ся, узнав, кто был настоящим автором этих пьес. В конце концов, вопрос о том, кто их автор, дебатировался несколько столетий. Но когда Институт времени дал на него точный ответ, они только вышли из себя.
- А теперь,- сказал Максвелл,- институт тащит сюда Шекспира читать лекцию о том, писал он их или нет. Не кажется ли вам, что это не слишком тактично?
- Ах, дело совсем в другом! - вспыхнула Кэрол.- В том, что Институт времени вынужден превращать историю в аттракцион, чтобы пополнить свою кассу. И так всегда. Всевозможные планы, цель которых одна - раздобыть деньги. И так уж у нас репутация балаганных клоунов. Неужели вы думаете, что декану Шарпу нравится...
- Я хорошо знаю Харлоу Шарпа,- сказал Максвелл.- Поверьте, он извлекает из этого массу удовольствия.
- Какое кощунство! - воскликнул Оп с притворным ужасом.- Или ты не знаешь, что за разглашение священных тайн тебя могут распять?
- Вы смеетесь надо мной! - сказала Кэрол,- Вы смеетесь над всеми и над всем. И вы тоже, Питер Максвелл.
- Я приношу извинения от их имени,- вмешался Дух,- поскольку у них не хватает ума извиниться самим. Только прожив с ними бок о бок десять-пятнадцать лет, начинаешь понимать, что они, в сущности, совсем безвредны.
- И все равно наступит день, когда Институт времени получит все необходимые средства,- сказала Кэрол.- Тогда он сможет привести в исполнение задуманные проекты, а остальные факультеты могут убираться ко всем чертям. Когда состоится продажа...
Внезапно она умолкла и словно окаменела. Казалось, только колоссальным усилием воли она удержалась от того, чтобы зажать себе ладонью рот.
- Какая продажа? - спросил Максвелл.
- По-моему, я знаю,- сказал Оп.- До меня дошел слух, собственно говоря, слушок, и я не обратил на него внимания. Хотя, если на то пошло, как раз такие мерзкие, тихие слушки и оказываются на поверку правдой. Когда слух грозен, повсеместен и...
- Оп, нельзя ли без речей? - перебил Дух.- Просто скажи нам, что ты слышал.
- О, это невероятно! - объявил Оп.- Вы не поверите. Как бы ни старались.
- Да перестаньте же! - вскричала Кэрол.
Все трое вопросительно посмотрели на нее.
- Я сказала лишнее. Слишком увлеклась и... Пожалуйста, забудьте об этом. Я даже не знаю, действительно ли предполагается что-то подобное.
- Разумеется! - сказал Максвелл.- Ведь вы провели вечер в дурном обществе, вынуждены были терпеть грубости и...
- Нет,- сказала Кэрол, покачав головой.- Моя болтовня бессмысленна. Да я и не имела права болтать об этом. Мне остается только рассказать вам все и положиться на вашу порядочность. И я совершенно уверена, что это не пустые слухи. Институту времени предлагают продать Артефакт.
В хижине воцарилась напряженная тишина - Максвелл и его друзья замерли, почти не дыша. Кэрол удивленно переводила взгляд с одного на другого, не понимая, что с ними.
Наконец Дух сделал легкое движение, и в безмолвии им всем показалось, что его белый саван зашуршал так, словно был материален.
- Ведь вам неизвестно,- сказал он,- как нам всем троим дорог Артефакт.
- Вы нас как громом поразили,- объявил Оп.
- Артефакт! - вполголоса произнес Максвелл.- Артефакт. Величайшая загадка, единственный предмет в мире, ставящий всех в тупик...
- Таинственный камень! - сказал Оп.
- Не камень,- поправил его Дух.
- Значит, вы могли бы объяснить мне, что это такое? - спросила Кэрол.
Но все дело как раз в том, что Дух не может ответить на ее вопрос, и никто другой тоже, подумал Максвелл. Около десяти лет назад экспедиция Института времени, отправившаяся в юрский период, обнаружила Артефакт на вершине холма, и он был доставлен в настоящее ценой неимоверных усилий и затрат. Его масса потребовала для переброски во времени такой энергии, какой еще ни разу не приходилось применять,- для осуществления этой операции пришлось отправить в прошлое портативный ядерный генератор, который пересылался по частям и был смонтирован на месте. Затем перед экспедицией встала задача возвращения генератора в настоящее, поскольку простая порядочность не позволяла оставлять в прошлом подобные предметы - даже в столь отдаленном, как юрский период.
- Я не могу вам этого объяснить,- сказал Дух.- И никто не может.
Дух говорил чистую правду. Пока еще никому не удалось установить хотя бы приблизительно, что такое Артефакт. Этот массивный брус из какого-то материала, который не был ни металлом, ни камнем, хотя вначале его определили как камень, а затем как металл, ставил в тупик всех исследователей. Он был длиной шесть футов и четыре высотой и представлял собой сгусток сплошной черноты, не поглощавшей энергии и не испускавшей ее. Свет и другие излучения отражались от его поверхности, на которой никакие режущие инструменты не могли оставить ни малейшего следа - даже лазерный луч оказывался бессильным. Неуязвимый и непроницаемый Артефакт упрямо хранил свою тайну. Он лежал на пьедестале в первом зале Музея времени - единственный предмет в мире, для которого не было найдено хотя бы гипотетически правдоподобного объяснения.
- Но если так,- сказала Кэрол,- то почему вы расстроились?
- А потому,- ответил Оп,- что Питу кажется, будто эта штука в далекую старину была предметом поклонения обитателей холмов. Если эти паршивцы вообще способны чему-то поклоняться.
- Мне очень жаль,- сказала Кэрол.- Нет, правда.
Я ведь не знала. Наверное, если сообщить в Институт...
- Это же только предположение,- возразил Максвелл.- У меня нет фактов, на которые можно было бы сослаться. Просто кое-какие ощущения, оставшиеся после разговоров с обитателями холмов. Но даже и маленький народец ничего не знает. Это ведь было так давно.
Так давно! Почти двести миллионов лет назад.
Глава 7
- Ваш Оп меня просто ошеломил,- заметила Кэрол.- И этот домик, который он соорудил на краю света!
- Он оскорбился бы, если бы услышал, что вы назвали его жилище домиком,- сказал Максвелл.- Это хижина, и он ею гордится! Переход из пещеры прямо в дом был бы для него слишком тяжел. Он чувствовал бы себя очень неуютно.
- Из пещеры? Он и в самом деле жил в пещере?
- Я должен вам сообщить кое-что про моего старого друга Опа,- сказал Максвелл.- Он записной врун. И его рассказам далеко не всегда можно верить. Эта история про каннибализм, например...
- У меня сразу стало легче на душе. Чтобы люди ели друг друга... Брр!
- О, каннибализм в свое время существовал. Это известно точно. Но вот должен ли был Оп попасть в котел - дело совсем другого рода. Вообще-то, если речь идет об общих сведениях, на его слова можно полагаться. Сомнительны только описания его собственных приключений.
- Странно! - сказала Кэрол. - Я не раз видела его в Институте, и он показался мне интересным, но я никак не думала, что познакомлюсь с ним. Да если говорить честно, у меня и не было такого желания. Есть люди, от которых я предпочитаю держаться подальше, и он казался мне именно таким. Я воображала, что он груб и неотесан...
- Он такой и есть! - вставил Максвелл.
- Но и удивительно обаятельный,- возразила Кэрол.
В темной глубине неба холодно мерцали ясные осенние звезды. Шоссе, совсем пустое, вилось вдоль самого гребня холма. Далеко внизу широким веером сияли огни университетского городка. Ветер, срывавшийся с гребня, приносил слабый запах палых листьев.
- И огонь в очаге - такая прелесть! - вздохнула Кэрол,- Питер, почему мы обходимся без огня? Ведь построить очаг, наверное, совсем несложно.
- Несколько сот лет назад,- сказал Максвелл,- в каждом доме, или почти в каждом, был по меньшей мере один очаг. А иногда и несколько. Разумеется, эта тяга к открытому огню была атавизмом. Воспоминанием о той эпохе, когда огонь был источником тепла и защитником. Но в конце концов мы переросли это чувство.
- Не думаю. Мы просто ушли в сторону. Повернулись спиной к какой-то части нашего прошлого. А потребность в огне все еще живет в нас. Возможно, чисто психологическая. Я убедилась в этом сегодня. Огонь был таким завораживающим и уютным! Возможно, это первобытная черта, но должно же в нас сохраниться что-то первобытное.
- Оп не может жить без огня,- сказал Максвелл.- Именно отсутствие огня ошеломило его больше всего, когда экспедиция доставила его сюда. Первое время с ним, конечно, обходились как с пленником - держали не то чтобы взаперти, но под строгим присмотром. Но когда он стал, так сказать, сам себе хозяином, он подыскал подходящее место за пределами городка и выстроил там хижину. Примитивную, как ему и хотелось. И конечно, с очагом. И с огородом. Вам непременно следует посмотреть его огород. Идея, что пищу можно выращивать, была для него абсолютно новой. В его времена никто и представить себе не мог ничего подобного. Гвозди, пилы, молотки и доски тоже были ему в новинку, как и все остальное. Но он проявил поразительную психологическую гибкость и с легкостью освоил как новые инструменты, так и новые идеи. Его ничто не могло ошеломить. Свою хижину он строил, пользуясь пилой, молотком, гвоздями, досками и всем прочим. И все-таки, мне кажется, больше всего его потряс огород - возможность выращивать пищу, вместо того чтобы охотиться за ней. Вероятно, вы заметили, что он и сейчас еще внутренне не может до конца привыкнуть к изобилию и доступности еды.
- И напитков! - добавила Кэрол.
Максвелл засмеялся:
- Есть одно новшество, с которым он мгновенно освоился. Это почти его конек. Он даже поставил у себя в сарае аппарат и гонит гнуснейший самогон. Удивительно ядовитое пойло.
- Но гостям он его не дает,- сказала Кэрол.- Мы же пили виски.
- Самогон он бережет для самых близких друзей. Банки, которые он достал из подполья...