В вышедшем в 1917 году романе Н. Чаадаева "Предтеча" выдвигалась идея возрождения общества через "научную" переделку духовного мира личности. Автор собрал воедино "всего понемногу: и от толстовской идеи самоусовершенствования, и от уэллсовского интеллектуального элитизма, и от народнического мессианства, и от мистического мещанства Крыжановской". Социальной революции противопоставлялась "инкубация элиты". В "Путешествии моего брата Алексея в страну крестьянской утопии", вышедшей в 1920 году, И. Кремнев мечтал о контрреволюции с помощью "крестьянских пулеметов" и другой военной техники. А поскольку в созданной его фантазией кулацкой республике рабочего класса нет, то эти самые пулеметы чуть ли не росли в поле. Кулацкая Россия одерживала победу над врагом - советской (!) Германией- ливнями тропической силы. Воду подали гигантские "ветряки", а энергию - неизвестно.
Фантастический роман написал и бежавший за рубеж после разгрома своего мятежа небезызвестный генерал П. Краснов. Он назвал его "За чертополохом" и издал в Берлине в 1922 году. Ярый монархист представлял себе путь к возрождению России через "гуманное и справедливое" самодержавие, которое, например, спасает избяную Россию от пожаров. Оказывается, по приказу царя кулацкие избы покрыли негорючим составом. Краснов "изобрел" и воздушные корабли из листового железа, поднимаемые газом в 500 (!) раз легче воздуха. Ненависть к Советской власти переплеталась с махровой мистикой.
В своем романе "Мы" писатель из сомневающейся интеллигенции Е. Замятин объявил революционное учение "последним нумером", пределом общественного развития. Личность человека растворилась в некоем "интеграле" народа. Автор проявил непонимание соотношения "я" и "мы" при социализме. Роман вышел за рубежом в 1925 году. Был написан достаточно профессионально и сразу же замечен врагами нашей страны. Это одна из первых серьезных антиутопий - опровержений коммунизма XX века.
Даже прогрессивно настроенные зарубежные фантасты сомневались в "русском эксперименте". Г. Уэллс после встречи с В. И. Лениным сказал: "В какое бы волшебное зеркало я не глядел, я не могу увидеть эту Россию будущего…" Правда, тут же добавил: "…но невысокий человек в Кремле обладает этим даром". Реакционеры откровенно не принимали социализм и создавали "критические" антиутопии. В романе "Новый прекрасный мир", вышедшем в 1931 году, О. Хаксли изобразил мир жестокости и презрения к культуре, размывания личности. Он хотел подтвердить якобы бессмысленность борьбы за лучший общественный идеал. Д. Оруэлл (настоящее имя Э. Блэр) в повести 1946 года "Звероферма" объявлял коллективный труд причиной угнетения и уничтожения личности. В романе "1984" он нарисовал будущее как мрачное господство элиты, тотальную слежку, взаимную ненависть, духовную пустоту. Роман был опубликован в 1949 году и стал своеобразной "вершиной" творчества фантастов - антиутопистов того времени.
Важно, что многие "ученые" оппоненты считали идеи Октябрьской революции "чисто русским явлением". 16 декабря 1944 года газета "Нью - Йорк таймс" поместила отзыв Ф. Хекета на роман Л. Леонова "Дорога на Океан". Критик назвал его "манифестом русской экспансии". "Размах будущего безграничен, - писал автор, - и русское господство над ним посредством двух мировых войн даст возможность Советам дойти до Шанхая, где Океан станет идеальным современным городом". В ответ Л. Леонов справедливо заметил, что их прогнозы намерены "духовно разоружить нашу страну и затем под местной анестезией национального сомнения изготовить из нее питательное и безопасное блюдо на грядущие века".
Лучшие произведения советских фантастов, как и советской литературы в целом, наполнялись оптимистической энергией созидания. Писатели проектировали "мировое будущее", размышляли о нем реальностями настоящего. И делали это не только с масштабом и пафосом, но и талантливо. Оппоненты вынуждены были считаться.
По свидетельству знатока жанра, французского писателя и ученого Ж. Бержье, в 20–40-х годах многочисленные американские журналы широко печатали произведения наших фантастов, письма читателей из Советского Союза. Часто под названием произведения делалась вставка от редакции типа: "Этот рассказ повествует о героических подвигах строителей пятилетнего плана". Примечательно, что большинство современных американских физиков заинтересовались наукой, читая фантастику в детстве. Об этом свидетельствуют их письма, найденные в архивах редакций.
Ж. Бержье пришел к любопытному выводу: "Если когда - нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно - фантастической литературы сыграют в ней важную роль". Вдохновением антиутопистов повелевал инстинкт самосохранения. За "литературностью" скрывались, по выражению А. Беляева, "убогость мысли, низкое профессиональное мастерство, трусость научных и социальных концепций". С ним согласился сам Г. Уэллс: "Научная фантастика вырождается… вырождается особенно в Соединенных Штатах Америки… Внешне занимательная фабула, низкопробность научной первоосновы и отсутствие перспективы, безответственность издателей - вот что такое, по - моему, наша фантастическая литература сегодня". Еще раз подчеркнем, что это говорил лидер западной фантастики. Он верно полагал, что нужно "провидеть социальные и психологические сдвиги, порождаемые прогрессом цивилизации", "усовершенствовать человечество", но в силу классовой ограниченности не понимал, с чего начать.
Оппонентам хватило буйной фантазии придумать "космическую оперу" - межпланетные приключения, но выдумка лишила их возможности взглянуть на Землю, поинтересоваться человеком. Как заметил Уэллс, не хватало "подлинной науки и глубокой мысли".
Почти одновременно с А. Богдановым раскрывался талант писателя - фантаста К. Циолковского. Он создал повести "На Луне", "Изменение относительной тяжести на Земле", "Грезы о Земле и Небе" и, наконец, свое главное научно - фантастическое произведение - повесть "Вне Земли". "Хочу быть Чеховым в науке, - писал он, - в небольших очерках, доступных подготовленному или неподготовленному читателю, дать серьезное логическое познание наиболее достоверного учения о космосе".
В начале 1903 года автор посылает в редакцию журнала "Научное обозрение" рукопись. Статья была напечатана в пятом номере. Мало того, что цензура сильно ее выправила, но в довершение всего тираж конфисковали, а журнал закрыли. Полностью работа была опубликована в 1911–1912 годах. Для ее популяризации К. Циолковский и принял предложение редакции журнала "Природа и люди" написать научно - фантастическую повесть.
Это небезынтересное обстоятельство лишний раз подтверждает, что К. Э. Циолковский видел успех научной фантастики в тесной связи с жизнью. В юности, работая над повышением своего образования в Чертковской библиотеке в Москве, он познакомился с оригинальной космогонической теорией Н. Федорова. От этой высокогуманистической теории, изложенной затем в большом труде "Философия Общего дела", и начался для К. Циолковского путь к звездным мирам. Осмысление и развитие "Философии…" с позиций точного научного знания зримо прослеживается в повести "Вне Земли", вышедшей в свет в Калуге в 1920 году. Ученый внимательно следил за общественно - политической ситуацией в России накануне революции. Убедительное тому доказательство- глава "Состояние человечества в 2017 году". Она совсем небольшая, но словно ядро, сердцевина всей повести.
Вылетев с Земли на реактивном космическом корабле, интернациональный космический экипаж после напряженной творческой, технической и физической работы создал себе "беспечальное житье" в "эфирном пространстве". Между тем, на далекой Земле произошли изменения.
"Что представляла из себя Земля в 2017 году?" Отвечая, писатель дает свое понимание устройства жизни на Земле через сто лет. По его мнению, существовало одно начало: конгресс, решающий "все вопросы, касающиеся человечества", то есть нечто подобное ООН, только на более совершенном уровне. Войны стали невозможны. Конфликты решались мирно. Армии почти нет. "Довольно счастливые условия" повысили рождаемость, и население "утроилось". Экономика "достигла значительного успеха". С помощью дирижаблей и аэропланов решали транспортные проблемы. Мирно шествовало человечество по пути прогресса. Однако быстрый рост населения заставлял задумываться всех мыслящих людей)} правителей.
Идеи о возможности технического завоевания и использования мировых пустынь носились давно - еще более ста лет тому назад… Но эти идеи были почти забыты, и только наша компания ученых их воскресила и отчасти осуществила". Так заключил автор главу повести.