- А-а-а-а-м-м-ми-и-и-н-н-нь…
- Я этого монаха видала, - слышит Ник тихий говорок какой-то женщины, вместе с парой товарок устроившейся через три ряда от них. - В Раифском монастыре, на Пасху.
- Важный чин, небось? - спрашивает кто-то.
- Ну, важный или нет - не знаю, а только он во время крестного хода самую большую хоругву нес.
- Кому попало не доверят, - уверенно вмешивается в разговор еще один женский голос. - Бабы, а чего мы лежим-то? Айдате, помолимся с остальными. Без веры нельзя…
Женщины поднимаются, встают, поправляя лохмотья, повязывают головы тряпками и одна за другой начинают спускаться вниз, к арене.
- Не хочу оказаться провидцем, но явление данного человека может принести вред всей общине, - вдруг произносит профессор.
Он тоже не спит и, подобно Нику, следит за разворачивающимся внизу богослужением.
- Почему, Аркадий Иванович? - шепотом интересуется Ник.
- Нынешняя ситуация, молодой человек, как никакая другая располагает к религиозному фанатизму. Верующим нужен только толчок, запал, детонатор, если угодно. И все, взрыв. Жаль, что среди нас нет настоящего священника, грамотного и рассудительного батюшки, который смог бы дать окорот этому несчастному.
- А разве нужен этот самый… окорот?
- Наш гость явно не в себе, но его помешательство особого свойства. Не удивлюсь, если он имел душевное расстройство еще до… хм-хм, катастрофы.
- Братья и сестры! - басит на арене монах. - Помолимся теперь обо всех погибших и умерших, о детях, отцах, матерях и родных наших! Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего, сестры нашу, всяк имя свое скажи…
И десятки голосов вразнобой, торопливо частят, выкрикивая имена родственников.
- …отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная, избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя, - Монах возвышает свой голос.
Нет, не голос это уже, а глас, гремящий на весь Цирк!
- Аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троицу и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда!
Кто-то из молящихся женщин вдруг громко вскрикивает, слышатся рыдания. Даже у мужчин увлажняются глаза. Монах воздевает руки к куполу, пучит безумные глаза и в экстазе заканчивает молитву:
- Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Амии-и-и-и-инь!
- Батюшка, благослови! - истерически выкрикивает рыдающая женщина и поднимает на вытянутых руках мальчика лет пяти.
Ребенок тоже плачет, но, похоже, от страха.
"А ведь профессор прав, - думает Ник. - Не к добру явился этот Монах…"
- Рыбы. Христов знак. - Монах хватает метрового судака и высоко поднимает над головой. - Знамение! Божье знамение!
Люди вокруг снова крестятся. Многие женщины всхлипывают.
- Почему - "Христов знак"? - шепотом спрашивает Эн у профессора.
- Рыбы изначально считались символом Христа, - тоже очень тихо отвечает он. - По-гречески рыба будет "ихтис", это первые буквы фразы "Иисус Христос Теу Хуос Сотер". Изображение рыбы было секретным знаком первых христиан, чем-то вроде пароля. Все одно к одному, одно к одному…
- Вы о чем?
- Не нравится мне все это. - Аркадий Иванович сердито дергает себя за седую бородку. - Этот человек - классический истероид. В совокупности с религиозным фанатизмом это - взрывоопасная смесь, я уже говорил.
Ник, прислушавшись к разговору, кивает, соглашаясь:
- Я вот тоже смотрю, как бы наша община не превратилась в секту. Уж очень много потенциальных желающих.
- Может, людям просто вера нужна? - заступается за верующих Эн. - Ну, опора такая в жизни, психологическая. Страшно ведь!
Профессор через силу улыбается.
- Конечно, Наташенька, вы совершенно правы. Вакуум веры. А человек без веры жить не может. Ну, или может, но только очень непродолжительное время - пока борется за выживание. И как только проблема выживания становится хоть чуть-чуть не актуальной, вот как у нас, как только наступает пусть даже призрачная стабильность - тут же возникает необходимость на что-то опереться в духовном плане. Как говорили в старину: "Человек без веры - что светоч на ветру", понимаете?
- Ну, то есть как свечка? Любой ветерок задуть может? - предполагает Эн.
- Именно - любой ветерок. Это, конечно, фигура речи, но она имеет большой подтекст: верующий обладает внутренним стержнем, виртуальным, воображаемым, конечно же, но все же. И тем самым выгодно отличается в пиковых ситуациях от человека, веры не имеющего.
- От атеиста?
- Ну, атеист - это немножко другое. Он тоже верует. Верует в то, что Бога нет.
И профессор тоненько смеется, тряся бородкой.
Ник
Я в Бога не верю. Ну, точнее, я в церковь не хожу. А Бог, он, может, и есть. Не такой, естественно, как в кино, мультиках или на картинках, не старик с седой бородой.
Бог - это что-то непостижимое, Космический разум там или Природа. Вот такой Бог и создал наш мир - и звезды, и планеты, и галактики, и все живое. Понятное дело, что для существования всего этого нужна гармония и порядок. Чтобы они были, каждый человек обязан совершать добрые дела и не совершать злых. Примитивная теория, конечно, но у меня другой нет. Это во-первых. А во-вторых - для меня она понятнее той, которую предлагает церковь.
И потом: я так думаю, что если уж ты крещеный, верующий, на службы ходишь, то должен все делать в точности с церковными законами - посты соблюдать, никогда не грешить, следовать заповедям разным и все такое прочее. А у нас кто так живет? Сами же священники - первые нарушители. Ну, и остальные тоже. Когда по большим праздникам религиозным показывают храмы, в которых стоят первые лица государства, олигархи всякие, министры, мне всегда смешно. Я Библию читал, несколько раз. Там есть такое словечко: фарисеи. Это те, которые "говорят, но не делают". В общем, я не люблю лицемеров.
Еще я не понимаю, для чего вообще верующему человеку посредник между ним и Богом? Чем занимается церковь - не только у нас, а вообще, во всем мире? По-моему, она уже давно стала коммерческой структурой. Они же души должны спасать, а не купола золотить!
И еще: для меня церковь всегда связана со смертью. Это, наверное, потому, что умерших у нас всегда хоронят по церковным правилам - батюшка приходит, старухи какие-то в черном, поют всякие церковные гимны или псалмы. Для меня запах восковых свечек - это запах смерти. И дед когда умер, и бабушка… У нас тренер есть, пожилая женщина, бурятка, но очень верующая, православная. Мы с ней однажды спорили на эту тему. Я ей: "Кресты на могилах ставят, это символ смерти". А она: "Ты молодой еще и ничего не понимаешь. Крест - символ спасения!" Еще она сказала, что я - агностик, но это возрастное и пройдет.
Наверное, я действительно не дорос, что ли, до понимания… Но мне кажется, что вот люди старшего поколения, которые верят и в церковь ходят - это не значит, что они доросли. Просто они боятся смерти, боятся, что после того, как сердце остановится, ничего больше не будет. И верят они не столько в Бога, сколько в загробную жизнь, в рай, ад и Страшный суд. Им так легче закат жизни встречать.
Поэтому, когда Монах у нас появился, все к нему потянулись сразу. Он мужик харизматичный, по-церковнославянски так и сыплет, "Откровения Иоанна Богослова" наизусть выдает. Признаюсь, даже мне не по себе стало, когда он читать начал: "И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями. И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?"
Вообще, после молитвы и благословления много желающих нашлось с Монахом поговорить. Люди ему вопросы задают: "Что случилось? Почему, за что нас Бог наказал?" А он в ответ как раз Апокалипсис и начал цитировать. Дошел до момента: "И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее".
И замолчал. Стоит, поверх голов смотрит, борода как черное пламя. И глаза горят. Профессор тут захихикал тихонечко и шепчет мне: "Вот кем он себя возомнил, оказывается!"
А Монах про грехи начал, про то, что свершилось, сбылось пророчество Святого Иоанна, и мы уже как бы все в мире Апокалипсиса и живем. И что шесть печатей уже сняты, оттого весь наш старый мир разрушился, и множество грешников погибло. И вот снята седьмая печать: "и воцарилась на небе тишь как бы на полчаса".
В общем, мы все сейчас - за седьмой печатью. Вроде как на испытательном сроке у Господа. И теперь только от нас зависит, как и что с нами дальше будет. Нет, теория интересная и даже правильная в чем-то. Вот только не нравится мне, что Монах это все как бы под себя придумал. То есть мы все слепые и глупые, не дотумкали сами, а он вот пришел, весь такой просветленный, и всё всем растолковал.
А с другой стороны - я вот с религией, с попами не во всем согласен. Покаяние, грехи, "подставь другую щеку"… Но раз христианство две тысячи лет существует, значит, что-то в этом есть, не просто так люди в церкви ходят, верят, надеются.