недоумением, что он отбросил эту мысль. Наоборот, ему самому вдруг показалось, что он выкинул нечто ни в какие ворота не лезущее. Минуту она молча соображала, потом спросила:
- А как ты теперь выкручиваться хочешь?
Саша решил, что она имеет в виду его положение одинокого ночного пешехода, и ответил:
- Как? Попрошу, чтоб довезли до какой-нибудь станции. Вы когда возвращаетесь?
Она промолчала. Он повторил вопрос, и она как-то странно, спиралью, покрутила узкой рукой.
- Или дальше пойду, - вдруг сказал Саша. Девочка посмотрела на него с сожалением.
- Как тебя звали-то? - спросила она.
"Почему "звали"?" - удивился Саша и хотел поправить ее, но вместо этого ответил, как в детстве отвечал милиционерам:
- Саша Лапин.
Она хмыкнула, слегка толкнула его пальцем в грудь.
- Есть в тебе что-то располагающее, Саша Лапин, - сообщила она, - поэтому я тебе вот что скажу: бежать не пробуй. Правда. А лучше минут так через пять иди к костру, посмелее. Тебя, значит, спросят: кто ты такой и что здесь делаешь. А ты отвечай, что зов услышал. И, главное, с полной уверенностью. Понял?
- Какой зов?
- Какой, какой. Такой. Мое дело тебе совет дать.
Девочка еще раз оглядела Сашу, обошла его и двинулась на поляну. Когда она подошла к костру, мужчина в кроссовках потрепал ее по голове и дал ей бутерброд.
"Издевается", - подумал Саша. Но всмотрелся в человека с ремешком на лбу, все еще стоявшего на краю поляны, и решил, что не издевается: очень уж странно он вглядывался в ночь, этот человек. А в центре поляны вдруг стал виден воткнутый в землю деревянный шест с насаженным на него черепом неизвестного Саше животного - узким и длинным, с мощными челюстями. Собачий? Нет, скорее волчий…
Он решился, вышел из-за дерева и двинулся к желто-красному пятну костра. Шел он покачиваясь - и не понимал почему, а глаза его были прикованы к огню.
Разговоры на поляне сразу смолкли. Все теперь глядели на него, сомнамбулически пересекающего пространство между кромкой леса и костром.
- Стой, - хрипло сказали от столба с черепом.
Он не остановился - к нему подбежали и несколько сильных мужских рук схватили его.
- Ты что здесь делаешь? - спросил голос, который скомандовал ему остановиться.
- Зов услышал, - мрачно и грубо ответил Саша, глядя в землю.
- А, зов… - раздались голоса. Его отпустили, вокруг засмеялись и кто-то сказал:
- Новенький.
Саше подали бутерброд с сыром и стаканчик "тархуна", после чего он оказался немедленно забыт - все вернулись к прерванным было разговорам. Он придвинулся к костру и вдруг вспомнил о своем рюкзаке, оставшемся за деревом. "Черт с ним", - подумал он и занялся бутербродом.
Из-за костра выскользнула девочка в спортивном костюме.
- Я - Лена, - сказала она. - Молодец. Все как надо сделал.
- Слушай, - спросил он, - что здесь происходит? Пикник? Лена подняла обломок толстой ветки, бросила его в костер.
- Погоди, узнаешь.
Она помахала мизинчиком - какой-то совершенно китайский получился жест - и отошла к людям, стоявшим у шеста с черепом.
Сашу дернули за рукав. Он обернулся и вздрогнул: перед ним стоял декан его факультета, крупный специалист в области чего-то такого, что должно было начаться только на следующем курсе, но уже и на этом вызывало чувства, похожие на спазмы надвигающейся тошноты. Саша обомлел, но сказал себе, что декан ведь только на работе начальство, а вечером и ночью - человек и может ездить куда угодно. Вот только невозможно было вспомнить, как его зовут по отчеству.
- Слышь, новенький, - декан явно не узнавал Сашу, - заполни-ка.