- Франц! Это невероятно! Эта штука летает! - кричал Грегсон.
Франц отпихнул ногой покоробленный фюзеляж.
- Кто в этом сомневался? - раздраженно буркнул он. - Но как сказал Сэнгер, что в этом проку?
- Какой еще прок тебе нужен? Она летает! Разве этого мало?
- Мало. Мне нужен большой аппарат, который смог бы поднять меня в воздух.
- Франц, остановись! Одумайся! Где ты будешь на нем летать?
- Почем я знаю? - огрызнулся Франц. - Но где‑то же должно быть такое место?
С другого конца стадиона к ним с огнетушителями бежали администратор и два сторожа.
- Слушай, ты спрятал спички? - торопливо спросил Франц. - Если нас примут за поджигателей, нам не миновать суда Линча.
Три дня спустя Франц поднялся на лифте на сто пятьдесят уровней и зашел в окружную контору по продаже недвижимости.
- Большая "расчистка" есть в соседнем секторе, - сказал ему один из клерков. - Не знаю, подойдет ли она вам. Шестьдесят кварталов на двадцать уровней.
- А крупнее ничего нет?
- Крупнее?! - Клерк удивленно уставился на Франца. - Что вам, собственно, нужно? "Расчистка" или легкий приступ агорафобии?
Франц полистал карты, лежащие на стойке:
- Мне нужна длинная "расчистка". Пустырь длиною в двести или триста кварталов.
Клерк покачал головой и вернулся к своим занятиям.
- Разве вас не учили основам градостроительства? Город этого не выдержит. Сто кварталов - это предел.
Франц поблагодарил и вышел.
За два часа он добрался южным экспрессом до соседнего сектора. На пересадочной станции он сошел и прошел пешком метров триста до конца уровня.
Это была обветшавшая, но еще оживленная торговая магистраль, пересекающая насквозь пятнадцатикилометровый Промышленный куб: по обеим сторонам первые этажи были заняты магазинчиками готового платья и мелкими конторами. Внезапно улица обрывалась. Далее царил хаос покореженного металла и бетона. Вдоль края обрыва были установлены стальные перила. Франц заглянул в огромную пещеру километров пять длиной, полтора шириной и метров четыреста глубиной; тысячи инженеров и рабочих были заняты расчисткой сотовой структуры Города.
Глубоко внизу сновали бесчисленные грузовики и вагонетки, увозя строительный мусор и обломки; вверх поднимались клубы пыли, ярко высвеченные прожекторами. Послышалась серия взрывов, и вся левая стена, словно отрезанная ножом, рухнула вниз, обнажив пятнадцать уровней.
Францу и прежде доводилось видеть крупные "расчистки". Десять лет назад его родители погибли в печально знаменитом завале в округе КУА; три несущих пилона не выдержали нагрузки, и двести уровней рухнули вниз на три тысячи метров, раздавив полмиллиона жителей, словно мух, забравшихся в концертино. Однако сейчас его воображение было сковано и ошеломлено зрелищем этой бескрайней пустоты.
Слева и справа от него над бездной, словно террасы, выступали уцелевшие перекрытия; они были густо облеплены людьми, которые, притихнув, смотрели вниз.
- Говорят, здесь будет парк, - с надеждой в голосе проговорил стоявший рядом с Францем старик. - Я даже слышал, будто им, может быть, удастся заполучить настоящее дерево. Подумать только! Единственное дерево на весь округ…
Мужчина в поношенном свитере сплюнул вниз.
- Каждый раз одни и те же посулы. По доллару за фут, вот и все обещания.
Какая‑то женщина начала нервно всхлипывать. Двое стоявших рядом мужчин попытались увести ее, но она забилась в истерике, и пожарный охранник грубо оттащил ее прочь.
- Дурочка, - хмыкнул человек в поношенном свитере. - Должно быть, жила где‑то здесь. Выставили ее на улицу и дали компенсацию девяносто центов за фут. Она еще не знает, что ей придется выкупать свой объем по доллару десять центов. Поговаривают, что только за право стоять здесь с нас будут сдирать по пять центов в час.
Франц простоял у перил около двух часов, потом купил у разносчика открытку с видом "расчистки" и направился назад.
Прежде чем вернуться в студенческое общежитие, он заглянул к Грегсонам. Те жили на 985‑й авеню в районе Западных миллионных улиц в трехкомнатной квартирке на самом верхнем этаже. Франц частенько заходил сюда после гибели их родителей, но мать Грегсона все еще относилась к нему со смешанным чувством жалости и подозрительности. Она встретила его обычной приветливой улыбкой, но Франц заметил, как она бросила острый взгляд на сигнализатор пожарной опасности, висевший в передней.
Грегсон в своей комнате деловито вырезал из бумаги какие‑то замысловатые фигуры и наклеивал их на шаткую конструкцию, отдаленно напоминавшую модель Франца.
- Привет, Франц! Ну, как она выглядит?
- Впечатляющее зрелище, и все же это всего‑навсего "расчистка".
- Как ты думаешь, ее можно будет там испытать? - Грегсон указал на свою недостроенную модель.
- Вполне.
Франц сел на кровать, поднял валявшегося на полу бумажного голубя и запустил его из окна. Голубь скользнул над улицей по широкой ленивой спирали и исчез в открытой пасти вентиляционного колодца.
- А когда ты начнешь строить вторую модель? - спросил Грегсон.
- Никогда.
- Но почему? - удивленно поглядел на него Грегсон. - Ты же подтвердил свою теорию.
- Мне нужно совсем другое.
- Я тебя не понимаю, Франц. Чего ты ищешь?
- Свободное пространство.
- Как это - свободное?
- Во всех смыслах. От стен и от денег.
Грегсон печально покачал головой и принялся вырезать очередную фигуру. Франц встал:
- Послушай, возьмем, к примеру, твою комнату. Ее размеры - 6 х 4, 5 х 3. Увеличим ее неограниченно по всем направлениям. Что получится?
- "Расчистка".
- Неограниченно!!!
- Бесполезная пустота.
- Почему?
- Потому что сама идея абсурдна.
- Но почему? - терпеливо переспросил Франц.
- Потому что подобная штука существовать не может.
Франц в отчаянии постучал себя по лбу:
- Почему не может?
- Потому что в самой идее заключено внутреннее противоречие. Словесная эквилибристика. Вроде высказывания "я лгу". Теоретически идея интересна, но искать в ней реальный смысл бесполезно. - Грегсон швырнул ножницы на стол. - К тому же попробуй представить, во сколько обойдется это твое "свободное пространство"?
Франц подошел к книжной полке и снял с нее увесистый том:
- Заглянем в атлас улиц округа КНИ. - Он раскрыл оглавление. - Округ охватывает тысячу уровней, объем - сто пятьдесят тысяч кубических километров, население - тридцать миллионов.
Франц шумно захлопнул атлас.
- Округ КНИ вместе с двумястами сорока девятью другими округами составляет 493‑й сектор; ассоциация из тысячи пятисот соседних секторов образует 298‑й союз. Он занимает округленно 4 х 1015 больших кубических километров.
Франц остановился и посмотрел на Грегсона.
- Кстати, ты слышал об этом?
- Нет, а откуда ты…
Франц бросил атлас на стол.
- А теперь скажи, что находится за пределами 298‑го союза?
- Другие союзы, надо думать. Не понимаю, что здесь такого сложного?
- А за другими союзами?
- Еще другие. Почему бы и нет?
- Бесконечно?
- Столько, сколько это возможно.
- Самый большой атлас, какой только есть во всем округе, хранится в старой библиотеке департамента финансов, - сказал Франц. - Сегодня я там был. Он занимает целых три уровня и насчитывает миллионы томов. Заканчивается он 598‑м союзом. О том, что было дальше, никто и понятия не имеет. Почему?
- Ну и что с того, Франц? Куда ты клонишь? Франц встал и направился к выходу:
- Пойдем‑ка в музей истории биологии. Я тебе кое‑что покажу.
Птицы, всюду птицы. Одни сидят на грудах камней, другие расхаживают по песчаным дорожкам между водоемами.
- Археоптерикс, - прочитал вслух надпись Франц на одном из вольеров. Он бросил сквозь прутья пригоршню бобов, и тощая, покрытая плесенью птица хрипло закаркала. - Некоторые из этих птиц до сих пор сохранили рудиментарные перья. И мелкие кости в мягких тканях вокруг грудной клетки.
- Остатки крыльев?
- Так считает доктор МакГи.
Они побродили по дорожкам между вольерами.
- И когда же, по его мнению, эти птицы умели летать?
- До Основания Города, - ответил Франц. - Три миллиона лет назад.
Выйдя из музея, они направились по 859‑й авеню. Через несколько кварталов путь им преградила толпа зевак; во всех окнах и на всех балконах выше эстакады надземки стояли зеваки, глазевшие, как пожарники вламываются в один из домов. Стальные переборки по обе стороны квартала были задраены, а массивные люки лестниц, ведущих на соседние уровни, закрыты. Оба вентиляционных колодца - приточный и вытяжной - были отключены, и воздух стал затхлым и спертым.
- Поджигатели, - прошептал Грегсон, - зря мы не захватили противогазы.
- Ложная тревога, - отозвался Франц, показывая на вездесущие сигнализаторы угарного газа, стрелки которых недвижимо стояли на нуле. - Переждем в ресторанчике.
Протиснувшись в ресторан, они уселись у окна и заказали кофе. Кофе был холодным, как, впрочем, и остальные блюда. Все нагревательные приборы выпускались с ограничителями нагрева до 30 °C; сколько‑нибудь горячую пищу подавали только в самых роскошных ресторанах и отелях.
Шум на улице усилился. Пожарники, которым никак не удавалось проникнуть на второй этаж, принялись дубинками разгонять толпу, расчищая площадку перед домом. Сюда уже прикатили электрическую лебедку и начали ее прикручивать болтами к несущим балкам под тротуаром. В стены дома вонзились мощные стальные крючья.