- Аналитическая машина - вопрос габаритов,- рассуждал Баклей вслух.- Каждая интегрирующая схема соответствует клеточке человеческого мозга. У нее ограниченная функция и ограниченные возможности. То, что делает одна клетка, контролируют две другие. Принцип "смотри в оба, зри в три" как гарантия отсутствия ошибок.
- Можно было стереть все, что хранилось в запоминающих устройствах, и начать сызнова,- сказал Скотт.
- Не исключено, что так и поступали,- ответил Баклей,- Бессчетное множество раз. Хотя всегда присутствовал элемент риска: после каждого стирания машина могла терять какие-то… э-э… ну, рациональные, что ли, качества или моральные. Для машины таких масштабов стирание памяти - катастрофа, подобная утрате памяти человеком. Здесь произошло, наверное, одно из двух. Либо в электронных устройствах машины слишком заметно скапливалась остаточная память…
- Подсознательное,- перебил Гриффит.- Интересная мысль: развивается ли у машины подсознание?
- …Либо,- продолжал Баклей,- ее неизвестные хозяева вплотную подошли к проблеме, настолько сложной, настолько многогранной, что эта машина, несмотря на фантастические размеры, заведомо не могла с нею справиться.
- И тогда здешние обитатели отправились на поиски еще большей планеты,- подхватил Тэйлор, сам не вполне веря в свою догадку,- Такой планеты, масса которой достаточно мала, чтобы там можно было жить и работать, но диаметр достаточно велик для создания более мощной вычислительной машины.
- В этом был бы какой-то резон,- неохотно признал Скотт,- Понимаете ли, они бы начали все заново, но с учетом ответов, полученных здесь. При усовершенствованной конструкции и новой технологии.
- А теперь,- торжественно провозгласил Кинг,- на вахту становится человечество. Интересно, что нам удастся сделать с такой диковиной? Во всяком случае, совсем не то, для чего ее предназначали создатели.
- Человечеству,- сказал Баклей,- решительно ничего не придется с нею делать, по крайней мере ближайшие сто лет. Головой ручаюсь. Никакой инженер не осмелится повернуть ни единое колесико в этой машине, пока не будет достоверно знать, для чего она служит, как и почему сработана. Тут надо вычертить миллионы схем, проверить миллионы связей, сделать синьки, подготовить техников…
Лоуренс грубовато ответил:
- Это не наша с тобой забота, Кинг. Мы с тобой сеттеры. Мы выслеживаем и вспугиваем перепелок, а уж дальше обойдутся без нас, и мы переходим к очередным вопросам. Как распорядится человечество нашими находками - это опять-таки очередной вопрос, но решать его не нам с тобой.
Он поднял с пола и взвалил на спину мешок с походным снаряжением.
- Все готовы к выходу? - спросил он.
Десятью милями выше Тэйлор перегнулся через перила, ограждающие пандус, и взглянул на расстилающийся под ним лабиринт машин. Из наспех уложенного рюкзака выскользнула ложка и, вертясь, полетела вниз.
Долго все прислушивались к тому, как она звякает, задевая металл.
Даже когда все стихло, людям по-прежнему казалось, что до них еще доносится звяканье.
МИРАЖ
Они вынырнули из марсианской ночи - шестеро жалких крошечных существ, истомленных поисками седьмого.
Они возникли на краю круга света, отбрасываемого костром, и замерли, поглядывая на троих землян своими совиными глазами.
И земляне застыли, захваченные врасплох.
- Спокойно,- выдохнул Уомпус Смит уголком бородатого рта.- Если мы не шелохнемся, они подойдут поближе.
Издалека донесся чей-то слабый, тягучий стон - он проплыл над песчаной пустыней, над остроконечными гребнями скал, над исполинским каменным стрельбищем.
Шестеро стояли на самой границе света. Пламя расцвечивало их мех красными и синими бликами, и они будто переливались на фоне ночной пустыни.
- "Древние",- бросил Ларе Нелсон Ричарду Уэббу, сидящему по другую сторону костра.
Уэбб поперхнулся, у него перехватило дыхание. Перед ним были существа, которых не надеялся увидеть не только он сам, но и никто из людей,- шестеро марсианских "древних", вынырнувшие вдруг из пустыни, из глубин тьмы, и замершие в свете костра. Многие - это он знал наверняка - провозглашали расу "древних" вымершей, затравленной, погибшей в ловушках, истребленной алчными охотниками-песковиками.
Сначала все шестеро казались одинаковыми, неотличимыми друг от друга. Потом, когда Уэбб присмотрелся, он заметил мелкие различия в строении тел, выдающие своеобразие каждого. "Шестеро,- подумал он,- а ведь должно быть семь…"
"Древние" медленно двинулись вперед, все глубже вступая в освещенный круг у костра. И один за другим опустились на песок, лицом к лицу с людьми. Никто не проронил ни слова, и молчание в круге огня становилось все напряженнее, лишь откуда-то с севера по-прежнему доносились стенания, словно острый тонкий нож взрезал безмолвную ночь.
- Люди рады,- произнес наконец Уомпус Смит, переходя на жаргон пустыни,- Люди долго вас ждали.
Одно из существ заговорило в ответ. Слова у него получались полуанглийскими, полумарсианскими - чистая тарабарщина для непривычного слуха.
- Мы умираем,- сказало оно,- Люди долго вредили. Люди могут немного помочь. Теперь, когда мы умираем, люди помогут?
- Люди огорчены,- ответил Уомпус, но даже в тот миг, когда он старался напустить на себя печаль, в голосе у него проскользнула радостная дрожь, какое-то неудержимое рвение, как у собаки, взявшей горячий след.
- Нас тут шесть,- сказало существо,- Шесть - мало. Нужен еще один. Не найдем Седьмого - умрем. Все "древние" умрут без возврата.
- Ну, не все,- откликнулся Уомпус.
- Все,- настойчиво повторил "древний",- Есть другие шестерки. Седьмого нет нигде.
- Чем же мы можем вам помочь?
- Люди знают, где Седьмой. Люди прячут Седьмого.
Уомпус затряс головой:
- Где же мы его прячем?
- В клетке. На Земле. Чтобы другие люди смотрели.
Уомпус снова качнул головой:
- На Земле нет Седьмого.
- Был один,- тихо вставил Уэбб,- В зоопарке.
- В зоопарке,- повторило существо, будто пробуя незнакомое слово на вкус.- Так мы и думали. В клетке.
- Он умер,- сказал Уэбб.- Много лет назад.
- Люди прячут Седьмого,- настаивало существо,- Здесь, на этой планете. Сильно прячут. Хотят продать.
- Не понимаю,- выговорил Уомпус, но по тому, как он это произнес, Уэбб догадался, что тот прекрасно все понял.
- Найдите Седьмого. Не убивайте его. Спрячьте. Запомните - мы придем за ним. Запомните - мы заплатим.
- Заплатите? Чем?
- Мы покажем вам город,- ответило существо.- Древний город.
- Это он про ваш город,- пояснил Уэббу Нелсон,- Про руины, которые вы ищете.
- Как жаль, что у нас в самом деле нет Седьмого,- произнес Уомпус.- Мы бы отдали его им, а они отвели бы нас к руинам.
- Люди долго вредили,- сказало существо.- Люди убили всех Седьмых. У Седьмых хороший мех. Женщины носят этот мех. Дорого платят за мех Седьмых.
- Что верно, то верно,- откликнулся Нелсон,- Пятьдесят тысяч за шкурку на любой фактории. А в Нью-Йорке за пелеринку из четырех шкурок - полмиллиона чистоганом…
Уэббу стало дурно от самой мысли о такой торговле, а еще более от небрежности, с какой Нелсон помянул о ней. Теперь она, разумеется, была объявлена вне закона, но закон пришел на выручку слишком поздно - "древних" уже нельзя было спасти. Хотя, если разобраться, зачем вообще понадобился этот закон? Разве может человек, разумное существо, охотиться на другое разумное существо и убивать его ради шкурки, ради того, чтобы получить пятьдесят тысяч долларов?
- Мы не прячем Седьмого,- уверял Уомпус, - Закон говорит, что мы вам друзья. Никто не смеет вредить Седьмому. Никто не смеет его прятать.
- Закон далеко,- возразило существо.- Здесь люди сами себе закон.
- Кроме нас,- ответил Уомпус.- Мы с законом не шутим.
"И не смеется",- подумал Уэбб.
- Вы поможете? - спросило существо.
- Попробовать можно,- уклончиво сказал Уомпус,- Хотя что толку. Вы не можете найти. Люди тоже не найдут.
- Найдите. Покажем город.
- Мы поищем,- пообещал Уомпус.- Хорошо поищем. Найдем Седьмого - приведем. Где вы будете ждать?
- В ущелье.
- Ладно,- произнес Уомпус.- Значит, уговор?
- Уговор.
Шестеро не спеша поднялись на ноги и вновь повернулись лицом к ночи. На краю освещенного круга они приостановились. Тот, что говорил, обернулся к людям.
- До свидания,- сказал он.
- Всего,- ответил Уомпус.
И они ушли обратно к себе, в пустыню.
А трое людей еще долго сидели, прислушиваясь непонятно к чему, выцеживая из тишины мельчайший шорох, пытаясь уловить в нем отголоски жизни, кишащей вокруг костра.
"На Марсе,- подумал Уэбб,- мы все время прислушиваемся. Такова плата за право выжить. Надо прислушиваться, надо всматриваться, замирать и не шевелиться. И быть безжалостным. Надо наносить удар, не дожидаясь, пока его нанесет другой. Успеть увидеть опасность, услышать опасность, быть постоянно в готовности встретить ее и опередить хотя бы на полсекунды. А главное - надо распознать опасность, едва завидев, едва заслышав ее…"
В конце концов Нелсон вернулся к занятию, которое прервал при появлении шестерых,- править нож на карманном оселке, доводя его до остроты бритвы. Тихое, равномерное дзиньканье стали по камню звучало, как сердцебиение, как пульс, рожденный далеко за костром, пришедший из тьмы, как мелодия самой пустыни.
Молчание нарушил Уомпус:
- Чертовски жаль, Ларе, что мы не знаем, где найти Седьмого.
- Угу,- ответил тот.