* * *
Наши действия не были ни умными, ни изящными. Не успели двери до конца распахнуться, как мы бросились вперед со всех ног.
Выскочив из своего вагона, тварь влетела в наш. К этому времени мы уже пронеслись мимо визжащей девушки, перепрыгнули через лежащего без сознания юношу и выскочили на платформу, где нам пришлось пробираться сквозь толпу, стремившуюся войти в вагон, как стая спешащей на нерест рыбы. Эта станция, в отличие от всех предыдущих, была забита под завязку.
– Туда! – закричал я, увлекая Эмму к светящемуся вдалеке табло с надписью ВЫХОД.
Я надеялся, что Эддисон где-то у нас под ногами, но вокруг было столько людей, что я почти не видел пола. К счастью, к Эмме возвращались силы. Или ее просто подстегивал всплеск адреналина, потому что вряд ли мне удалось бы одновременно поддерживать ее и пробираться сквозь толпу.
Когда тварь выскочила из вагона, между нами на двадцати футах оказалось не менее пятидесяти человек. Она расталкивала людей и кричала: Я представитель закона! и С дороги! и Остановите этих детей! Но на станции было так шумно, что ее либо никто не слышал, либо просто не обращал внимания. Оглянувшись, я увидел, что расстояние между нами сокращается. И тут Эмма начала на бегу подставлять подножки встречным людям, выбрасывая ногу то влево, то вправо. Люди вскрикивали и падали у нас за спиной, и когда я снова оглянулся, тварь пыталась пробраться к нам, наступая на ноги и спины и получая удары зонтиками и сумками. Затем она остановилась, красная и злая, и начала расстегивать кобуру. Но между нами уже бурлило человеческое море, и хотя я не сомневался в том, что она достаточно безжалостна, чтобы начать стрелять по толпе, у нее хватило ума этого не делать. В поднявшейся после этого панике поймать нас стало бы еще труднее.
Когда я оглянулся в третий раз, она уже так отстала, что я едва разглядел ее в толпе. Может быть, она действительно не особенно была заинтересована в нашей поимке. В конце концов, мы не представляли собой ни особой опасности, ни большой ценности. Возможно, пес и в самом деле был прав, утверждая, что по сравнению с имбриной мы тварям не интересны.
На полпути к выходу толпа поредела, что позволило нам перейти с быстрого шага на бег, но Эмма почти сразу дернула меня за рукав, вынуждая остановиться.
– Эддисон! – воскликнула она, озираясь вокруг. – Где Эддисон?
Мгновение спустя он выбрался из самой гущи народу с каким-то белым лоскутом, развевающимся на шипах его ошейника.
– Вы меня ждали! – обрадовался он. – Я зацепился за чулки какой-то дамы…
При звуках его голоса в нашу сторону резко обернулось сразу несколько человек.
– Пошли, нам нельзя тут оставаться! – заторопил я друзей.
Эмма сдернула чулок с ошейника Эддисона, и мы снова бросились вперед. Перед нами были эскалатор и лифт. Эскалатор работал, но перед ним столпилось много людей, поэтому я потащил своих спутников к лифту. Мы пробежали мимо дамы, выкрашенной с ног до головы синей краской, и я не удержался, чтобы на бегу не обернуться и внимательно ее не рассмотреть. У нее были синие волосы, лицо, покрытое синим кремом, и одета она была в синий же облегающий комбинезон.
Не успели мы ее обогнать, как я увидел еще более странное зрелище – мужчину, голова которого была разделена на две равные, но совершенно разные половины. Одна сторона была лысой и обожженной, а вторая абсолютно целой, со щегольской копной вьющихся волос. Если Эмма его и заметила, то даже виду не подала. Возможно, она так привыкла к по-настоящему странным существам, что странные нормальные люди уже не производили на нее впечатления? Но что, если они не нормальные, – подумал я. – Что, если они странные и вместо настоящего мы угодили в очередную петлю? Что, если…
Тут я увидел двух мальчишек, которые сражались на светящихся мечах у стены с торговыми автоматами. Их скрещивающиеся мечи издавали пластмассовый треск, и внезапно у меня как будто глаза открылись. Эти странного вида люди на самом деле не были странными. Они были просто чудаками. И мы действительно находились в настоящем.
В двадцати футах от нас распахнулись двери лифта. Мы ускорились и буквально влетели внутрь, спружинив руками о заднюю стенку. Эддисон на дрожащих лапах ввалился вслед за нами. Я обернулся, когда двери уже закрывались, но успел заметить вырвавшуюся из толпы и бегущую к нам тварь, а в конце платформы пустóту, спрыгнувшую с крыши последнего вагона уже покидающего станцию поезда. Она, как на качелях, раскачивалась на своих языках, обвив ими фонарь на потолке и впившись в меня горящим взглядом черных глаз.
А затем двери закрылись, мы мягко заскользили вверх и чей-то голос произнес:
– Где пожар, дружище?
В дальнем углу лифта стоял, презрительно усмехаясь, средних лет мужчина в разорванной рубашке. Его лицо рассекали искусственные шрамы, а к одной руке в стиле капитана Крюка была пристегнута окровавленная цепная пила.
При виде его Эмма отшатнулась.
– Кто вы?
Этот вопрос его, похоже, задел.
– А что, не видно?
– Если вы на самом деле хотите знать, где пожар, то не отвечайте.
Она уже хотела поднять руки, но я ее остановил.
– Он просто пассажир.
– Я думал, что в этом году сделал такой очевидный выбор, – пробормотал мужчина. Приподняв бровь, он показал Эмме пилу. – Меня зовут Эш. Вспоминаешь?.. Армия тьмы?
– Впервые слышу, – ответила Эмма. – Кто ваша имбрина?
– Моя кто?
– Он просто изображает киноперсонажа, – попытался объяснить я, но она меня не слышала.
– Неважно, кто вы, – продолжала она. – Нам нужна армия, так что выбирать не приходится. Где все остальные?
Мужчина закатил глаза.
– Л-О-Л. Забавные вы ребята. Ну, конечно же, все сейчас в конференц-центре.
– Он в маскарадном костюме, – прошептал я на ухо Эмме и обернулся к мужчине: – Она не любит кино.
– В костюме? – Эмма наморщила лоб. – Но ведь он взрослый.
– Ну и что? – поинтересовался мужчина, разглядывая нас с ног до головы. – А вы-то сами в кого переоделись? В конченых полудурков? В членов Лиги неимоверных кретинов?
– В странных детей, – ответил Эддисон, самолюбие которого не позволяло ему хранить молчание. – И я седьмой щенок седьмого щенка в длинной и блестящей родословной…
Мужчина упал в обморок еще прежде, чем Эддисон успел закончить похвальбу. Бам, – ударилась о пол его голова, заставив меня поморщиться.
– Зря ты это, – покачала головой Эмма, но не выдержала и улыбнулась.
– Так ему и надо, – фыркнул Эддисон. – Какой грубиян. А теперь быстро, тырьте его бумажник.
– Ни за что! – воскликнул я. – Мы не воры.
– Я уверен, что нам он нужен больше, чем ему, – фыркнул Эддисон.
– Но зачем он так вырядился? – спросила Эмма.
Лифт звякнул, и двери начали открываться.
– Думаю, ты сейчас все узнаешь, – ответил я.