При мне еще никто не тонул. Хотя в нашем городе то и дело кто-то тонет, но это обычно за дамбой, там глубоко, а мы туда купаться не ходим. А на нашей части реки утонуть трудно, нужно нарочно стараться.
А девчонка, кажется, старалась. Как булькнула у берега, так и не всплыла, наверное, на топляк головой наткнулась. Топляков в реке хватает, сплав же, многие о топляк стукаются и ноги ломают.
Надо было спасать эту дурочку пока не поздно.
Я побежал по мосту к берегу, по пути прикидывая, что делать. Сам плавал я плохо, не тонул, конечно, на воде держался, но до сих пор Соть по глубине не переплывал.
Так вот, бежал по мосту и думал, как ее вытаскивать. Кажется, утопленников надо за волосы доставать, так удобнее. Или по затылку стукать, чтобы не барахтались. А искусственное дыхание прямо на плаву делать, в школе рядом с кабинетом НВП как раз такие плакаты есть, там все объясняется.
Правда, я сильно сомневался, что смогу все эти мероприятия осуществить, но не стоять же истуканом? Человек тонет, надо что-то делать.
Я добежал до конца моста и почти спрыгнул с насыпи, но услышал:
- Стой!
Дюшка махал руками, указывал на реку.
Я посмотрел.
Девчонка всплыла на середине, всплыла и теперь догоняла кусок хлеба. Интересный у нее стиль плавания был, очень быстро, и кажется, что руки и ноги не двигаются, только голова над водой. Понятно, спасать ее не надо, она сама кого хочешь спасет. Я направился обратно к Дюшке.
Пацан продолжал висеть на иве, он никак не мог выбраться на скользкий берег, срывался и снова повисал на кусте, на осиное гнездо издали походил.
Девчонка тем временем догнала хлеб и теперь возвращалась. В этот раз она плыла наискосок против течения, но скорости не потеряла.
- Я же говорил - сумасшедшие! - с восторгом прошептал Дюшка. - Настоящие!
- Ну…
Мне почему-то не хотелось, чтобы девчонка была ненормальной. Пусть немного странной, из Эстонии, но не ненормальной. Хотя я с ней и не знаком совсем, мне-то что…
- Почему сумасшедшие? - спросил я.
- Ты бы поплыл за куском хлеба? - спросил Дюшка.
- Я? Нет. Но, может, у них в Эстонии другие обычаи.
- Может. Кто его знает…
- Она может и из Ленинграда быть, - предположил я. - В Ленинграде к хлебу свое отношение.
- Из Ленинграда? - спросил Дюшка с сомнением. - Ну если из Ленинграда… Слушай, они непохожи на ленинградцев, у меня сеструха двоюродная в Ленинграде живет, так она, знаешь, как одевается?
Девчонка добралась до берега, вылезла, положила хлеб на бревно, а затем сняла с куста своего братца. С обоих стекала вода, но ни пацана, ни девчонку это не смущало, они продолжили обед. Девчонка лишь рукава у свитера подтянула, а пацан и куртку снимать не стал.
Хлеб размок, девчонка чуть подумала, потом отжала из буханки воду. Получился мякиш размером с кулак.
- Могу поспорить, сейчас есть будут, - хихикнул Дюшка.
- Да брось, кто будет такое есть?
Но Дюшка оказался прав. Девчонка откусила от мякиша, стала жевать.
- Мне кажется, они шпионы, - сказал Дюшка.
- Ты же говорил - психи, - напомнил я.
- Я передумал.
Глава 2. Спецлилипуты
Дюшка положил на колоду банку с консервами. Частик в томатном соусе, самые дешевые, минтая в масле поскупился купить. Хотя и правильно, минтай и правда дорогой, а частик нет, у меня бабушка частика кошке покупает.
- Проведем следственный эксперимент, - сказал Дюшка.
Дюшка человек противоречивый. Внешность у него гадкая, с этим спорить трудно, чего уж. На обезьянку похож. Не на гориллу, не на шимпанзе и не на макаку, а на такую маленькую наплечную обезьянку, с которой люди в Геленджике фотографируются. Лицо у такой обезьянки сразу и наглое, и печальное, и кажется, что, когда отвернешься, эта обезьянка тебе в спину обязательно плюнет или фиником гнилым запустит. А с человеком, похожим на обезьянку, как-то вот не хочется особенно дружить, от него всегда ожидаешь.
Зато Дюшка больше всех фильмов смотрел и книжек читал. Потому что у него родня по всему Союзу: и в Москве, и в Прибалтике, и в Армении, и везде-везде. Его родители все время в гости к родственникам ездят и Дюшку с собой таскают. Даже во Владивосток ездили как-то. Вот и представьте - восемь дней в поезде туда, восемь обратно, со скуки взвоешь, делать нечего, только книжки читать и остается. Так Дюшка к чтению поневоле и пристрастился, в поездках этих бесконечных. В библиотеку ходит, "Уральский следопыт" выписывает, "Технику - молодежи". Мать у него завуч, так что и в школьной библиотеке ему все интересненькое оставляют. И кино - куда он ни приезжает, сразу в кино торопится, нет такого фильма, который бы он не видел, мы как-то поспорили: я, Котов и еще один пацан из Заречья - против Дюшки. Проиграли. Мы втроем знали фильмов меньше, чем Дюшка один. Так что если к внешности привыкнуть, то с Дюшкой интересно, можно поговорить, порассуждать. Но, по правде, один я к его внешности окончательно привык, остальные кое-как. То есть в компании еще куда ни шло, терпят, а чтобы вдвоем… Как-то Котов, который нормальный парень в общем-то, сказал, что у Дюшки всегда такой вид, будто он с утра кошку замучил. Есть такое.
- Проведем следственный эксперимент, - сказал Дюшка.
- Проведем, - согласился я.
Он расстегнул отцовскую рыбацкую сумку и достал нож. Кинжал у его папаши знатный, с кровотоком, с упорами и наборной оргалитовой рукояткой, такие в "Сельхозтехнике" из газоновских клапанов потихоньку делают. Хороший нож, я себе такой хотел бы, но за него меньше десятки не возьмут, а я на мопед коплю.
Дюшка поправил банку на бревне, размахнулся и врубил лезвие в металл. Отцовский нож смял жесть, немного ее порвал. Из банки брызнул томат. Дюшка хмыкнул.
- Надо бить сильнее, - посоветовал я. - У тебя скорость маленькая. Размах шире делай. Как топором.
- Ладно, сейчас еще разок попробую…
Дюшка разместил на колоде вторую банку частика. На этот раз он замахнулся, как я и советовал, - пошире и ударил посильнее.
Вторую банку нож тоже смял, но в этот раз даже до томатного соуса не добрался. На лезвии осталась мелкая зазубрина. Дюшка был разочарован, он посмотрел на нож, как на предателя.
- Видимо, перекалили немного, - предположил он. - Надо в кузницу отнести, поправить…
Он осмотрел банку и добавил:
- Я же говорил - шпионы.
Шепотом.
Шпионы, конечно, глупость. Шпионить в наших местах смысла никакого. Хотя военные объекты имеются. В лесу стоят ракеты и локаторы, но про это все знают, спроси у любого - он тебе дорогу покажет, так что никакой надобности в шпионах нет. Есть и большой локатор, Соленый Бор, но от нашего города далеко. А потом… Девчонке лет явно столько же, сколько и мне. Какой из меня шпион? Как из шпалы дельтаплан. К тому же шпион, которого хоть чуть-чуть заподозрили, как разведчик уже ничего не стоит. А пацан и того младше. Нет, шпионы вряд ли, скорее, из дома удрали. Бегунки.
- Нож - это важная деталь. - Дюшка воткнул кинжал отца в колоду. - Ты сам видел их нож - он банку, как масло, резал. Такой нож в охотничьем магазине не купишь, его подводным пловцам выдают, я же говорил. Чтобы от акул отбиваться и сети рубить если что.
Я пожал плечами. Нож отличный, чего уж, редкий. Но на доказательство не тянет. А если у них отец как раз такой пловец? А нож им дал на лето. Вполне себе.
- Не веришь? Понимаю…
- Ты сколько раз "Человек-амфибия" смотрел? - спросил я.
- Восемь, но это неважно. Нож - это раз. А еще ведь деньги! Ты сам видел - денег полно, а цену они им совсем не знают!
Это да, в деньгах не разбираются.
- И на это у меня есть ответ, - сказал я. - Они сбежали из детского дома.
- А это-то при чем?
- Киселя знаешь?
- Футболист который? Баторский?
- Ага, - кивнул я. - Я же раньше играл, помнишь? Так вот, мы поехали в Кадый с тамошней командой гонять, остановились пообедать по пути. Там такая столовая была старинная, чай в настоящем самоваре, а заварка отдельно в чайнике. Кисель быстрее всех пообедал, собрался чай пить. Ну и растерялся. У них в баторе чай всегда в кастрюле заварен, и с сахаром, наливаешь черпаком и пьешь. А чтобы сначала заварку в стакан, потом кипяток, потом сахар, Кисель и не знал, думал, чай сразу сладкий и заваренный.
Дюшка почесал голову.
- Это похоже, - согласился он. - Если из детского дома сбежали. Одеты кое-как, консервов никогда не видели… деньги. Откуда у них денег столько? Ограбили кого-то по пути?
- Ну… Почему ограбили? Ты что думаешь, в детском доме нищие, что ли?
- Не знаю, в баторе особо богатеньких не замечал.
Дюшка любит поспорить, я говорил.
- Вот смотри, - сказал я. - Родители у них могли погибнуть. На пожаре или в командировке в Анголе где-нибудь. Могли?
- Могли.
- Родители погибли, а дядя родной остался.
Дюшка согласно промолчал.
- А дядька их может в торговом флоте служить?
- Ну да.
- Дядька в торговом флоте, весь год в загранке, капитан дальнего плавания, за детьми присматривать не в состоянии, вот они и живут в детдоме. А дядька нежадный, денег на лето племянникам дает без счету. Так что все можно объяснить. Или полярник у них дядька.
- Ну, ты сказки, гляжу, мастер придумывать, - усмехнулся Дюшка. - Полярники, капитаны… Хотя в жизни всякого сколько хочешь бывает. Ладно, полезли, что ли, в будку, я пулек надавил.